Почему банкротство финструктур в шальные 1990-е годы не помешало их топ-менеджерам сделать карьеру в банковском секторе

Одной из причин их крушения банкиры называют неприспособленность новых финучреждений к быстроменяющимся рыночным условиям.

В частности, на суперрисковой стратегии привлечения капитала прогорел один из крупнейших банков Закарпатья — Лесбанк, обслуживавший интересы треста «Закарпатлес». «В начале 1990-х годов, когда девальвация украинских карбованцев измерялась тысячами, Лесбанк активно привлекал депозиты по ставке 300–400% и выше», — вспоминает Наталья Щербатюк (работала в банке «Украина» на разных позициях в 1994–2000 годах). Но в 1994–1995 гг. темпы роста цен снизились, и депозиты пришлось отдавать по старым, гиперинфляционным ставкам. Более того, тогда Лесбанк даже продолжил привлекать деньги у населения под высокие проценты. Впрочем, не исключено, что в эти годы руководство финструктуры уже вполне отдавало себе отчет в том, что не сможет вернуть привлеченные депозиты. Поэтому, по неофициальным данным, накануне банкротства выдало связанным лицам сбережения банка. В итоге имущество Лесбанка было продано за бесценок.

«Эффективной работе банков мешало и то, что некоторых важных подразделений в финструктурах просто не существовало, поскольку в советские времена, при централизованном управлении, в них не было необходимости», — говорит Игорь Францкевич, работавший в банке «Украина» в 1991–1996 годах. Например, у многих банков не было казначейств, которые управляли денежными потоками и валютными позициями, проводили межбанковские операции.

В начале 1990-х годов отечественные финучреждения зарабатывали деньги едва ли не на торговле воздухом. Например, в это время было достаточно выгодно торговать межбанковскими ресурсами. Стоимость денег на межбанке доходила до 400–500% годовых, при этом доступ к межбанковскому финансированию имели не все финструктуры. «Кроме того, в 1990-х годах можно было получить кредит на посевную под 20% годовых (аграрные кредиты финансировались за счет госпрограмм и выдавались под очень низкие ставки. — Прим. ред.) и тут же разместить депозит в другом банке под 380% годовых. При этом заниматься аграрным бизнесом было необязательно», — рассказывает кандидат экономических наук Александр Охрименко, работавший в банке «Украина» в 1994– 1997 годах.

Также банки занимались валютными спекуляциями. В частности, достаточно прибыльным бизнесом считалась перепродажа валюты, купленной по официальному курсу, который был в десятки раз ниже рыночного.

Ничего не изменилось

Отчасти стратегия развития украинских банков в начале–середине 1990-х годов похожа на нынешнюю предкризисную стратегию. Например, существовавшие в те годы финструктуры развивали филиальную сеть ускоренными темпами, для того чтобы привлечь максимальное количество клиентов. «Часто филиальная сеть формировалась по принципу: чем больше отделений, тем лучше, — вспоминает Александр Охрименко. — Мало кто из банковских топ-менеджеров задавался вопросом, за счет чего тот или иной филиал будет жить и целесообразно ли вообще строить так много отделений». В частности, жертвами быстрой экспансии стали банки «Инко» и «Відродження», в начале 1990-х годов лидировавшие по темпам роста банковских сетей.

Многие финучреждения, начинавшие работать в это сложное время, предоставили отделениям большую свободу: практически все они самостоятельно принимали решения о выдаче крупных кредитов. «В отделениях со слабым контролем концентрировались проблемные активы, которые при достижении критического показателя значительно ухудшали финансовое положение всего банка», — рассказывает Игорь Францкевич. К началу 2009-го аналогичная ситуация сложилась и во многих современных отечественных финструктурах — массовая централизация банковских сетей началась только в этом году.

Некоторые банки, работавшие в 1990-х годах, пострадали от непродуманной кредитной политики, так же как и большинство финучреждений в 2009-м. «Банкиры старой формации привыкли к тому, что в плановой экономике все кредиты возвращались вовремя. Поэтому они и не предполагали, что при предоставлении ссуды банк должен проверять заемщиков, а после жестко контролировать процесс возврата кредита», — рассказывает Игорь Францкевич. В частности, слишком рискованной стратегии кредитования придерживался банк «Украина»: одна из официальных причин банкротства отечественного финансового гиганта — недиверсифицированный кредитный портфель. «Традиционно банк «Украина» большую часть кредитов выдавал аграриям — по старинке банк считался специализированным аграрным финучреждением», — рассказывает Наталья Щербатюк. В середине 1997 года его руководство решило размыть долю проблемных кредитов за счет наращивания объемов кредитного портфеля: считалось, что благодаря получению прибыли от новых кредитов банк покроет убытки по безнадежным ссудам. Но в итоге оказалось только хуже. Выдача займов проходила в авральном режиме: высший топ-менеджмент банка обязал отделения «освоить» кредитный бюджет в кратчайшие сроки. «Чего только стоят шедевры кредитования этого банка, когда крупные кредиты выдавались под залог «мальков в пруду», «сельской грунтовой дороги в лесопосадке», «якорных цепей», «молодняка на откорме», — вспоминает Наталья Щербатюк. Усугубило ситуацию и то, что за несколько лет до банкротства в банке «Украина» несколько раз менялся состав правления.

Отличительная черта финучреждений, обанкротившихся 10–15 лет назад, — обслуживание интересов конкретных лиц. Работа в интересах отдельного холдинга приводила к тому, что кредиты, выданные связанным с банком заемщикам, попросту не возвращались. Например, таким кредитованием активно занимался ОЛБанк, прогоревший в 2003 году.

Некоторые банки пали жертвами политических репрессий. «Руководителем банка «Инко» был Петр Мирошников, бывший номенклатурный комсомольский работник, стоявший у истоков создания финструктуры на базе филиала Инкомбанка», — рассказывает Наталья Щербатюк. Бурное развитие финучреждения совпало с президентством Леонида Кравчука: в это время банк имел большие преференции по обслуживанию государственных структур, получению льготных кредитов от НБУ, созданию банковских филиалов. Но как только гарантом Конституции стал Леонид Кучма, у Инко возникли проблемы с ликвидностью и возвратом ранее выданных кредитов.

По заявлениям Михаила Бродского в различных украинских СМИ (на запрос Контрактов он не ответил), владевшего банком «Денди», его финучреждение пало жертвой политического заказа, и экс-банкиру пришлось из собственных средств выплачивать компенсацию вкладчикам. Официальная версия банкротства — систематические нарушения нормативов НБУ.

История банкротства банка «Відродження» несколько отличается от развала других финучреждений. В середине 1990-х годов «Відродження» входил в пятерку крупнейших банков Украины, был тесно связан со многими производственными группами и неофициально находился под протекторатом президента страны Леонида Кравчука. Но вместе с тем банк был раздираем внутренним конфликтом между его собственниками, что в 1996 году и парализовало работу финучреждения. «В то время когда владельцы конфликтовали, высший менеджмент «Відродження» переоформил часть филиалов на другие банки, — говорит Наталья Щербатюк. — Так из киевского филиала банка «Відродження» и небольшого банка «Киевщина» был основан банк «Киев», собственником которого стал бывший руководитель киевского филиала «Відродження».

Кстати, нынешний Кредитпромбанк также возник на обломках другой финструктуры. В мае 1997 года на развалинах Инко был создан Инкомбанк-Украина (сейчас — Кредитпромбанк), одним из учредителей которого стал Николай Рожко, руководивший в 1992–1994 годах одним из филиалов банка «Инко».

Без суда и следствия

После краха банка «Украина» было заведено свыше 30 уголовных дел, а под подозрением оказались все, кто работал в финучреждении последние годы, но наказание понесли единицы. Основные обвинения, которые были выдвинуты менеджменту банка, — халатность, фальсификация документов, злоупотребление служебным положением, доверием, властью или служебным положением, присвоение имущества в особо крупных размерах. До сих пор в розыске находится Алексей Политуха, работавший в конце 1990-х годов начальником управления проблемных кредитов в банке «Украина», затем занимавший должность заместителя главы правления и даже входивший в состав ликвидационной комиссии. После банкротства финучреждения в июле 2001 года Генпрокуратура предъявила Алексею Политухе обвинения в махинациях с денежными средствами, но арестовать банкира не успели — он бежал (к слову, сегодня аналогичная ситуация сложилась в Надра Банке — его совладелец и бывший глава Игорь Гиленко объявлен в розыск).

Отбыть наказание за решеткой пришлось немногим банкирам рухнувших финструктур. В частности, тюремный срок получили Виктор Жердицкий (предправления и совладелец обанкротившегося в 1996 году Градобанка) и Борис Фельдман (совладелец банка «Славянский»). Большинство других банкиров — как наемных топ-менеджеров, так и собственников банков — были признаны невиновными либо вовсе не преследовались прокуратурой.

«Доказать причастность конкретного банкира к делу о банкротстве весьма трудно, — считает Олег Трохимчук, адвокат ЮФ «Ильяшев и Партнеры». — Еще сложнее доказать его вину». Проблема в том, что в любом банке решения принимаются коллегиально. Например, решение о предоставлении кредита принимается кредитным комитетом, то есть ответственность за выдачу займа несут все члены комитета. Но доказать тот факт, что ссуда была намеренно выдана неблагонадежному заемщику (что и привело к банкротству), крайне сложно. К тому же многие банкиры даже во времена атак на их финструктуры со стороны властей или других бизнесменов имели достаточно влиятельных покровителей, которые помогали им замять дела в прокуратуре.

Более того, украинское законодательство, в отличие от некоторых западных стран, не предусматривает субсидиарной ответственности бизнеса, то есть собственники банков и компаний не отвечают за свои предприятия личным имуществом. А потому банкиры не боятся банкротства своих детищ, что развязывает им руки в управлении финструктурами и расходовании средств вкладчиков.

Отечественное законодательство вообще достаточно лояльно к банкирам-махинаторам. Согласно статье 219 УК Украины, доведение до банкротства (в том числе банка) наказывается штрафом от 500 до 800 необлагаемых минимумов доходов граждан, или ограничением свободы сроком до трех лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью сроком до трех лет. Иными словами, уже спустя три-шесть лет после банкротства финучреждения его собственники, даже если их вина доказана, могут снова заниматься банковским бизнесом.

Большинство наемных менеджеров обанкротившихся финструктур продолжили работать в банковской системе. Экс-глава правления банка «Славянский» Елена Якименко теперь возглавляет Златобанк (до этого она несколько лет занимала должность вице-президента банка «Форум»). Дмитрий Гриджук, возглавлявший банк «Украина» в 1998–1999 годах, с 2000-го руководит банком «Хрещатик». Александр Охрименко последние несколько лет является советником председателя правления Укргазбанка. Игорь Францкевич за минувшие десять лет успел поработать в банках «Мрия», Укринбанке, Райффайзен Банке Аваль, Индэкс-Банке, а также Проминвестбанке. Петр Михеев, последний председатель правления банка «Украина», — ныне член правления Укрэксимбанка. А один из его предшественников в «Украине» — Виктор Кравец — теперь исполнительный директор по вопросам платежных систем и расчетов в НБУ.

Наемные банковские топ-менеджеры остались в системе по двум причинам. Многим из них не предъявлялись обвинения, и спустя год-два после краха банков их причастность к крушению финструктур на рынке забывалась. К тому же многие из них имели хорошие связи в банковских кругах и смогли устроиться в других финучреждениях.

А вот собственники обанкротившихся банков в основном покинули этот бизнес. Юрий Сидоренко (владел долей в обанкротившемся Дамиана-банке) является председателем консультационного совета консорциума «ЕДАПС» и в Украине больше не проживает. Михаил Бродский, ныне совладелец фирмы «Венето» (производство матрацев), возглавляет Украинскую баскетбольную лигу и Партию вольных демократов, банковским бизнесом больше не интересуется. А Виктор Жердицкий из Градобанка занимается асфальтобетонным бизнесом.