«На сегодня слишком большое количество банков для банковского кризиса»

Банки очень инертны. Они мало чем отличаются от банков Средневековья. Банки продолжают делать ровно то, что они делали с момента их появления, и, пожалуй, — так же, как сотни лет назад.

Кредитование — не первая исторически и не главная функция банка.

Натуральная функция банка, с которой все начиналось, — это хранение и передача денег, потому что деньги было опасно хранить и возить с собой. 

Если уж говорить о процентных операциях банков, то банки изначально заняли нишу, которую рынок ценных бумаг не мог занять по определению: задача банков состоит в том, чтобы сделать risk assessment выдаваемых кредитов и принять этот риск на себя.

Рынок ценных бумаг не берет на себя риск. Он даже не делает оценку риска, он транслирует риск (если не считать оценки рейтинговых агентств, но чего они стоят, мы знаем).

Если кто-то из банков покупает ценные бумаги, то у этого могут быть три причины — одна «хорошая» и две «плохих».

Первая причина — у банка на другом конце тоже есть непроцентный риск, тем или иным способом созданный, и тогда банк просто создает у себя внутри инвестиционное подразделение. Банк внутри себя может создать и ресторан…

Мы просто можем считать, что у банка в балансе встретилось что-то небанковское. 

Второй момент — это когда делаются аффилированные транзакции. У банка есть акционер, который часто извлекает выгоду из использования клиентских средств в собственных целях, делая заведомо неверную оценку риска на самого себя.

Третье — часть банковских менеджеров просто допускает эту «открытую позицию» по процентному и рыночному риску, как правило, драматически недооценивая ее возможные последствия. 

Аффилированные сделки иногда маскируются под транзакции с ценными бумагами.

Банк, по идее, обязуется не транслировать процентные риски. И делать это разумно. Когда речь идет о передаче денег в холдинг, то это неразумно. И, по идее, это рано или поздно должно заканчиваться банкротством банка, при том что акционеры банка остаются с профинансированным холдингом.

Глобально я не вижу снижения объемов кредитования. Причем надо понимать, что та нехватка роста, которая нам кажется снижением, во многом связана с тем, что в мире появилось много небанковских инструментов кредитования.

Вы не забывайте, что в Риме, например, банков не было вообще, а кредитование было очень развито.

Есть биржа и торгуемые долговые бумаги. Все больше и больше структурируются организации инвесторов, из индивидуальных они становятся коллективными.

Ликвидные рынки кредита все больше и больше увеличиваются. Они растут и заменяют банки не потому, что они чем-то лучше, а потому, что они ничем не хуже.

Никто не держит свои деньги в PayPal просто потому, что никто не понимает, чем они гарантированы. А банки все-таки предназначены для того, чтобы держать и передавать деньги. Если у вас есть деньги, то вам надо их где-то держать. И поэтому вы не будете где-то еще держать свои деньги, кроме каких-то специфических случаев, которые на самом деле банки сами по своей неповоротливости допускают.

Система ApplePay предназначена не для зарабатывания комиссии, а для промотирования айфонов.

Гаджеты — это платежные девайсы. Это система расчетов…Телефон, по-видимому, превратится вообще во всё. Может быть, это будет и удостоверение личности, и платежный девайс, и так далее…

Гаджеты не дадут достаточного доступа к кредиту для заемщиков, достаточных объемов, не обеспечат эффективного и постоянного вложения средств — за счет всех этих факторов они также не обеспечат заемщикам минимальности процентной ставки. Эти клубы предназначены для определенного кластера клиентов. Они все равно никогда не будут механизмом, подобным банку.

Механизм, который берет на себя процентный риск, называется банком. А если он не берет на себя риск, это биржа. Уже есть биржа, есть банк. Все. Третьего варианта нет. Ничего нового не придумано

Банк имеет право жаловаться на то, что отличает его от других банков. Если у всех банков это одинаково, то какой смысл жаловаться? Просто поднимаете цену клиенту… Любая ситуация, которая влияет на весь рынок одинаково, де-факто просто транслируется на клиентов. Банки, по крайней мере пока, находятся в выгодном положении — спрос на их услуги не эластичен.

У европейского регулятора и американского регулятора есть своя правота. Причем это правота не для себя, а правота для рынка. Можно, наверное, было бы идти в эту точку разными путями, но они выбрали пути, которые точно в эту точку приводят.

Конец 90-х годов — это период фантастического роста количества банков. Их появлялось очень много, потому что каждый из них создавался под свой маленький сегмент черного бизнеса, своих доверенных людей, свои доверенные операции, свою специфику.

Налоговой оптимизацией занимались в основном финансовые компании, но вот избеганием налогов занимались банки. Поскольку в банке происходил полный разрыв денежной цепочки — банк в те времена не должен был следить за движением клиентских денег и отчитываться о подозрительных транзакциях, то межбанковские цепочки могли порвать налоговые связки. Причем не фиктивный возврат НДС, не увеличение себестоимости, не альтернативные расходы, а банальные однодневные компании стали основным бизнесом.

Банки спозиционированы в мире как лучший агрегатор финансов. Значит, они лучше всего приспособлены для того, чтобы отмывать деньги и от налогов, и от черного бизнеса. У них есть возможность собирать наличные, раздавать наличные, учитывать средства разными способами. У них есть возможность закрывать и открывать счета, переводить деньги и прочая.

С другой стороны, банки видят транзакции клиентов и легко вычисляют подозрительные. Были банкиры, которые открыто говорили клиентам: либо делаете через нас и платите нам комиссию, либо мы не проводим такие операции.

К сегодняшнему дню мы пришли со слишком большим количеством банков для банковского бизнеса. Такое количество банков может работать только в высокомаржинальном бизнесе — в отмывании.

В стране не нужно 300 банков. У нас банков несколько больше, чем в Германии, при том что совокупные активы банковской системы в 7 раз меньше, скорость денежного обращения примерно в 2 раза ниже, а себестоимость транзакций — выше.

Госбанки — это плохо, потому что они убивают diversity (разнообразие) в банковской системе. И как только они его убьют совсем, они станут тупыми, дорогими и бессмысленными.

Деньги — это товар. Такой же товар, как любой другой товар на этом рынке. И работать с ним эффективно можно только теми же методами, которыми работает эффективный рынок.