МВФ переживает собственный еврокризис

В течение последних нескольких десятилетий Международный валютный фонд выучил шесть важных уроков о том, как нужно управлять государствами во время долговых кризисов. Во время кризиса в Греции каждый из этих уроков был проигнорирован.

Возможно, участие Фонда в мерах, направленных на спасение еврозоны, повысили его авторитет и заработали ему доверие в Европе. Но то, что он и остальные европейские акционеры не смогли придерживаться собственных правил, может в итоге оказаться роковой ошибкой.

Один из важнейших выводов, который был в спешке проигнорирован в греческом кризисе, заключается в том, что, когда финансовая помощь становится необходимой, она должна быть предоставлена один раз и окончательно. МВФ выучил этот урок в 1997 году, когда неадекватная финансовая помощь, направленная в Южную Корею, заставила страну начать второй раунд переговоров. В Греции эта проблема намного хуже, ведь нынешний план на 86 млрд евро (94 млрд долларов), который до сих пор обсуждается, последовал за 110 млрд евро, выданными еще в 2010 году, и 130 млрд евро в 2012 году.

Возможности МВФ самого по себе весьма ограничены. Размеры его кредитов кратны взносам той или иной кризисной страны в его капитал. Если учитывать эту систему, то его кредиты для Греции больше, чем любые иные во всей его истории. Правительства стран еврозоны, однако, не сталкиваются с подобными ограничениями и потому могли бы создать программу, которая была бы более устойчивой.

МВФ пренебрег еще одним важным уроком – не стоит предоставлять финансовую помощь банкам. МВФ выучил это нелегким путем в течение 1980 годов, когда он перевел «плохие» банковские кредиты для латиноамериканских правительств на их собственный учет, а также правительствам других стран. В Греции плохие кредиты, выданные французскими и немецкими банками, были переведены на публичный учет, что распространило ответственность за них не только на европейских налогоплательщиков, но и на всех членов МВФ.

Третий урок, который МВФ не смог применить в Греции — это то, что режим жесткой экономии часто вводит в порочный круг: снижение расходов заставляет экономику сократится гораздо больше, чем при иных обстоятельствах. Из-за того, что МВФ выдает деньги на краткосрочной основе, у него существовала причина игнорировать последствия жесткой экономии в целях достижения прогнозных показателей роста, которые подразумевают способность погашать долги. Между тем, другим членам еврозоны, стремящимся оправдать меньшее финансирование, также показалось удобным пренебрегать бедственным воздействием режима жесткой экономии.

В-четвертых, МВФ уже научен, что реформы реализуются, если их немного и их направленность тщательно проработана. Когда страна нуждается в помощи, кредиторам более выгодно предлагать и настаивать на длинном списке реформ. Но стране, находящейся в кризисе, будет трудно справляться со множеством требований.

В Греции МВФ, вместе со своими европейскими партнерами, требовал от правительства не только сократить расходы, но и провести долгосрочные налоговую, пенсионную, судебную реформы, а также реформу рынка труда. И, хотя наиболее неотложные меры не будут иметь немедленного влияния на финансы Греции, МВФ может лишь акцентировать на краткосрочном сокращении расходов, что повышает шансы того, что долг будет погашен — даже если это означает, что долгосрочные реформы будет труднее принять.

Пятый урок — это то, что реформы будут успешными, только если правительство стремится довести их до конца. Условия, привнесенные из-за границы, почти наверняка обречены на неудачу. В случае с Грецией внутриполитические соображения заставили европейские правительства продемонстрировать, что они обеспечивают Греции самые жесткие условия. МВФ тоже стремился показать, что он обходится так же жестко, как с Бразилией, Индонезией и Замбией — даже если в конечном счете это было контрпродуктивно.

Шестой урок, который МВФ проигнорировал, заключается в том, что финансовая помощь для страны, которая не может полностью контролировать свою валюту, несет дополнительные риски. Фонд уже выучил урок Аргентины и Западной Африки: у таких стран не хватает одного из самых простых инструментов работы с долговым кризисом — девальвации.

Потерпев неудачу, предупреждая Грецию, Португалию, Ирландию и Испанию об опасности вступления в валютный союз, МВФ должен был решить, нужно ли вообще ему вмешиваться в кризис еврозоны. И причины, побудившие его на вмешательство, подчеркивают риски, связанные с таким решением.

Самая очевидная причина действий МВФ — это то, что Европа была неспособна решать свои проблемы, но зато имела достаточно власти и влияния, чтобы навредить этим Фонду. Директоры-распорядители МВФ всегда были европейцами, а европейские страны имеют непропорционально большую долю голосов в МВФ.

Однако столь же важен тот факт, что МВФ принял это решение во время собственного экзистенциального кризиса. Исторически самой большой угрозой для МВФ была его ненужность. Он был практически отстранен от дел в 1970 годы, когда США пустили в ход доллар, и его спас лишь Мексиканский долговой кризис 1982 года, который выдвинул МВФ на роль мирового финансового кредитора.

Десять лет спустя, актуальность МВФ начала снова уменьшаться. Его роль была возрождена в преобразовании блока стран, принадлежавших бывшему Советскому Союзу. Когда начался еврокризис, Фонд барахтался в последствиях Восточно-Азиатского кризиса, а клиенты Фонда, которые уже платили по его счетам, делали все, чтобы избежать его помощи.

Нынешнее участие МВФ в еврокризисе дало мощным развивающимся экономикам еще одну причину для разочарования. После того, как США загнали МВФ в угол своими требованиями большей самостоятельности, они теперь обнаружили, что организация просто делает то, что ей велит Европа. МВФ будет трудно вернуть доверие подобных членов. Если США и ЕС откажутся держать его под контролем, то недавняя надежда Фонда вернуть собственную актуальность вполне может оказаться последней.

Нгэр Вудс – декан школы государственного управления им. Блаватника и директор программы глобального экономического управления при Оксфордском университете.

Copyright: Project Syndicate, 2015.