Алишер Усманов: миллиарды и человеческие отношения

Ноябрьским вечером 1993 года будущие миллиардеры Алишер Усманов и Андрей Скоч курили на лестничной клетке возле съемной квартиры Усманова неподалеку от театра Советской Армии. Усманов только что провернул очень удачную финансовую операцию, превратив в $40 млн те $14 млн, которые ему помогли получить молодые торговцы нефтепродуктами Андрей Скоч и Лев Кветной, но разговор шел невеселый: в стране безвластие, хозяйственных судов нет, в бизнесменов стреляют каждый день — вести бизнес было страшновато, вспоминает Скоч.

«Алишер говорил: хочу все бросить и уехать смотрителем маяка на Сахалин, — рассказывает он. — А я ему: ты же там не усидишь с твоей энергией. Останься, мы будем с тобой, купим бронированные машины, усилим охрану, найдем финансы, подберем знающих ребят».

Был такой разговор, подтверждает Усманов. «Я ему только сказал — ну смотрите, если я начну бизнес по-крупному, вы такой масштаб потянете?». Скоч обещал, что не подведет. Спустя почти 20 лет оба друга — в списке богатейших бизнесменов России. Как уроженец узбекского города Чуст оказался в нем на первом месте?

До и после заключения

«Пакеты принеси, которые там в шкафу!» — кричит Усманов кому-то в глубину своего загородного дома. На пакетах из плотного блестящего полиэтилена советско-американская бабочка (сделаны к визиту президента США Рейгана в СССР), православные храмы (к 1000-летию крещения Руси), умилительная собачка, силуэт женщины в темных очках. Усманов расправляет их, любовно гладит рукой: «Посмотри, до сих пор не пожелтели, такое качество». На этих пакетах основанный в 1987 году кооператив «Агропласт» зарабатывал огромные деньги. «Мы в месяц декларировали такую прибыль, которую «великий» Артем Тарасов задекларировал за год — 3 млн советских рублей», — говорит бизнесмен, который когда-то собирался стать дипломатом.

 

 

 

 

 

 

 

Ирина Винер-Усманова и Алишер Усманов познакомились на спортивных сборах, они вместе уже 35 лет. «Он всегда хотел стать политиком, это не сложилось, но он сумел реализовать себя в другой области», — рассказывает Винер. Она вспоминает эпизод, когда к ней прибежал партнер Усманова по «Агропласту», просивший ее уговорить Алишера не выходить из выгодного бизнеса. «Говорил: зачем ему какие-то прожекты? У нас есть станки, они делают пакеты, денежки капают, зачем их еще куда-то там вкладывать? Я ему ответила только одно: большому кораблю — большое плавание».

«Когда я в 1971 году уезжал учиться, мой дедушка не понимал, зачем нужна Москва, когда есть Ташкент, а я ему объяснял, что еду учиться на посла — кто в МГИМО поступает без этой мечты?» — рассказывает Усманов. В 1976 году он окончил факультет международного права и вернулся в Ташкент. Жизнь и карьера складывались удачно: отец — прокурор Ташкента, Алишер работает старшим референтом ЦК ВЛКСМ Узбекистана, у него обширные связи (однокурсники Усманова — бывший пресс-секретарь Ельцина

Сергей Ястржембский и казахстанский миллиардер Фатах Шодиев) и блестящие перспективы. Но в 1980 году вся прежняя жизнь оборвалась: суд приговорил Усманова и двух его друзей Бахадыра Насымова, сына зампреда КГБ Узбекистана, и Ильхама Шайкова, сына министра сельского хозяйства, к различным срокам по обвинениям в мошенничестве и хищениях. По словам Усманова, приятели стали жертвами клановых разборок центра с республиканской элитой, направленных скорее против родителей золотой узбекской молодежи, чем против самих молодых людей. Усманов тогда получил восемь лет, отсидел шесть, освободившись в 1986 году досрочно. В 2000 году Верховный суд Узбекистана реабилитировал осужденных, признав дело сфабрикованным.

«Все же думали — всё, меня вообще живым никто не представлял увидеть», — говорит Усманов. Срок он отбывал в колонии с обычными уголовниками, среди которых было десятка два людей, к осуждению которых имел прямое отношение его отец. «Как вы думаете, какие у меня шансы были не проснуться с шилом в глазу?» — спрашивает Алишер. Расправу предотвратил отбывавший с ним срок авторитет Вачиган Петросов, запретивший наказывать сына за дела отца. «Меня теперь спрашивают: вы знаете такого или такого? — рассказывает Усманов. — Конечно, знаю. Как я мог не знать представителей криминального мира, проведя шесть лет в заключении? Я же 20 лет прожил с этим клеймом».

Освободившись, Усманов подрабатывал переводами с арабского — «46 рублей за печатный лист». На свободе остались не только враги, но и друзья: с их помощью устроился в лабораторию Института физики Академии наук СССР в узбекском Андижане. Работал патентоведом, в 1987 году получил второе высшее образование по этой специальности в Москве. Профессор МГИМО Радомир Богданов пожалел бывшего студента и помог ему устроиться в одну из внешторговских структур — Внешнеэкономическую ассоциацию Советского комитета защиты мира. Дальше — счастливая и почти кинематографическая история.

Первые пакеты

В один из приездов в Москву Усманов сломал ногу и сутками лежал в номере гостиницы «Будапешт», листая книгу соседа, командированного в столицу инженера-химика, «Технология переработки полимеров». «Для меня это был космос — полиэтилен высокого давления, низкого давления, вспененный полиуретан. Но скучно же вот так валяться, и я ее всю прочитал», — вспоминает Усманов. Еще больше технологий его заинтересовала экономика этого дела: из тонны сырья, стоившей 437 рублей, можно было сделать до 30 000 полиэтиленовых пакетов по 80 копеек — 1 рублю штука. «Я соседу говорю: ты что, дурак, сделай кооператив, уже ведь можно. Но он ленивый был, а мне это запало в душу». Усманов мгновенно развил бурную деятельность по организации первого бизнеса. Договорился с директором подмосковного агрокомплекса «Раменское» Константином Куницким об аренде помещений: «Я когда ему нарисовал перспективы кооператива, Нью-Васюки в общем, он мне тут же свою базу отдал». Объехал директоров заводов по производству полимеров: «Я им говорю — у вас же ночью оборудование простаивает, а я арендую за хорошие деньги». Так в конце 1987 года появился кооператив «Агропласт», учрежденный Усмановым и его партнерами.

«Алишер в бизнесе — смесь шахматиста и бультерьера», — вспоминает бывший председатель «Агропласта» Виталий Жалинский. «Он прет, не останавливаясь, но не просто «прет», а понимает, что хочет получить, у него уже просчитана партия на 20 шагов вперед». Пластиковые пакеты в СССР были в дефиците, и продукция «Агропласта» расходилась влет. Но через два года, когда «Агропласт» уже вышел на многомиллионные обороты, став крупнейшим производственным кооперативом Московской области, Усманов шокировал партнеров решением выйти из бизнеса. К тому времени выпуск пакетов наладили многие, а огромные обороты и схемы поставок сырья — часто серые — привлекли пристальное внимание ОБХСС, объясняет он. «Я сказал себе: Алишер, пора уходить, с твоей биографией ты точно вернешься туда, где был». Партнеры сочли его сумасшедшим — отказаться от таких прибылей. «Кстати, меня потом еще не раз так   называли», — смеется Усманов. «Он совершенно не делал деньги, парадоксальная вещь, да? У нас с ним даже конфликты были, мы ругались, я его не понимал, он — меня», — объясняет Жалинский. «Он выстраивал большое дело и говорил: «Виталий, вот дело, а остальное приложится».

Впрочем, один из его следующих проектов, торговля сигаретами, тоже приносил гигантскую прибыль — до 300% годовых. В конце 1980-х в СССР начались перебои с табаком. Страна курила «Дымок» и «Приму», Усманов решил предложить альтернативу. Пользуясь открытым с помощью «Интуриста» инвалютным счетом в Промстройбанке, одно из первых совместных предприятий в СССР «Челик-Агропласт» закупало дешевые американские сигареты Magna по 30 центов за пачку и продавало их внутри страны как минимум вдвое дороже. Обороты и прибыль росли с каждой новой партией табака, и в какой-то момент наличные деньги возили уже рефрижераторами, вспоминает Усманов. Огромные шальные деньги притупили бдительность партнеров. И когда в начале 1990-х курс доллара стал расти скачкообразно, экономика бизнеса рухнула, крупные партии сигарет «зависли», и у СП образовался огромный по меркам 1993 года долг в $26 млн. «Все мои партнеры потихоньку оказались за границей, а я остался наедине с этим долгом», — говорит Усманов. Помогли Андрей Скоч и Лев Кветной.

В начале 1990-х у Скоча и Кветного было несколько сравнительно небольших бизнесов, в числе которых были сборка компьютеров и торговля нефтепродуктами: закупали нефть, отдавали на НПЗ, затем продавали бензин оптом и через собственную сеть бензоколонок.

Бизнес был прибыльным, но опасным. «Меня охраняли с 1991 года, ЧОПов тогда не было — просто друзья, ребята, с кем-то занимался в спортзале, с кем-то в армии служил», — рассказывает Forbes Скоч, отпивая ягодный чай в VIP-ложе одного из дорогих московских ресторанов. Часть этого рынка контролировали криминальные группировки. Скоч отрицает, что он и Кветной имели отношение к какой-либо из них, в том числе к «солнцевской» ОПГ. С ней партнеров связывали после того, как в газетах появились публикации с фотографией, запечатлевшей Скоча и Кветного вместе с Сергеем Михайловым и Виктором Авериным. Последних СМИ называли лидерами «солнцевских». «Мы тогда только что выкупили у них одну из сервисных компаний аэропорта Внуково, на эту тему и было сделано фото. Но никакого партнерства у нас никогда не было, — уверяет Скоч. — Публикация появилась в связи с моей первой выборной кампанией 1999 года, позже было официальное разбирательство и опубликовано опровержение». Выйти из рискованного в то время топливного бизнеса их убедил как раз Усманов, добавляет он.

Знакомство с Алишером состоялось в 1992 году, за полтора года до того, как Скоч и Кветной помогли ему покрыть «сигаретный» долг. «Нам не хватало нефти, и один мой товарищ посоветовал обратиться к Алишеру, который всех знал и у которого были хорошие отношения с самыми разными людьми», — вспоминает Скоч. Нефть Алишер тогда так и не нашел, но завязались отношения, а со временем Скоч и Усманов стали близкими друзьями. И когда Алишер искал деньги для покрытия долга, Скоч и Кветной согласились почти всем своим тогдашним имуществом гарантировать кредит на $14 млн, который выдал Усманову один из банков, учрежденных с их участием. Усманов вернул деньги через четыре месяца, заработав $40 млн на операциях с ГКО и другими ценными бумагами. Его финансовая хватка так впечатлила торговцев бензином, что скоро они стали партнерами в его новом бизнесе — инвестиционной компании «Интерфин».

«Началось какое-то движение свободного капитала, он начал проникать в экономику страны, и я понял, что бизнес лучше всего делать через финансовые институты», —  вспоминает Усманов. По $10 млн в уставный капитал «Интерфина» вложили банк «Возрождение» и МАПО-Банк (в последнем Усманов тогда работал вместе с будущим главой «Росвооружения» Евгением Ананьевым). «Мы дали Алишеру стартовый капитал, когда у него не было доступа к другим деньгам, — рассказывает глава правления банка «Возрождение» Дмитрий Орлов. — В то время многое делалось на доверии, заключались джентльменские соглашения, и Алишер меня ни разу не подвел».

«Интерфин» торговал ценными бумагами, оборот исчислялся десятками миллионов долларов, и со временем Усманов, Скоч и Кветной сделали management buy-out — выкупили доли банков, став единоличными владельцами компании.

«Интерфин» принципиально не участвовал в приватизации, утверждает Скоч. «Алишер говорил, что не надо участвовать в этом, что покупать настолько недооцененные активы со временем может оказаться себе дороже». «Не хотел ничего покупать у государства. В то время оно же было как женщина — само не знает, что сделает завтра», — объясняет свою логику Усманов. В середине 1990-х владельцы «Интерфина» решили уйти в реальный сектор: к этому времени компания скупила на вторичном рынке около 40%. 

Оскольского электро-металлургического комбината» (ОЭМК) и 51% «Архангельскгеолдобычи» (АГД), владеющей месторождениями нефти и алмазов на Европейском Севере России. Партнеры пытались развивать оба направления. Но выбор в итоге сделали в пользу металлургии, а долю в АГД в 2001 году продали «Лукойлу» за 4% его акций и $150 млн.

У бывшего главы «Газпрома» своеобразное чувство юмора. «Давайте у этого парня кредит возьмем, он моего роста, я ему в глаза могу заглянуть», — полушутя предложил Вяхирев после встречи с руководителем японского банка Nomura. Встречу незадолго до кризиса 1998 года организовали новые финансовые консультанты «газового короля» — Алишер Усманов и его партнер, лондонский иранец Фархад Мошири. «Это была первая попытка «Газпрома» привлечь финансирование за рубежом, но из-за кризиса сделка сорвалась», — вспоминает Мошири. Логика Вяхирева при выборе кредитора не слишком удивила Мошири, бывшего сотрудника Deloitte: он уже несколько лет плотно общался с русскими.

«Мы познакомились с Алишером в 1989 году. А в 1991-м он привез в Лондон тогдашнего главу администрации президента Ельцина Юрия Петрова», — рассказывает Мошири (Усманов подтверждает, что такая поездка была, а с Петровым его познакомил один из помощников Ельцина). «Усманов и Петров пытались найти в Лондоне компанию, которая согласится страховать политические риски в России, — говорит Мошири. — Я сразу сказал, что эта идея — безумие, ни одна фирма не даст вам премию». 

У Мошири и Усманова был в Лондоне общий знакомый — бизнесмен иранского происхождения Масуд Амир Алихани. Его компания Middlesex Holdings торговала алюминием и нефтепродуктами из стран СНГ. Мошири, уйдя из Deloitte, стал ее финансовым директором, а Усманов — вице-президентом, отвечавшим за Россию. После 1998 года Middlesex ушла из страны, а Мошири остался помогать Усманову. Тот как раз готовился к новому рывку в металлургии, и ему нужны были партнеры. Попасть на прием к всемогущему Рему Вяхиреву Усманову помог руководитель его диссертации Леонид Опенкин, который до сих пор работает в «Газпроме».

Зимой 2004 года в загородном доме Алишера Усманова возле подмосковных Борков гремело веселье. «Были я, Алишер, Фархад Мошири, еще кто-то, взяли водки, выпили, дальше концерт, самодеятельность, я играл на гитаре и пел, Алишер тоже пел, он вообще веселый, душевный человек, а в таком отдыхе ему равных нет», — улыбаясь, вспоминает Скоч. Повод был: Усманов только что завершил фантастическую сделку по продаже акций Corus Group.

Англо-голландская сталелитейная компания Corus была образована в 1999 году, став третьим по величине производителем стали в мире. Но с момента основания компания несла убытки, не помогали и сокращения многих тысяч работников. На этом фоне предельно обострился конфликт между голландскими и английскими менеджерами.

Компания уверенно шла к банкротству и безуспешно искала покупателей на свои подразделения. В 2003 году акции Corus упали до минимумов: первый небольшой пакет Усманов купил по цене 4,5 пенса за акцию, через очень короткое время перепродав их по 8 пенсов. Именно тогда он решил ставить на Corus по-крупному. И не прогадал: компанию практически похоронили, но в 2004 году Corus все же сумела завершить масштабную реструктуризацию, топ-менеджеры заключили перемирие, банки начали кредитовать компанию и осенью она получила первую за всю историю прибыль. Зимой 2004 года Усманов продал акции Corus по 53,5 пенса за штуку, почти в 12 раз дороже, чем они стоили при покупке.

Но когда он только задумал эту операцию, все, от аналитиков до банкиров, были настроены крайне пессимистично. Против были даже ближайшие партнеры Усманова. «Я тогда сказал Алишеру, что мы не должны это делать. Я сделал финансовый анализ, который показал, что риск очень высок, но он купил долю в Corus за моей спиной, я об этом не знал», — вспоминает Мошири. Не поверили Усманову и банки, у которых он пытался одолжить деньги. «Я был в «Альфе», в ВТБ, в ВЭБе, в «Возрождении», естественно, в Газпромбанке — все отказали, и тогда я обратился к друзьям», — говорит Усманов. Рискнуть своими деньгами решились президент банка «Петрокоммерц» Владимир Никитенко, бывший торговец алюминием Василий Анисимов и тогдашний помощник президента, а ныне первый вице-премьер правительства России Игорь Шувалов (подробнее о бизнесе Шувалова читайте в свежем номере Forbes). Вложив в 13,4% акций Corus $319 млн своих денег и денег друзей, в 2004 году Усманов заработал для всех $614 млн. А один из участников сделки, Василий Анисимов, стал партнером в его новом проекте.

Часть 2-я: Орел или решка?