Глава представительства ЕБРР о перспективах дальнейшего инвестирования в Украину

— Какие проекты вы готовы предложить Харькову?

— С Харьковом, к сожалению, у нас пока нет проектов, но надеемся, что будут. У нас есть новая инициатива — Восточно-европейская энергосберегающая программа. На прошлой неделе мы впервые представляли нашему совету директоров проект, в котором мы будем финансировать как минимум 15 городов, чтобы они могли модернизировать системы тепло- и водоснабжения, а также городского коммунального транспорта.

— Перечень этих городов уже определен?

— Нет, по этой программе мы пока подписали только один проект — с Житомиром. В пятницу надеемся подписать проект с Тернополем. Эти проекты финансируются по схеме — наш кредит плюс грант. Например, по Житомиру и Тернополю речь идет о формате «10+5». То есть город получает 15 млн евро, но погашает только 10 млн евро. На безвозмездной основе из фонда Е5Р (его общий объем составляет 90 млн евро) может быть выделено до 50% суммы проекта. Если бы мы делали проект в Харькове, можно было бы говорить о более крупных суммах, так как это крупный город.

— Харьков не запрашивал у вас финансирование?

— У нас были разговоры по конкретным проектам в прошлом, но, к сожалению, нам пока ничего не удалось подписать.

— На какой срок вы предоставляете средства?

— На 10-12 лет в зависимости от конкретного проекта.

— А по какой ставке?

— Это коммерческая ставка. Мы не просим гарантий государства, только города: деньги идут, например, теплокоммунэнерго, а город гарантирует возврат средств. Мы оцениваем финансовую ситуацию в компании и подписываем договор о займе, только когда уверены, что компания сама сможет его погашать.

— Началось ли уже финансирование проектов, анонсированных в текущем году,— по днепропетровскому метрополитену, ялтинскому водопроводу и другим?

— В государственном секторе главным для нас является прозрачность закупок, поэтому они проводятся по правилам ЕБРР. И этот процесс, конечно, каждый раз занимает достаточно много времени — полгода, а по некоторым проектам даже больше. Так что если говорить о днепропетровском метрополитене и проекте в Ялте, то мы пока денег не выплатили, там еще идет процесс подготовки.

— Харьковские власти считают, что для достройки третьей линии метрополитена нужен кредит. Насколько возможна его выдача?

— В принципе, возможна. Мы не исключаем поддержки ни одного сектора, который нужен городу. Нужно выбрать самый реальный проект, особенно когда у нас уже есть определенный опыт с Харьковом — не всегда получалось договориться. Но мы готовы рассматривать вопрос кредита. Отмечу, что использовать грантовые деньги на строительство метрополитена невозможно. Поэтому, если говорить о самых дешевых кредитах — заем плюс грант, то городу выгоднее привлекать финансирование в сферу ЖКХ.

— Намерены ли в ЕБРР пересмотреть объем кредитования украинской экономики на этот год?

— В 2011 году мы подписали 41 договор о новых вложениях в Украину, в том числе 16 — в акционерный капитал. У нас нет конкретного плана по объему инвестиций. Конечно, мы планируем свою деятельность по странам и секторам, отслеживаем, как идет процесс, насколько качественные проекты нам предлагают. В этом году мы уже вложили в Украину 450 млн евро, включая инвестиции в капитал. Уже сентябрь, и стоит вопрос о том, вложим ли мы в Украину 1 млрд евро или меньше. Есть огромный проект, который касается безопасности атомной энергетики, с объемом инвестиций 300 млн евро. Если мы подпишем договор по этому проекту, то, наверное, будет 1 млрд евро, если нет — значит, будет меньше инвестиций.

— Каким может быть объем инвестиций в 2013 году?

— Очень многое зависит от результатов парламентских выборов. Если внешний мир сочтет выборы в Украине честными, свободными и прозрачными, это улучшит имидж страны. К сожалению, репутация Украины сейчас не слишком хорошая. Поступает очень мало денег инвесторов, многие из них не хотят принимать на себя страновые риски. Если выборы пройдут нормально, мне кажется, спрос на финансирование ЕБРР должен возрасти. В этом году мы видим хороший спрос в аграрном секторе, а промышленность почти не нуждается в деньгах. Банк способен выделять Украине около 1 млрд евро в год инвестиций в частный и государственный секторы. Но фактический объем инвестиций в госсектор будет зависеть от успешности проводимых реформ.

— Кажется ли вам реалистичным прогноз роста ВВП Украины на 2,5%, который вы дали еще в начале года?

— Исходя из текущей ситуации, 2,5% мне уже кажется оптимистическим прогнозом.

— В какую сторону вы его измените?

— Не хотелось бы спекулировать на том, в какую сторону. Год назад внешняя ситуация в еврозоне была более оптимистична. Сегодня понятно, что кризис продолжается, вполне возможно, что в Европе не будет роста в течение трех-пяти лет, и, конечно, это очень плохо влияет на перспективу роста Украины, так как из всех стран СНГ Украина больше всех экономически связана с Евросоюзом. Я имею в виду кредиты, которые страна получила от банков ЕС, торговые связи и прямые инвестиции. Так что внешняя экономика очень сильно влияет на экспорт и на финансирование.

— Вы готовы выдавать гривневые кредиты?

— Мы продолжаем рассматривать эту возможность, но есть ряд технических проблем, которые связаны с такими аспектами, как возможность открытия и управления нашими счетами в гривне. У нас постоянно идет разговор с Нацбанком, мы стараемся найти общий язык, но пока этот вопрос не решен. С другой стороны, есть изменения в законе о ценных бумагах, которые позволяют международным финансовым организациям выпускать гривневые бонды. В других странах мы можем это делать в любое время в любом объеме, сами выбираем цель эмиссии и то, куда идут деньги. В Украине, к сожалению, есть ограничения: каждый раз мы должны получать одобрение: когда будем выпускать, сколько и, что хуже всего,— с какой маржей, процентной ставкой. К тому же мы должны получать одобрение относительно того, куда вкладываем привлеченные средства. Но мы всегда будем вкладывать деньги только в Украину. Мы не спекулянты, все деньги, которые у нас есть, мы будем вкладывать в выдачу кредитов и покупку акций украинских компаний. А вопрос по процентной ставке, как нам кажется, должен решать рынок. Инвесторы, которые покупают наши бонды,— не правительство и Нацбанк. Посмотрим...

— Вы говорили о росте инвестиций в аграрный сектор. Скажется ли принятие закона о рынке земли на вашей заинтересованности в этом секторе в следующем году?

— Если закона не будет, мы будем работать без изменений. Если закон примут, то все будет зависеть от его сути. Мы поддерживаем принципы свободной торговли сельскохозяйственной землей, получения кредитов под ее залог. Но сегодняшний проект закона имеет некоторые аспекты, которые очень ограничивают возможности торговли землей — ее не смогут покупать иностранцы, есть ограничения на объем владения землей одной компанией. Эти два пункта мы считаем непривлекательными для инвесторов, поскольку чем более открытым является рынок, тем он активнее, тем выше цены. Поэтому я не совсем понимаю высказывания властей, что они будут защищать своих фермеров. Ведь фермеры могли бы получить больше ренты или денег от продажи.

— В Украине постоянно заявляют о реформах, но ничего существенного не происходит. Влияет ли ЕБРР на институциональные изменения в странах присутствия?

— В геополитическом плане — не влияем. Мы не скажем: Украина должна быть в Таможенном союзе или в Европейском союзе. Пусть это решает народ. Мы очень стараемся влиять на то, чтобы улучшились условия для инвестиций, чтобы была прозрачность, борьба с коррупцией. Мы интегрируем вложение денег и диалог с властями по поводу реформ. Например, есть мнение, что реорганизация «Нафтогаза» повышает его прозрачность — это увеличит, наверно, и экономические результаты компании. Так что эти разговоры у нас идут постоянно. И я лично как минимум 40% своего времени трачу на вот такие разговоры о реформах.

— Наша налоговая система не поощряет инвестиции, хотя все время идет речь об отдельных льготных зонах, технопарках, инвестпроектах. Как это влияет на экономику?

— Общая экономическая ситуация очень влияет на реформы. А что касается разных зон, то, если можно, я выскажу свою точку зрения. ЕБРР, кажется, даже не развивал точку зрения по этому поводу, но мне кажется, что в стране, где уровень коррупции так высок, все привилегии будут использовать для «своих». И очень мало в мире хороших примеров, когда в стране с высокой коррупцией зоны, технопарки или что-то другое действительно помогли общему развитию экономики. Есть хорошие примеры — Сингапур, Тайвань, но там коррупция очень низкая, и я видел, как там все хорошо развивается. Коррупция — один из самых важных вопросов, который в Украине надо решать в первую очередь.

Уже 20 лет все говорят о потенциале Украины. И, конечно, чем больше времени займет реализация потенциала, тем вероятнее ситуация, что инвесторы потеряют к ней интерес. Мне кажется, что следующие пару лет будут решающими для Украины. Проводить реформы надо сегодня. Если этого не произойдет в течение нескольких лет, мне кажется, что мировое сообщество и инвесторы потеряют оптимизм. И продолжать только говорить об огромном потенциале Украины (хотя это так и есть) не имеет смысла.

Изменения нужно было внедрять 20 лет назад. Чем дольше все развивается без реформ, тем сложнее их проводить. Потому что ставки повышаются. И получается определенный довольно узкий круг людей, которые могут влиять и на политику, и на экономику.

— Существует ли сегодня фактор усталости западных политиков и инвесторов от Украины?

  — Нет, я бы так не сказал. Просто дело в том, что сейчас очень трудный момент в глобальном плане. Это как если бежишь марафон (дистанция на 42 км), а на 35-м километре чувствуешь, что очень трудно. В инвестиционном плане сейчас все идет очень трудно. Но я бы не сказал, что люди устали от Украины. Могу заявить, что ЕБРР никогда от Украины не устанет.