Еврокомиссар рассказал о заинтересованности ЕС в украинской энергосистеме

— Киев заявляет, что мы выполняем все обязательства перед Единым энергетическим сообществом (ЕЭС), но не видим эффекта от этого. Действительно ли у нас нет проблем с выполнением обязательств?

— Вы на пути их выполнения. Есть обязательства, которые касаются законодательской базы, и Юрий Бойко (вице-премьер, до декабря 2012 года — министр энергетики и угольной промышленности) сделал действительно много для их внедрения в украинское законодательство. Поэтому я бы сказал так: большинство шагов уже сделано, но требуется сделать дополнительные.

— Речь идет о действиях, которые Украина уже должна была выполнить, или о более долгосрочных задачах, которые и не могли быть завершены за два года членства в ЕЭС?

— Скорее, о втором. Процесс идет. Ваше правительство и парламент проявляют активность в выполнении обязательств перед сообществом. И позвольте отметить, что среди членов ЕЭС и даже Евросоюза есть ряд государств, которые задерживают выполнение взятых обязательств на более длительный срок, и их недоработки намного глубже, чем у Киева. Так что Украина — хороший участник процесса.

— При этом украинское правительство заявляет об отсутствии выгоды от членства в ЕЭС. Насколько корректны такие заявления?

— Я согласен, что участие в энергетическом сообществе должно приносить стране какие-то выгоды. Но Украина уже пользуется этими преимуществами! Стали реальностью реверсные поставки газа из Европы. Появляется все больше возможностей для использования ваших подземных хранилищ газа (ПХГ.—«Ъ») — в случае применения правил ЕЭС роль ПХГ как части европейской инфраструктуры возрастает.

Напомню также, что в январе в Давосе был подписан контракт между вашим правительством и Shell на разработку сланцевого газа. Чтобы частные инвестиции приходили в Украину, им нужна европейская правовая база, то есть ваше членство в ЕЭС. Именно это дало Shell уверенность, что у вас есть четкие правила, конкуренция. Имейте в виду, что для добычи газа нужны большие инвестиции, и, в конце концов, Украина получает шанс превратиться из транзитного государства в производителя, экспортирующего сланцевый газ.

— Давайте перейдем к конкретным претензиям. Украина неоднократно просила ЕЭС заблокировать строительство «Южного потока», но так и не получила поддержки энергосообщества.

— «Южный поток» — это не проект Евросоюза или ЕЭС. Это проект «Газпрома». Вы же не будете прекращать свои контракты с «Газпромом», верно? Если продолжать делать то, что вы делали, потребуется оборвать все экономические связи с Россией!

Повторюсь, инвестором «Южного потока» является «Газпром», там нет денег с нашей стороны. Есть некоторые страны — например, Болгария, член Евросоюза, или Сербия, кандидат на членство в ЕС — которые выражают желание стать участниками консорциума (по строительству трубопровода). Мы принимаем это как факт, но не выделяем денег или иной поддержки этому консорциуму. У ЕЭС нет инструментов для блокирования «Южного потока».

— Вторая проблема связана с реверсными поставками европейского газа в Украину. Словакия, член ЕС, имея техническую возможность для реверса, заблокировала его.

— Сегодня у вас уже есть возможность реверса — через Польшу, Венгрию. Мы работаем над увеличением числа путей, которые позволят вам получать газ из LNG-терминалов в Средиземном море, Голландии. Действительно, была проблема с тем, что правительство в Братиславе не разрешило реверс. Но это единичный случай.

— Но словацкий маршрут — самый выгодный для Украины. Можем ли мы рассчитывать, что членство в ЕЭС позволит нам решить проблему с транзитом газа через территорию Словакии?

— Да. Я нахожусь в контакте с правительством Словакии. Спросите у Юрия Бойко — уверен, он скажет, что ценит то, как четко работает Еврокомиссия и лично комиссар Эттингер над решением этой проблемы. Я ожидаю, что следующей зимой коридор реверсного транзита газа через Словакию будет открыт.

— Взяла ли Украина на себя обязательство выполнить условия так называемого третьего энергопакета, предполагающего среди прочего разделение НАК «Нафтогаз Украины»?

— Я считаю, что третий энергопакет, в том числе правила, касающиеся доступа третьих сторон к транзитным мощностям,— ключевое обязательство любого члена ЕЭС. У нас тесный контакт с Украиной, и мы не получали никаких сигналов о том, что ваше правительство блокирует выполнение какого-либо пункта. Да, эту работу вам еще предстоит завершить, но она все же ведется, и у вас есть прогресс.

— Но Киев, насколько я понимаю, не дает никаких обещаний относительно сроков его выполнения?

— Действительно, конкретное время для Украины не определено. Но завершить эту работу необходимо в текущем десятилетии (до 2020 года), не позже.

— Сегодня ведутся разговоры о возможном создании российско-украинского газотранспортного консорциума. Вносит ли это какие-то проблемы во взаимоотношения с ЕЭС?

— Ваша газотранспортная система (ГТС) — самая важная в Европе, но для ее поддержания и обновления нужны немалые инвестиции. Однако при поиске этих денег нужно учитывать обязательства Украины перед ЕЭС, в том числе по обеспечению доступа третьих сторон к ГТС. Это правило становится особенно важным, учитывая перспективы промышленной добычи сланцевого газа, а также возможную потребность в реверсной прокачке европейского газа. Ранее ваша ГТС являлась преимущественно транзитной системой, которая прокачивала российский газ на Запад. Теперь она постепенно превращается в гибкую инфраструктуру.

Это право вашего правительства — решать, в чьей собственности будет ГТС, кто получит возможность оперативного управления ею. Если Киев решит, что эта роль должна принадлежать «Газпрому» — окей, почему бы и нет? «Газпром» участвует также в других трубопроводных проектах, в том числе на территории ЕС. Но в этом случае «Газпром» должен принять правила, которые действуют в ЕЭС. И Украина как член сообщества обязана учитывать это.

Мы же можем предложить Украине трехсторонний консорциум, в состав которого вошли бы российский участник, НАК «Нафтогаз Украины» с украинской стороны и европейский бизнес.

— Еврокомиссия не может быть участником консорциума. С европейской стороны это может быть только некая компания, работающая в данном секторе?

— Речь идет не только об участниках газового рынка. Возможно, в нем примут участие финансовые учреждения, банки, страховые компании. Это — наше предложение, наша идея. И если ваше правительство согласится, мы станем арбитром в переговорах по данному вопросу с европейской газовой промышленностью и, возможно, с представителями финансового сектора. Но если с вашей стороны не будет решения о поддержке такого формата, то мы не станем проявлять дальнейшей активности. Так что ключ находится в руках вашего правительства.

— Ранее сообщалось о планах провести конференцию по обсуждению вопросов, связанных с созданием трехстороннего консорциума. Когда она состоится?

— Это вопрос к украинской стороне.

— Если он официально передаст нам приглашение на неформальный круглый стол, мы примем в нем участие и внесем на рассмотрение Киева конкретные предложения о финансовом участии европейской стороны.

— Чем, с точки зрения ЕС, трехсторонний консорциум выгодно отличается от двустороннего?

— Для ведения газового бизнеса нужно, чтобы кто-то производил газ, кто-то его потреблял и кто-то осуществлял транзит. И логично, чтобы в консорциуме были представлены все три стороны — продавец, покупатель и транзитер. Это будет лучшей гарантией того, что однажды кто-то из троих не решит заблокировать систему и что ваша ГТС будет оставаться востребованной.

— Что касается востребованности нашей инфраструктуры, то вы уже говорили об увеличении важности украинских ПХГ. Но правильно ли я понимаю, что без прокачки российского газа по украинской ГТС вы в принципе не сможете заполнять ПХГ?

— Потребность ЕС в украинских хранилищах газа возрастает, мы считаем их ключевым элементом европейской газотранспортной системы. Но многое зависит от объема прокачки газа по «Южному потоку». Теоретически можно прокачивать газ в реверсном направлении с запада на восток. Так что возможно все.

— Эдуард Ставицкий также заявлял, что ЕС может принять участие в украинско-российских переговорах о пересмотре газового контракта. Так ли это?

— Мы предложили схему, согласно которой переговоры становятся трехсторонними, и к ним присоединяется Евросоюз. И теперь дело за вашим министром — если он сочтет возможным, то направит нам приглашение. Пока такого приглашения не поступало. Сейчас идут двусторонние переговоры между Киевом и Москвой, между «Газпромом» и вашим правительством. Мы получаем определенную информацию и даем определенные советы, но не более того. Решение о том, чтобы привлечь к переговорам еще одного участника, возможно, но оно находится в вашей компетенции.

— Евросоюз с 2009 года обещает вложить деньги в модернизацию украинской ГТС. Технико-экономическое обоснование проекта давно готово, но Европа выдвигает новые условия — теперь Европейский банк реконструкции и развития (ЕБРР) требует, чтобы мы возобновили сотрудничество с МВФ. Создается впечатление, что европейские структуры не готовы финансировать этот проект.

— Мы по-прежнему работаем над этим проектом. ЕБРР и Европейский инвестиционный банк провели хорошее исследование, и мы в ближайшие годы готовы вложить в вашу ГТС миллионы — шаг за шагом, проект за проектом. Но Украина очень глубоко завязана на МВФ. Экономическое развитие страны зависит от фонда, и мы считаем, что его поддержка очень полезна. Но самое главное — мы не считаем, что это обязательное условие. Переговоры по этому вопросу открыты.

— Есть ли у ЕС интерес к получению туркменского газа транзитом через Украину?

— Слишком рано об этом говорить. Да, есть определенные контакты, но я уверен, что в этом десятилетии туркменский газ точно не пойдет в Евросоюз. Хотя мы хотим получить доступ к этому источнику газа, для чего ведутся переговоры о так называемом южном коридоре через Азербайджан. И, возможно, дальше путь пройдет через Украину. Я знаю, что есть прямые контакты (по этому вопросу) между вашим правительством и Ашхабадом. Мы также вовлечены в такую работу и информируем ваше правительство о своих двусторонних контактах и договоренностях.

— Источники говорят, что в ходе ваших переговоров с украинскими партнерами обсуждалась возможность создания «регионального газового хаба» на территории Украины. Расскажите, о чем идет речь.

— Конкретных дискуссий по такому проекту пока не ведется, но есть немалые перспективы. Например, возможно, что в следующем десятилетии будут построены LNG-терминалы в Грузии (для сжижения каспийского газа) и Одессе, и мы наладим дальнейший транзит по существующим газопроводам.

— Поддерживает ли ЕС такой проект?

— Извините, но пока я этого не могу сказать. Возможно, через пять лет следующий состав Еврокомиссии (2015-2019 года) примет решение о поддержке, но на ближайшие годы это не является реалистичным.

— Согласны ли вы с прогнозами о том, что потребление газа в ЕС в ближайшие годы будет расти?

— Да, это так. Многое, конечно, зависит от состояния экономики, но базовый вариант предполагает, что оно увеличится с сегодняшних 540 млрд кубометров в год до 600 млрд или даже больше. Газ будет играть все возрастающую роль в европейском энергетическом балансе.

— Означает ли это, что поставки газа в ЕС из России также будут расти или вы ставите цель сократить их за счет диверсификации?

— Я думаю, что в условиях роста рынка поставки из России также увеличатся. Хотя мы и не отказываемся от диверсификации — поставки из других источников также будут возрастать. Надо учитывать, что контракты заключает не ЕС, а участники рынка, поэтому мы не можем обязать E.ON Rruhrgas, GDF или кого-то другого остановить импорт из России на каком-то уровне. Ограничивающим фактором будут условия контрактов с Россией. Если российская сторона будет настаивать на прежней схеме долгосрочных контрактов, где цена газа жестко увязана с нефтью — что ж, тогда закупки российского газа не увеличатся. Но если «Газпром» будет становиться все более гибким, а цена уменьшится, то и объемы возрастут.