Писарук о собственниках неплатежеспособных банков и коррупции в НБУ

О спасении банков

Конечно же, для всех лучше, если вы банк спасаете, если акционеры действуют совместно с регулятором — и для государства лучше и для людей, и компании не теряют деньги. Мы искренне пытались работать с акционерами, заставляя их спасать банки. И, к сожалению, мой главный урок — нельзя доверять людям, которые попали в тяжелое финансовое положение. Практически никто из них не выполняет обещания.

Иногда просто не хотели. Иногда дыры оказывались больше, чем они были способны закрыть. Иногда деньги, которые у них были, они вносили — но этого было недостаточно. И мы возились с ними долго. Я помню, сколько мы возились с «Финансами и Кредитом». Но сейчас я понимаю, что мое интуитивное желание все зачистить быстро было правильным.

Я за полтора года узнал людей лучше, чем за всю предыдущую жизнь.

Потому что я никогда не видел такого количества людей, которые чего-то от вас хотят, чего-то требуют или пытаются вам что-то обещать.

О собственниках неплатежеспособных банков

Это все коммуникации, переговоры. Мне 50 лет и я точно могу сказать, что такого опыта, который я получил в НБУ, нигде не найти, в книжках не прочесть. Отвечая на ваш вопрос, что бы я делал по-другому — я бы не верил собственникам, а просто делал. Хотя у нас бывали и такие случаи, когда мы успевали вовремя зайти в банк. И, кстати, в таких случаях крику, шуму было больше всего. Потому что мы накрывали банк со всеми потрохами. Избавьте меня от необходимости называть имена, хотя я некоторые помню.

Те же «Надра» и «Дельта» — они «приехали» еще до нас. Дельта уже была нежизнеспособна, «Надра» была банкротом.

Здесь было несколько моментов. Когда Лагун подал в Национальный банк пакет документов на покупку Марфин Банка, я его позвал сюда, просил одуматься и заняться «Дельтой». Я так и сказал — «Коля, остановись, тебя разорвет».

Он трамбовал нас еще месяц или полтора с требованием дать ему разрешение. Мы вернули пакет и отказали. Так что по «Дельте» проблема была одна — он покупал банки и строил бизнес-империю в стране, экономика которой падала. И это показывает, что нельзя неорганически наращивать бизнес в условиях, когда падает экономика и не работает судебная система. Он это понял слишком поздно — это было ошибкой. Второй ошибкой был поход в корпоративный бизнес. Чтобы работать в корпоративном сегменте, нужно его знать, а он хорошо знал розничную модель.

Итого, есть три причины падения «Дельты»: неорганический рост, поход в корпоративный сегмент и плохое управление. Наши предшественники не делали свою работу качественно, потому нам и пришлось зачищать проблемы шести-семи летней давности в худшее для экономики время.

О делах Лагуна и Бахматюка

Мы надеемся активизировать работу с правоохранительными органами по тем делам и материалам, которые мы с ФГВФЛ передали им для расследования. Мы даже разделили эти дела по степени важности в соответствии с четырьмя критериями: объем мошенничества или нанесенного вкладчикам ущерба, степень наглости, с которой это было совершено, наличие доказательной база для суда, а также финансовая возможность ответчика что-то погасить. Прокуратура обещала как можно скорее дать первые результаты по работе над этими делами.

О «Надре»

Тот факт, что «Надра» был банкротом еще в 2009 году, известен всем. Его надо было выводить в Фонд гарантирования в 2009, максимум в 2010 году. Об этом все консультанты писали. Но вместо этого они уговорили Фирташа его купить. Я не пытаюсь оправдывать его и его управленческую команду. Фирташ мог отказаться от покупки фактически неплатежеспособного банка. Более того, по «Надре» позиция была единогласная — мы хотели вывести его в Фонд еще тогда, но сам Фирташ не хотел его отдавать, он хотел его поддерживать. Он поддерживал там все потоки, заводил туда свои компании. У него в пассивах была большая, если не самая большая доля связанных компаний. Они поддерживали банк. У него было 12,2 млрд рефинанса, банк был полностью заложен Нацбанку, с потрохами.

Проблема в том, что банк был абсолютно не жизнеспособным. Его невозможно было оживить. Для этого требовалось делать кардинальную глубокую реструктуризацию всего портфеля и сделать это на нерыночных условиях, то есть просто за бесплатно реструктуризировать кредиты. Поэтому мы сказали, что у него нет шанса выжить.

Об уходе Новикова из НБУ в Фонд гарантирования

Сразу могу сказать, что это было личное желание Виктора Владимировича, его никто не просил туда уходить. Думаю, это может быть связано с реформированием правления потому, что у нас оставалось 6 членов — только зампреды. Глава и пять заместителей, а соответственно он потерял статус зампреда. Возможно, но он никогда об этом не говорил. Виктор Владимирович — исключительно хороший честный профессионал. Мы все его ценим. Он отработал в Нацбанке с 1994 года, и ему невозможно было отказать, когда он решил попробовать что-то новое, кроме того, действительно, Фонду было нужно улучшить качество юридического департамента. Новиков — юрист, какого еще поискать, он видел все.

О причинах ухода Леонида Антоненко

У него были кардинально другие взгляды на построение функции регистрации иностранных кредитов. Он хотел, чтобы функция регистрации кредитов носила уведомительный характер. Он считал, что она механическая, что она не выполняется так, как положено, они ничего не проверяют. В нашей макроэкономической ситуации это непозволительно. Тем более, что часть из этих кредитов — мошеннические, поэтому эту зону надо контролировать. И вот здесь у нас было серьезное профессиональное несогласие. Леонид считал категорически неправильным централизовать функцию, укреплять ее и делать ее контентно-ориентированной, набирать туда людей, чтобы они смотрели по критериям рисковости вместе с финмониторингом на эти контракты.

Я надеюсь, что в случае с Антоненко криминала там не было. Это мое личное мнение.

О деле по выводу капитала с одобрением НБУ (дело Котвицкого, — ред.)

Не было одобрения НБУ, как такового. Что было? Изменения к этому договору были зарегистрированы в территориальном банке. А по факту, для валютного контроля регистрация иностранного кредита территориальным управлением на тот момент являлась фактически лицензией. Проблема была в децентрализованности функции, в которой осталось мало людей из процесса централизации, которая делалась механически, и это дело по каким-то причинам валютный контроль пропустил. Мы сделали выводы и централизовали функцию регистрации кредитов. Кроме того, мы разработали критерии рисковости и подозрительности транзакций.

О коррупции внутри НБУ

Некоторые банкиры заявляли, что носили чемоданы денег в НБУ, чтобы банк остался на плаву. Прокомментируйте, пожалуйста, такое заявление.

Я точно могу сказать, что с нашим приходом, коррупция в руководстве НБУ исчезла. Я отработал за зарплату, и уверен, что также дела обстоят с другими руководителями направлений. Возможно, есть коррупция на низших уровнях, но большая коррупция исчезла полностью.

Труднее всего было людям, которые привыкли договариваться именно таким образом, я видел это по их глазам. Когда говоришь, человеку, что надо делать вот так, а он говорит: «Как это? Ну всегда же было не так». И в их глазах был ужас, потому что традиционный метод решения вопросов — по понятиям, за деньги — больше не работал.

Но потом эти люди поняли, что парадигма сменилась, что в этот кабинет нужно приходить с совсем другим подходом. На смену парадигмы ушло три-четыре месяца.

О взятках

Да (предлагали взятку, — ред.). Один раз. Я объяснил, что тут так не получится, человеку было очень неудобно. Один раз я устроил разнос человеку, который предлагал взятку моему подчиненному, и закрыл ему доступ в Нацбанк и в мой кабинет.

О смене команды НБУ и профессиональном суждении

Степень коррупции в Украине такова, что хуже не будет. Даже если нас сменят отъявленные бандиты.

Потому что в этой стране все научились тотально воровать, в том числе на тендерных процедурах. Поэтому расслабьтесь. Даже если придут бандиты, хуже не будет. А если придут профессиональные нормальные люди — точно будет лучше.