Мир обречен на цифровой социализм

Сразу после саммита G20 в Мексике в Бразилии начался саммит Земли Рио+20, на котором вновь ставится вопрос, как дальше развиваться цивилизации. Главная проблема в том, что, сделав упор на рост потребления, человечество вынуждено все интенсивнее эксплуатировать природные ресурсы, запасы которых на Земле не бесконечны. Человечеству, чтобы выжить, придется ограничивать потребление — в интересах всего социума. А значит, в том или ином виде возвращение к планово-распределительной системе неизбежно.

Обычно все попытки поднять вопрос об опасности безоглядного роста потребления натыкаются на противодействие рыночных либералов, которые с иронией вспоминают провал теории Томаса Мальтуса, предупреждавшего об опасности роста населения планеты при ограниченности природных ресурсов. Но, судя по всему, Мальтус просто опередил свое время. 200 лет назад людей Земли было в семь раз меньше, и они не добывали нефть, газ, редкие металлы, не заливали землю серной кислотой, не засыпали химическими удобрениями и не сливали отраву в реки и океаны. Они просто ели то, что вырастили.

Мир без тунца

Полагаю, что нужно принять за основу — Земля конечна. При всей своей жадности и изобретательности мы можем пользоваться только тем, что есть у нас на планете. Я многократно писал об этом, поэтому ограничусь одной только цифрой: на каждого жителя планеты приходится менее 280 соток суши, включая пустыни и льды Антарктиды. В наше время истощению подвергаются не только невозобновляемые ресурсы, такие как нефть и газ, и частично восстанавливаемые — такие, как металлы, но и живые, то есть восстанавливаемые. Речь идет о хищнической вырубке лесов, уничтожении пашен и вылове рыбы.

Яркий пример исчерпаемости ресурсов — история с тунцом, без которого настоящие японские суши — не суши. Международные организации бьют тревогу: нелегальный вылов атлантического голубого тунца в 4 раза превышает квоты. В ближайшие годы на этой ловле можно будет поставить крест. Даже рыночные оптимисты от рыболовной отрасли отмечают, что через несколько десятилетий ловить в океане будет вообще нечего, и единственный выход — выращивать тунца на фермах.

Но вот проблема — разводить его можно только там, где даже зимой температура воды не падает ниже 10 градусов. Это означает, что тунцеловные флотилии северных стран останутся без работы, и банк могут сорвать приморские жители южных морей, но не хочет тунец так уж легко «вставать в стойло». Сейчас мировой рынок тунца лишь на 1% состоит из аквакультуры.

Так что ценителям суши, прежде всего в Японии, которая потребляет более 80% мирового вылова голубого тунца, придется либо раскошеливаться, либо переходить на что-то другое. Но престарелое японское общество чрезвычайно консервативно и, располагая значительными средствами, готово и далее оплачивать свои пристрастия, живя по принципу «после нас хоть потоп».

Назад в СССР

Вот мы и приходим к необходимости: регулировать потребление ресурсов и одновременно стимулировать создание новых технологий. Эти технологии могут дать реальную отдачу лишь спустя много лет, а следовательно, малоинтересны для частного капитала. Причина проста — срок жизни частного инвестора, который, естественно, мыслит масштабами своей личной жизни, обычно много меньше срока жизни государства или общества.

Так почему есть все основания считать, что нас ждет для многих печальное, но неминуемое возвращение к планово-распределительной системе, хотя социализм советского образца уже однажды проиграл соревнование с капитализмом в 80-е годы ХХ века?

Понятия «плановая экономика» и «командная экономика» часто путают, но разница между ними есть. Одно дело, если мы знаем, что в стране с населением 140 млн человек 20 млн хотят купить планшетники, 20 млн — ноутбуки, а 35 млн — настольные компьютеры, и промышленность выпускает эти объемы. Другое дело, если власти устанавливают волевым решением, что будут производиться только ноутбуки в объеме 75 млн штук. Да еще и такие, что грузят простую картинку по пять минут. Скорее всего, торговля здорово с ними пролетит: многим просто не нужна будет такая рухлядь. Так уже было в начале 80-х, когда на рынок СССР были выпущены катушечные видеомагнитофоны — они просто не нашли потребителя.

Поэтому мы не будем рассматривать перекосы командной экономики, которая имеет право на существование лишь в условиях войны или глобальных катастроф. Но и просто плановая экономика имеет одну важную ущербность, на которую указал еще Людвиг фон Мизес в 1922 году, — а именно на сложность оперативного реагирования на потребности общества, что может привести к дефициту пользующихся спросом товаров и услуг, а также высокой вероятности принятия неверных решений об объемах производства той или иной продукции.

В 1982 году, в начале своей геологической карьеры, мне пришлось с коллегами заниматься созданием нормативных документов для нового вида инженерно-геологических исследований. В том числе — и по расходу материалов. Мы были в шоке от того, что при существующей системе отчетности среагировать на потребность экспедиций в тех или иных реактивах, запчастях к технике и прочих вещах не было никакой возможности. Документация двигалась медленнее изменения потребностей, поэтому многие позиции заказывались впрок. В результате к моменту возникновения истинной потребности нужных вещей просто не было, зато ненужные пылились на складах в избытке. Эпоха тотального дефицита соседствовала с кризисом перепроизводства.

Мобильник — снова успешного плана

В Советском Союзе эту проблему очень хорошо понимали, и еще в 50-х и 60-х годах предпринимались попытки построить единую автоматическую систему управления народным хозяйством, состоящую из мощных компьютерных узлов, связанных между собой единой сетью. Погубили все интриги внутри советского руководства, примитивная борьба за власть и влияние.

Главный прорыв к плановой экономике, однако, был сделан в цитадели капитализма. 26 июня 1974 года, в 8 часов 1 минуту был продан первый в мире товар со штрихкодом. Ввести штрих-код пришлось, потому что крупным торговым сетям нужно вести строжайший учет закупаемых товаров многих тысяч наименований и отслеживать динамику их потребления.

Так планирование экономики стало приобретать современные очертания. Если раньше проходили месяцы, а то и годы, пока становилось ясно, что и в каком объеме надо производить, то сейчас, при развитии компьютерных систем контроля за движением товаров и услуг вы можете получать эту информацию онлайн. Сейчас известно, не только сколько продается вообще помидоров, котлет, сколько зубной пасты и туалетной бумаги. Сейчас при оплате карточкой уже можно сказать, кто и где покупает эти товары.

Огромную роль сыграло развитие мобильных устройств, которые стали нашими компьютерными симбионтами. С их помощью мы уже можем платить, они знают, где мы географически находимся, с кем рядом. Вся наша потребительская жизнь с каждым годом становится все прозрачнее. Скоро, совсем скоро мы будем получать рекламу именно на наш мобильник, с указанием, что и где нам нужно приобрести. Йорма Оллила, Стив Джобс, Бил Гейтс — вот апостолы новой эпохи тотального контроля и планирования.

Долой помойки

Только вот вопрос: из чего мы сделаем этот мобильник, чем заправим машину и где сможем купить суши из тунца, если все это станет дефицитом по объективным причинам истощения природных запасов? Как растянуть удовольствие пользования планетой? Ответ напрашивается сам собой: надо перестать работать на свалку, где гниют несъеденные продукты и валяются ненужные вещи. А это опять же возможно только при надлежащем планировании.

При этом нет необходимости раскулачивать капиталистов и душить частную инициативу. Допустим, мы знаем, что у нас на планете запасов металла индия — на 100 млн новых планшетников. Зачем делать те, которые не нужны вообще? С помощью интернета мы сейчас вполне можем разместить предзаказ на нужную нам модель, а компании, обобщив данные, идут за квотой на этот индий, из которого делаются действительно нужные потребителю приборы.

Кто определит квоты? Наверное, международные организации. Этот метод несовершенен, но лучше пока нет. Кто установит цену?

Существует богатый опыт продажи квотируемых ресурсов методом «голландского аукциона», когда цена на лот постоянно снижается, и победителем становится тот, кто первым перехватывает выгодную партию. Такая техника прекрасно работает при оптовой торговле цветами, а также квотируемой рыбой. Это порождает коррупцию? Коррупцию порождает жадность к потреблению, и там, где оно ограничено, коррупции тоже не особо удается разгуляться. Плюс существуют еще нормы поведения, пресловутые «понятия», которые нельзя сбрасывать со счетов.

Война и социализм

12 июня этого года, когда Москва праздновала и митинговала, далеко в штате Индиана ушла из жизни первая женщина, получившая Нобелевскую премию по экономике — Элинор Остром. В 2009 году была отмечена ее работа, в которой она установила, что общими ресурсами: лесами, рыбными хозяйствами, пастбищами и водой — могут успешнее управлять те люди, которые их используют, а не государственные органы или частные компании.

Остром искала выход из ситуации, обозначенной еще в 1968 году биологом Гарретом Хардином. Хардинг доказывал, что множество индивидуумов, действующих независимо и рационально в собственных интересах, в конечном итоге истощают общий ограниченный ресурс, даже если очевидно, что это не отвечает долгосрочным интересам ни одного из них. Что, кстати, мы видим на примере ловли того же тунца.

Однако Остром наблюдала на практике, что если люди знают друг друга и могут понять взаимные интересы, то они в состоянии договориться. Она обратила внимание на формирование у каждой объединенной общим интересом группы особых норм поведения, которые определяют условиях их сотрудничества. Раньше формирование этих «групп по интересам» ограничивалось одним городом или районом. Теперь, благодаря развитию социальных сетей и мобильной связи, эти группы формируются в глобальном масштабе. Спасибо Марку Цукербергу и всем его последователям и предшественникам.

Речь не идет о том, что планирование всегда лучше рыночной экономики, и уж тем более — не о том, что нужно душить частную инициативу. Но нужно понимать, что время экспоненциального роста за счет неограниченного потребления природных ресурсов закончилось. Мы так и не освоили соседние планеты, и нам придется сделать выбор: либо, как звери, с автоматами и бомбами драться за лишний кусок роскоши, или согласиться с тем, что на определенный уровень жизни имеют право все.

А значит, нужно строить общество, которое будет в состоянии разумно спланировать свои расходы и потребление. Общество, которое работает в интересах всех своих членов, заботится об их правах и соблюдает их, называется социалистическим. Мы при таком еще не жили, но технологическая революция дает все основания надеяться, что эпоху тотального дефицита мы преодолеем как раз с помощью «цифрового социализма».