Страна аграриев и IT-шников: как Украине сгенерировать $1 трлн ВВП

Украинцы будут не только пахать, но и думать

«Великая аграрная держава» — примерно такой же оксюморон, как «сладкий яд». Наверное, потому, что в современной истории нет в чистом виде аграрных стран, тем более великих.

Чтобы хоть как-то смягчить этот смысловой нонсенс, спичрайтеры нашей официальной делегации на Всемирном экономическом форуме в Давосе придумали более лайтовый формат: «зерно и мозги», который означает, что украинцы будут не только пахать, но и думать.

Получается уникальный гибрид, вроде пражского Голема: страна фермеров и айтишников. Которая нарушает все базовые законы развития, в том числе и знаменитого «круга отсталости» немецкого экономиста Бруно Кналла. Который говорил о том, что деградация экономики приводит к увеличению удельного веса низкооплачиваемых профессий, снижению производительности труда и, соответственно, к общему экономическому упрощению и уплощению. А затем — снижение инвестиций в образование и науку, и последующий дефицит высококвалифицированных специалистов, что еще больше усиливает общую экономическую отсталость страны.

В результате, государство проходит точку невозврата, когда уже не может выделять достаточный ресурс для качественного образования населения и профессиональной переподготовки под запросы изменяющегося технологического уклада.

Применительно к Украине — это значит, что с общим упрощением экономики будет продолжаться и снижение уровня образования, что уже проявляется, когда половина школьников на ЗНО не могут сложить дроби с разным знаменателем.

Почему Украине не стать лидерами в IТ

Нынешний потенциал IТ-специалистов держится еще на прежней образовательной базе, но и у него очень четкие параметры роста, которые зависят от численности населения и общепринятого в мире коэффициента людей, у которых есть способность к программированию.

По этой причине численность айтишников в Индии будет расти, а в Украине — достигнет порога роста в 250−300 тыс. человек и затем начнет снижаться. И Украина никогда не войдет в топ-10 стран по объему предоставляемых цифровых услуг, находясь в мировых рейтингах IТ-бизнеса в 4−5 десятке, наравне с Тунисом или Марокко.

Максимальный горизонт выручки от продажи данного вида услуг в нашей стране — до $10 млрд в год.

Не та элита

В действительности, то, что происходит с украинской экономикой, в чем-то закономерно. Индустриальный профиль страны с акцентами на модерн в виде самолето-, авиа- и ракетостроения предполагал наличие иного типа политических элит. Это должны были быть элиты с институциональной памятью, нацеленные на девеломпент страны, как цельный и сложный проект развития.

Но естественный ход истории породил и естественный формат «элит» — архаических, с опорой на клерикализм, идеологизацию политического дискурса, а в экономике — олигархических и рентоориентированных, то есть нацеленных на регулярное снятие ренты с населения и бизнеса с помощью налогов, тарифов и контроля за ключевыми системами жизнеобеспечения страны (энергетика, транспорт, порты и т. д.).

А для такой архаичной модели, квазифеодальное, аграрное государство — самое то, с «децентрализацией», когда огромными ОТГ управляет «глава», начальник районной полиции и районный прокурор. Первый из них — это и есть новый «Дон Педро».

А вторые — это «око государево», поставленные для того, чтобы часть снятой с населения ренты, своеобразного «полюдья», передавалось наверх.

Условное «РОВД» в этой модели — почти как форпост «шерифа ноттингемского», призванный снимать дань со всего, что еще хоть как-то экономически дышит: добыча песка, сбор металлолома, контрабанда, базарная торговля и т. д.

И «железный закон олигархии» в данной системе координат никогда не позволит развиться тем отраслям, которые не приспособлены для снятия рент — то есть промышленности — в особенности, инновационной. Попутно уничтожив те производства, что еще остались.

Упомянутый выше закон сформулировал Роберт Михельс еще в 1911 году.
Все начинается с переориентация целей со стратегических на текущие.
Затем — идеологизация политики. Разрыв между интересами населения и узкой надстройкой. Отсечение общества от демократических процедур влияния на власть (и формализация оных). Инкорпорация лидеров общественного мнения в общую систему рентных доходов. Ориентация провластной партии «на весь народ».

В своей книге «Почему одни страны богатые, а другие бедные», экономисты Дарон Аджемоглу и Джеймс Робинсон описывают этот порочный круг экстрактивных институтов, который наиболее характерен для стран Африки, и как видим — для нас.

Основной признак — при смене политических элит сами институты по съему ренты с населения и экономики не исчезают, а лишь трансформируются и перезагружаются, что и происходило в Украине после каждого майдана, являясь основной причиной бедности в стране.

Читайте также: Для роста ВВП до $1 трлн Украине нужно население 55 млн: как вернуть мигрантов

Маркеры кризиса

В современной экономической науке есть такой чрезвычайно интересный раздел, как динамическое равновесие экономических систем. На практике, это означает, что у роста экономики нет предела, равно как у ее падения нет дна. Экономическая система просто находит точку равновесия, на более высоком или более низком уровнях развития.

За последние 20 лет, когда мы жили в формате квазирыночной системы (а не переходной), у нас было три пика экономического развития, когда ВВП превышал $180 млрд: в 2007—2008, в 2012—2013 и 2021 годах. Каждый раз выход на пик заканчивался обвалом, каждый раз вмешивался внешний фактор: война или глобальный кризис.

Но был еще один общий маркер кризиса: торговое сальдо товарами и услугами.
В 2005-м году мы находились на самой высокой точке остаточного промышленного потенциала в рыночной модели, когда удельный вес промышленной продукции в структуре экспорта составлял 13%, равно как и аграрного сырья.

С тех пор ситуация только ухудшалась: аграрный компонент экспорта достиг 50%, а промышленный — сократился в несколько раз — до 4−5%.

В 2005-м у нас был внешнеторговый профицит по товарам и услугам в размере 0,8% ВВП. В 2008-м данный показатель снизился до дефицита на уровне -8%.
Затем, сразу после глобального финансового кризиса, — оздоровление торгового баланса и рост данного индикатора до -1,7% ВВП в 2009-м. И снова ухудшение до -8,5% в 2013-м.

Новый обвал и очередное «оздоровление» — до -2% в 2015-м. Очередной «круг на кризис», когда дефицит внешнеторгового сальдо начал опять расти.

Происходит это по очень простой причине: в период кризиса активизируется девальвация национальной валюты, и общее снижение платежеспособности населения и инвестиционной активности бизнеса.

Потребительские и инвестиционные товары у нас преимущественно импортные, то есть снижение платежеспособности резко обваливает показатель импорта. В то время как аграрный экспорт, хоть и сокращается, но не так существенно. Вот так и происходит «оздоровление» нашего торгового баланса.

Читайте также: Конференция доноров Украины в Лондоне: что на самом деле привезли оттуда наши чиновники

Спасительный экспорт

Почему мы не пользуемся этим шансом на перезагрузку экономической системы?
Почему мы запрограммированы на такие цикличные обвалы?

Сформируем простую экономическую модель. Потребительские расходы населения на уровне 75% ВВП и склонность к импорту — на уровне 50%. Это значит, что при нынешнем условном уровне ВВП в $200 млрд и потребительских расходах в $150 млрд, параметры импорта составят примерно $75 млрд. По мере роста экономики и доходов населения, потребность в импорте будет лишь возрастать. Она уже не будет перекрываться по сумме сырьевым экспортом (аграрным и горно-металлургическим).

Рост импорта частично можно компенсировать за счет торгового дефицита, предельное значение которого для нас — до 10% ВВП, то есть при показателе валового продукта в размере $200 млрд речь идет о примерно $20 млрд, которые перекрываются за счет новых кредитов и трансферов трудовых мигрантов. Но, в любом случае, потолок роста импорта в такой модели до $95−100 млрд, затем — новый обвал.

Чтобы его избежать, нужно наращивать экспорт. Но и здесь есть свой потолок: с учетом «зерна и мозгов», размер нашего экспортного потока в ближайшие 10 лет не превысит $100 млрд (и это в очень хорошем варианте развития событий на мировых сырьевых рынках).

Параллельно с этим будет происходить процесс роста доходов населения и соответствующее увеличение импорта (вместо секонд-хенда — новые вещи, вместо «евроблях» — новые авто и т. д.).

С учетом потенциально доступного дефицита получаем максимально возможный импорт в размере $120 млрд.

А дальше могут быть только два варианта:

1. если курс гривны фиксированный, происходит очередной обвал с девальвацией на 30−50%: ВВП страны возвращается на привычный уровень в $150 млрд, население беднеет, переходит на секонд-хенд и евробляхи, доходы граждан страны падают на 20% и больше;
2. если курс гривны плавающий, все будет происходить примерно в том же направлении, но с более частотными корректировками, когда курс будет снижаться на 10%, потом возрастать на 5% и т. д. Обвалы будут не такими глубокими, но более частыми.

В такой модели ВВП балансирует в диапазоне $150−200 млрд (в нынешних ценах, без учета инфляции доллара), доходы населения сжимаются и расширяются, как гармонь на сельской свадьбе.

Простыми словами, рост нашего потребления (основанного на импорте) всегда будет сдерживаться потолком нашего сырьевого экспорта. А сельское хозяйство, равно как и добыча природных ресурсов, — это отрасли со снижающейся отдачей, когда каждый дополнительный центнер кукурузы с гектара и каждая новая тонна руды будут стоить все дороже и дороже, пока возможность наращивания производства не будет окончательно исчерпана.

Наш удел в этой модели — подушевой ВВП в пределах $5−8 тыс., то есть место в группе беднейших стран или системное снижение численности населения в два раза, что позволит увеличить уровень благосостояния оставшихся счастливчиков до уровня, к примеру, современной Турции.

Читайте также: Что будет с курсом доллара после отмены фиксированного курса

А что в других странах?

У Турции с населением 83 млн человек и подушевым ВВП на уровне $10+ тыс. показатели экспорта на уровне $250 млрд и импорта — в пределах $360 млрд.

В Польше население 38 млн человек и подушевой ВВП — более $15 тыс. с годовым экспортом в $340 млрд и импортом в $360 млрд.

В Южной Корее с населением в 51 млн человек подушевой ВВП $32 тыс., экспорт — $640 млрд, и импорт — $615 млрд.

У всех этих экономик есть общая черта:

• покрытие экспорта импортом на уровне единицы и выше (кроме Турции);
• удельный вес промышленности в валовой добавленной стоимости (стоимость продукции за вычетом стоимости промежуточного потребления) на уровне 45−60% — источник первичных доходов.

Четыре этапа экономической трансформации

Для дальнейшего развития, модель которого включает в себя рост, а не сокращение численности населения и выход на более высокую, а не низкую точку динамического равновесия, Украине нужно пройти четыре этапа:

1. Отправная точка для «большого толчка» с ВВП на уровне 250 млрд (подушевой ВВП — $6−8 тыс.). Для этого нужен верхний порог экспорта в размере более $130 млрд.
2. Условная «Турция» — ВВП на уровне $400 млрд (подушевой ВВП — $10 тыс.). Для этого нужен верхний порог экспорта в размере $250 млрд.
3. Условная «Польша» — ВВП на уровне $600 млрд (подушевой ВВП — $15 тыс.). Для этого нужен верхний порог экспорта в размере $330 млрд.
4. Условная «Южная Корея» — ВВП на уровне более одного триллиона долларов (подушевой ВВП — более $30 тыс.). Для этого нужен верхний порог экспорта в размере $600+ млрд.

Даже для стартового толчка потенциала сырьевого экспорта будет недостаточно.
Нужна реанимация существующего промышленного потенциала. А для выхода на точку «условной Турции» необходима реновация промышленного ядра. Для «условной Польши» — структурная диверсификация по максимальной ширине линейки производимой продукции. Для «условной Южной Кореи» — инновации.

Или в формате инвестиций: государственные, внутренние, внешние.
В формате моделей: перезапуск на факторе внутреннего рынка, рост производительности труда, инновации.

Есть еще один вариант — ничего не делать, вернуться в «милую сердцу» аграрную архаику, феодализироваться и болтаться в полынье между циклами кризисов.
Постоянно находя основу равновесия на более низкой точке развития с одним вариантом выхода из этого «дня сурка» — за счет уменьшения численности населения, минимум, в полтора раза. Надеясь при этом, что малолюдные земли никто не захватит.

Ну и для справки: современная постиндустриальная модель экономики — это 70% — сектор услуг, 20% — промышленность и до 10% — сельское хозяйство и добыча природных ресурсов.

В контексте триллионного ВВП нам нужно добывать сырья на $100 млрд ежегодно (включая агро) — выполнимая задача.

Производить промышленной продукции на $200 млрд — лишь при новой индустриализации и новой образовательной политике, прежде всего, в отрасли технического образования и науки. И формировать сектор услуг на $700 млрд — можете представить себе уровень стимуляции потребительских доходов и, соответственно, расходов.

В нынешней аграрной модели выход на уровень триллионного ВВП — невозможен.

Нужны новые концептуальные подходы, альтернативные модели и иные носители знаний при власти.

Автор:

финансовый аналитик, экономический эксперт Кущ Алексей

Аналитический центр "Объединенная Украина"