Почему 45 млн банковских счетов «физиков» могут остаться без гарантий

В мае этого года КСУ после четырехлетней паузы возобновил разбирательство на предмет соответствия Конституции Закона «О системе гарантирования вкладов физических лиц» от 2012 года.

15 сентября суд провел единственное открытое слушание в этом процессе. На нем выступили представители всех заинтересованных ведомств — от Фонда гарантирования и НБУ до Минфина и отраслевых ассоциаций банков.

Такой ажиотаж вполне объясним: последствия признания неконституционным упомянутого закона могут перевернуть отечественную финансовую систему.

Как все начиналось

Резонансный процесс начался еще четыре года назад с иска группы вкладчиков (категория «200+») банка Таврика, обанкротившегося в 2012 году.

Они были недовольны очередностью кредиторов обанкротившихся банков, которые устанавливает закон о системе гарантирования. По нему Фонд стоит третьим в очереди, а значит, имеет больше прав при разделе имущества, нежели крупные вкладчики, которые в очереди стоят на четвертом месте.

Читайте также: Если Фонд гарантирования вкладов окажется вне закона. В НБУ рассказали о 2 сценариях — плохом и еще хуже

Дело дошло до Верховного суда, который усомнился в том, что сам закон, на основании которого Фонд гарантирования работает с февраля 2012 года, соответствует Конституции.

Дело передали в Конституционный суд в 2016 году. Тогда прошли первые слушания, суд даже якобы был готов принять решение, но фактически процесс был поставлен на паузу, которая длилась четыре года.

В мае 2020-го дело неожиданно возобновилось. КСУ провел несколько заседаний и в начале июля объявил о переходе к открытому слушанию. Причиной назвали многочисленные изменения в профильное законодательство, которые были приняты за последние 8 лет. Судьи захотели выяснить, не поменяло ли это суть правового регулирования системы гарантирования вкладов.

Слушание назначили на 15 сентября 2020, к выступлению пригласили руководителей ключевых финансовых госструктур Фонда гарантирования, НБУ и Минфина, представителей Верховной Рады и Офиса президента при КСУ, делегатов от банковских ассоциаций НАБУ и АУБ.

Четыре вывода из последнего заседания КС

Шестичасовое слушание превратилось в настоящую дискуссию: судьи устроили настоящий допрос финансовым чиновникам. У них было несколько ключевых вопросов на тему возможной неконституционности Фонда гарантирования.

Вывод 1: Фонд не дает госгарантий сохранности вкладов

Главная причина, по которой закон о Фонде заинтересовал КСУ – его нечеткий правовой статус. Если это государственный орган, о нем ничего не сказано в Конституции. К какой ветви власти он относится, кому подчиняется? Если это не госструктура, почему тогда она выпускает свои подзаконные акты и ведет себя как своеобразный регулятор банковского сектора?

Читайте также: Почему украинцы выходят в кеш

Короткий ответ на оба вопроса, который был озвучен представителями Фонда в КСУ: ФГВФЛ – это структура с государственными корнями, близко связанная с другими госорганами, но фактически независимая от них.

«Мы не даем государственные гарантии, их не существует. Фонд гарантирует депозиты от имени банковской системы», – заявил перед судом замдиректора-распорядителя Фонда гарантирования Виктор Новиков.

Ни один государственный орган напрямую не контролирует деятельность Фонда. Единственное образование, перед которым отчитывается руководство – его административный совет. В него входят два представителя НБУ, по одному от Минфина и финансового комитета Верховной Рады, а также директор самого Фонда.

Админсовет утверждает стратегию Фонда и занимается текущими вопросами: например, может уволить директора-распорядителя, и согласовывает смету ФГВФЛ на год.

По словам директора-распорядителя Фонда Светланы Рекрут, дополнительное доказательство того, что Фонд не имеет особых отношений с государством – рыночные проценты (9-12%), которые ФГВФЛ платит Минфину по кредитам, привлеченным под выплаты гарантированных сумм вкладчикам обанкротившихся в 2014-16 гг банков. Всего за это время выплатили более 94 млрд грн двум миллионам человек.

Еще один важный нюанс: в процессе работы Фонд выпускает собственные нормативно-правовые акты (по сути, это подзаконные акты). Но, как уверяют в Фонде, они распространяются только на те банки, которые участвуют в системе гарантирования. На всех граждан эти акты (в отличие от актов госструктур) не распространяются.

Вывод 2: Фонд не владеет имуществом банков-банкротов

Важный вопрос, который интересовал многих судей: Фонд фактически распоряжается имуществом банков-банкротов. На каком основании он это делает?

В Фонде говорят, что работают с банками, как обычный арбитражный управляющий, который берет на себя управление активами обычного юрлица в процедуре банкротства. По словам Новикова, имуществом банков Фонд не владеет, выступая временным управляющим: все сделки заключаются от имени самого банка.

Читайте также: НБУ назвал банки, которые вскоре подключатся к BankID

По словам Рекрут, денег от продажи активов Фонд не получает. Они идут на баланс конкретного финучреждения, а затем направляются на погашение кредиторских требований.

Вывод 3: Фонд выплачивает компенсации авансом

До реформы 2012 года Фонд гарантирования работал как «выплатная касса» — выведением банков-банкротов с рынка занимался НБУ. После принятия нового закона о системе гарантирования полномочия ФГВФЛ расширились. Но почему при этом в очереди кредиторов его поставили выше, чем крупных вкладчиков-физлиц, если до внедрения законодательных новаций было наоборот?

У Фонда есть свое объяснение. «Третья очередь – это не претензии Фонда к банку, а претензии вкладчиков с депозитами в рамках гарантированной суммы. В данном случае Фонд просто замещает их», – пояснил замглавы Фонда Виктор Новиков.

На практике это значит, что ФГВФЛ, стараясь быстро выплатить сравнительно небольшие вклады (таких в системе 96%), делает это за счет своих средств, то есть фактически авансом. Только потом он пытается компенсировать эти расходы за счет имущества банка.

В Фонде говорят, что, если бы не такой подход, большинству вкладчиков пришлось бы ждать выплат гораздо дольше, чем 20 дней, в течение которых компенсации приходят к ним сейчас. Как напомнила глава ФГВФЛ Светлана Рекрут, до реформы 2012 года выплаты происходили только спустя 14 месяцев после банкротства банка.

Читайте также: Глава НБУ: Признание неконституционным закона о Фонде гарантирования не имеет никаких оснований

Вывод 4: Вкладчики «200+» должны учитывать риски

Некоторые судьи увидели в самом факте существования предельной суммы гарантированного вклада ограничение права граждан Украины на защиту собственности.

Как уточнили в Фонде, вкладчики 200+ потеряли в банках-банкротах около 37 млрд грн. В связи с этим КСУ спрашивает: чем эти люди хуже остальных – тех, кому компенсировали всю сумму вклада только потому, что он был меньшим?

У Минфина был четкий ответ на этот сложный вопрос: крупные вкладчики банков должны были учитывать риски, поскольку депозит – это способ заработать деньги на процентах.

Похожее мнение высказали представитель президента в КСУ Федор Вениславский и президент Ассоциации украинских банков Александр Дубас.

“Договор между банком и клиентом добровольный. В Украине депозит – это всегда прибыльный инструмент. Поэтому надо понимать, что везде, где есть слово «прибыль», за ним кроется слово «риски», – отметил Дубас.

Важный момент – вкладчикам «200+» не отказывают в компенсации, но это уже зависит от того, в какой банк они решили принести крупную сумму денег. Если вы положили несколько миллионов под большие проценты в банк, который попал в Фонд гарантирования с ничтожно низким качеством активов, встречный вопрос на тему выбора финансового партнера можно задать уже вам.

Что будет, если систему гарантирования признают неконституционной

Возможные последствия признания закона о системе гарантирования вкладов неконституционным (полностью или в части конкретных статей) можно разделить на несколько групп.

Для вкладчиков банков это будет означать потерю гарантий по депозитам даже в пределах 200 тыс грн. По данным НБУ, в Украине 46 млн банковских счетов, на которых хранится 533 млрд грн. Вклады до 200 тыс. грн составляют 98% от количества и 40% от общей суммы.

Как отметил глава НБУ Кирилл Шевченко, на чаше весов находится доверие к банковской системе. «Неконституционность закона уничтожит систему гарантирования вкладов в Украине», – уверен он.

Для Фонда. В случае нового банковского банкротства у ФГВФЛ просто не будет юридических прав заниматься выплатами и вообще проводить временную администрацию либо ликвидировать такой банк.

«Простой пример: если забрать у нас право выпускать внутренние нормативные акты, мы не сможем даже формировать реестр вкладчиков, поскольку соответствующий порядок прописан в нашем внутреннем документе», – пояснила глава Фонда Светлана Рекрут.

Для Минфина это дополнительные риски на судах вокруг Приватбанка. Именно Фонд был ключевым звеном процесса национализации: в 2016-м банк был признан неплатежеспособным и перед тем как Приват купило государство, он в течение трех дней находился в управлении ФГВФЛ. Только потом Фонд продал акции банка Минфину за символическую 1 гривну.

Читайте также: Новый проект бюджета: кому повысят зарплату и что ждет бизнес

Национализация проходила на основании статьи 41-1 закона о системе гарантирования вкладов. «Неконституционность закона может усложнить процесс возврата 155 млрд грн, которые государство влило в Приватбанк. Также это несет риски для судебных процессов вокруг банка, в которых участвует Минфин», – заявил замминистра финансов Юрий Драганчук.

Для экс-владельцев банков-банкротов это безграничное поле для оспаривания последствий банкопада в судах. Если Фонд все это время был нелегитимным, поскольку нарушал Конституцию, есть основание оспорить любое его решение прошлых лет в украинских судах. Это чревато тем, что ФГВФЛ просто завалят новыми исками, в том числе относительно продаж активов обанкротившихся банков.

15 сентября Конституционный суд объявил, что он уже завершил изучение обстоятельств дела Фонда гарантирования и теперь готов принять решение. Когда это произойдет – неизвестно. В прошлый раз похожий месседж КСУ звучал еще в 2016 году. Но в этот раз суд вряд ли допустит еще одну паузу длиной в четыре года.