Дмитрий Сологуб: Инфляционное таргетирование — это несложно

Что такое инфляционное таргетирование? Простыми словами.

Все думают, если термин «инфляционное таргетирование» звучит сложно, то и его значение — сложное. Это не так. В чем суть экономической политики государства? В том, чтобы экономика процветала, развивалась, чтобы у людей была работа и чтобы они за эту работу получали достойную оплату. Ну, и центральный банк, как орган экономической политики, встроен в эту систему. А термин инфляционное таргетирование говорит лишь о том, что инфляция является основной целью его деятельности. Простыми словам это можно объяснить так: Нацбанк объявляет цель по инфляции и всеми доступными инструментами способствует выполнению этой цели. На самом деле все просто. 

У центрального банка могут быть разные варианты целей, например, обменный курс, инфляция и т. д.

Зачем Украине инфляционное таргетирование?

Мы живем в постоянно меняющемся мире. Хорошо бы, конечно, быть уверенным в том, что будет завтра, но во всем есть неопределенность. С учетом того, что экономическая система достаточно сложная, людям нужны якоря для того, чтобы они могли принимать те или иные бизнес-решения: сколько планшетов закупить в Китае, когда построить завод и т. д. В основе принятия таких решений должны лежать
какие-то ожидания. В текущих условиях, наша экономическая политика направлена на стабилизацию ожиданий.

Когда НБУ фиксировал курс, то он предполагал, что это лучшая переменная, которая будет способствовать стабилизации ожиданий. Но пример Украины показал, что, наверное, не лучшая. Курс гривны к доллару зависит не только от того, что хочет Национальный банк, правительство или президент. Он зависит от всего, что в мире происходит.

Ориентация на темпы инфляции гораздо эффективнее, чем на курс. Куда легче ее соизмерить с обычными экономическими процессами. Инфляция — это что? Это покупательная способность. Людей волнует, есть ли у них работа, сколько они за нее получают, что они могут купить за заработанные деньги. И именно темпы роста потребительских цен отображают изменения реальной покупательской способности заработанных денег.

Курс — это гипертрофированная переменная. У нас же не все в долларах в стране. У нас нет стопроцентной зависимости между курсом доллара и всеми расходами населения. Да, есть импортные товары, кто-то ездит заграницу. Но если у вас есть товар, выращенный или сделанный в Украине, в нем импортная составляющая может быть 5%, 10%, 15%. Но явно не 100%. Лучше пытаться управлять ожиданием того, что имеет реальный экономический смысл. Сейчас цены и инфляция имеют больше смысла, чем тот же уровень обменного курса.

Если Национальный банк приучит бизнес и население ориентироваться на прогноз по инфляции в принятии решений, то какова тогда роль курса?

Обменный курс это отражение нашего платежного баланса, это тенденции по притоку или оттоку капитала. Украина — открытая экономика, ее состояние зависит от ситуации в мировой экономике. Сказать, что уровень обменного курса не будет влиять на уровень инфляции, тоже нельзя. То есть курс все еще будет важен для экономической политики. Он будет и уже есть для Национального банка внутренним промежуточным индикатором, потому что он влияет на цены. Но финальным индикатором, окончательным якорем, будут именно цены. А уровень курса, его динамика, динамика колебаний будет определяться с точки зрения достижения инфляционных целей.

В какой момент появилась идея внедрять в Украине режим инфляционного таргетирования? Кто посоветовал?

Это было еще задолго до меня. Сама эволюция инфляционного таргетирования, если с истоков начинать, появилась в условиях усложнения экономических процессов, которые происходили на протяжении последнего столетия. Роль денег менялась. Если раньше была конкретная связь денег сначала с товарами (в древности), потом — с золотом или другими драгоценными металлами, то потом появились бумажные деньги и связь со временем потерялась. Бумажные деньги стали выражением стоимости силы самой экономики. Все экономические теории, начиная с Кейнсианства, обсуждали денежный вопрос достаточно серьезно. В Кейнсианстве самое важное в экономике — стимулирование спроса. С помощью стимулирования спроса можно выбрать между инфляцией и безработицей, между ними есть связь. Согласно Кривой Филлипса, если ты хочешь увеличить занятость в экономике, то ты начинаешь финансировать государственные расходы. Занятость растет, но в то же время растет инфляция, есть какой-то компромисс. Ну, или наоборот делаешь, если хочешь бороться с инфляцией.

В 70-х года эта теория перестала работать. Появилась теория монетаризма, которая говорила о том, что рост предложения денег не влияет на реальные объемы производства. То есть даже если вы включили печатный станок, но люди лучше работать не стали, то их благосостояние не будет расти, как и не будет роста экономики. И здесь появилась концепция рациональных ожиданий (пошла от Роберта Лукаса). Согласно этой концепции, люди мыслят рационально. И, если человек знает, что предложение денег растет, и это приведет к росту цен, то он соответствующим образом сформирует и свои инфляционные ожидания. Это приведет к раскручиванию инфляционной спирали, в то время как реальный объем производства не вырастет.

На этом этапе в конце 70-х — 80-х у policy makers возникли проблемы со структурированием экономической политики. Потому что политика расширения совокупного спроса, которая была при Кейнсе, не работала. Концепция инфляционного таргетирования как раз и появилась из-за того, что согласно этим теоретическим концепциям, есть независимый центральный банк, который отвечает за одну цель. И к нему есть доверие.

Многие говорят, что инфляционное таргетирование — это даже не про установление целей и их достижение, а про управление ожиданиями, о том, почему центральный банк не достиг своей цели и что он сделает, чтобы ее достичь снова. Нельзя воспринимать эти вещи буквально. Это не достижение определенного уровня, это скорей заякоривание ожиданий вокруг определенного уровня.

Эти концепции вырабатывались в 80-е годы. Первой страной, которая начала их внедрять стала Новая Зеландия. Сейчас мы видим, что там все хорошо и инфляция низкая. Но в 80-х инфляция там составляла 15-20%. Новозеландцы на основе такой концепции построили режим, когда есть независимый центральный банк, который объявляет цель монетарной политики и пытается ее достичь.

Второй была Канада. А потом пошло достаточно много развивающихся стран. Страны Восточной Европы, такие как Польша, Венгрия, Чехия — они все где-то на стыке 2000-х годов переходили к этому режиму. И тогда же в Украине начали говорить о переходе к инфляционному таргетированию. МВФ советовал достаточно настойчиво в 2004—2005 годах. А если мы сейчас посмотрим на список стран, которые перешли к инфляционному таргетированию, то он пополняется и пополняется.

Сколько стран сейчас таргетирует инфляцию?

Несколько десятков. Многие страны ставят ценовую стабильность во главу угла, но при этом не являются официальными инфляционными таргетерами. Например, США. В этой стране так называемый двойной мандат. Они одновременно управляют инфляцией и уровнем занятости. Но де-факто в приоритете у них все равно ценовая стабильность.

Стран с фиксированным обменным курсом становится все меньше.

Есть ли неудачные примеры инфляционного таргетирвования?

Динамика в целом такова, что страны, которые ввели инфляционное таргетирование, не отказываются от него. Только 3 примера есть в мире — это Финляндия, Испания и Словакия. Да и то они отказались от таргетирования только потому что они вошли в Еврозону.

Надо понимать, что мир меняется и когда говорят, что инфляционное таргетирование — не самый лучший режим, то никто не собирается применять тот режим, который был в Новой Зеландии в 1989 году.

Новозеландцы в свое время пытались списать режим с теоретической картинки, где независимый центральный банк отвечает за инфляцию. У них поначалу даже была идея, что если глава центрального банка не достигает инфляционной цели, его надо уволить. Потом они поняли, что если так каждого увольнять, то не напасешься банкиров. Потом они решили, что к результатам работы нужно привязывать зарплату главы центрального банка. Они, действительно, сначала смотрели на режим инфляционного таргетирования в теоретической плоскости, исключительно как на цель по низкой инфляции. Но после того, как они достигли низкой инфляции, они поняли, что нужно обращать внимание на темпы экономического роста, финансовую стабильность. Причем, когда у вас инфляционное таргетирование, это ж не значит, что центральный банк смотрит, только на инфляцию и про обменный курс даже не говорит.

На самом деле, внутри (а я был на заседании монетарного комитета в Новой Зеландии), достаточно много обсуждают промежуточные цели.

Вопрос финансовой стабильности возник в 2000 годы, когда банки боролись с инфляцией и, действительно, это привело к снижению процентных ставок. Тогда капитал искал новые инструменты для вложения. Например, недвижимость стала популярной, акции, облигации. Тем более что мир стал глобализированным. Если ты живешь в маленькой стране с однопроцентной инфляцией и у тебя ставки по депозитам и облигациям минимальны, то ты ищешь инструменты, чтобы как-то повысить доходность своих сбережений. Поэтому в этих условиях начали расти цены на активы, то, что называлось asset bubble. В Новой Зеландии, например, они половину заседания комитета говорили о ценах на недвижимость.

В Канаде, например, я спрашивал их, какая главная проблема их режима. Они говорят, мы уже 25 лет выполняем одну цель и нас это очень беспокоит. Поэтому у всех свои проблемы, мир не стоит на месте.

Новая Зеландия и Канада — благополучные страны. Уточните, на пример, каких стран, вы ориентируетесь?

Канада и Новая Зеландия интересны с точки зрения процедур.

Вы когда принимаете какое-то решение, например, по снижению или повышению ставки, то оно не влияет на экономику одномоментно. В фискальной политике, например, все наоборот — налог снизил, и сразу все ощутили. Но решения в монетарной политике влияют с определенным лагом.

Вот как, например, работает, такое страшное слово (которое на самом деле легкое), как монетарная трансмиссия? Сам механизм достаточно простой. Есть центральный банк, он принимает решения. Его инструмент — процентная ставка. Он хочет стимулировать экономическое развитие и для этого снижает ставку. После этого меняются все остальные ставки в экономике, меняется цена денег. Банки снижают проценты по депозитам. Плюс снижаются процентные ставки по облигациям и прочим активам. В результате этого может поменяться курс, кстати. Меняются ставки по кредитам, это значит, что кредиты стали более доступными, а это влияет на потребление, на инвестиции, на экономику в целом. Я долго про этот механизм рассказывал, а работает он еще дольше.

Это значит, что решение, которое НБУ примет сегодня, на экономику повлияет только через 3-9 месяцев, даже если все хорошо работает. А решение-то надо принять сегодня и заглянуть вперед. Не самая легкая работа — просчитать, как это все будет работать, просчитать все шоки, которые могут случиться на протяжении этих 9 месяцев. Поэтому все такие институциональные основы — как решение принимается, как оно обсуждается — все это хорошо подсматривать в тех странах, которые этим давно занимаются.

Да, эти страны, по своей экономической структуре от нас далеки. 25 лет назад они тоже может, были не совсем готовы к режиму инфляционного таргетирования, однако тех, людей, которые помнят истоки, не так уж и много. Поэтому нам более интересен опыт стран, которые не так далеко от нас.

Например?

Восточная Европа: Чехия, Польша, Румыния, Венгрия. Грузия — достаточно неплохой пример, но там маленькая страна.

Интересно, что люди думают, о той же Чехии, что там низкая инфляция и так было всегда. А так не было всегда. Они переходили к инфляционному таргетированию в 1997-98 годы. на фоне достаточно серьезного кризиса. И центробанк у них не был организован согласно лучшим практикам, они перенимали опыт других более успешных стран. А сейчас уже чехи ездит в Канаду и строят им макроэкономическую модель.

Все это говорит о том, что инфляционное таргетирование — это не набор жестких правил, а гибкая стратегия, которую каждый центральный банк для себя разрабатывает. Но есть общие черты...

Общее одно — целью центрального банка является инфляция, ценовая стабильность. Он об этом говорит и у него есть независимость во внедрении этого режима, в первую очередь — инструментальная. То есть, никто не может указывать центральному банку, должен ли он повышать или понижать ставку, у него должна быть автономность в принятии решений. Но это не значит, что центральный банк не должен быть подотчетным. У нас в законе эта подотчетность прописана.

Другой вопрос — это установление целей, целевая независимость центрального банка. Часто бывает, что центральный банк не может сам себе единолично устанавливать цель. Например, в той же Канаде и Новой Зеландии цель — это совместный продукт Минфина и центрального банка. Они раз в 5 лет подписывают соответствующее соглашение, где написано, что общей целью является инфляция в 2%. Но в то же время, Минфин не может позвонить Нацбанку и просить снизить ставку.

Нацбанк в Украине — главный по инфляции. Какие задачи будут у других ведомств в этом направлении?

Это коллективная работа и у нас должна быть четкая координация. Мы с Минфином уже достаточно далеко в этом продвинулись. Но все еще прекрасно понимают, что у нас все еще большая ориентация на обменный курс. Для того, чтобы эту ориентацию переключить на инфляцию, нам нужно достичь достаточно амбициозных инфляционных целей. Это поможет нам везде — не только в банковской системе, ведь это вопрос экономического роста. Обычно устойчивое развитие экономики обеспечивается инвестиционным климатом. Бизнес должен знать, что будет завтра, какими будут ставки, какая будет инфляция. Соответственно, правительство и Минфин вместе с Нацбанком должны в этом вопросе координироваться.

Еще один важный момент — это антимонопольное регулирование. Чем меньше уровень монополизации, тем меньше у компаний мотивов завышать уровень цен. Степень монополизации экономики украинской — достаточно высокая.

Тоже самое с курсом. Все говорят, что НБУ отвечает за курс. Курс — это отображение средней температуры по больнице, или среднее отображение ситуации в украинской экономике. Также с инфляцией. Да, есть конкретные инструменты управления за инфляцией, но, учитывая, что экономика это сложная система, здесь один Национальный банк не решает проблему.

Как это было раньше? Ведь не всегда же целью НБУ была инфляция, а не курс? Что написано в Конституции?

А Нацбанк никогда раньше и не объявлял, что его цель — курс. Нигде не было написано, что курс гривны к доллару — это цель Национального банка. В Конституции написано о стабильном курсе национальной денежной единицы, но там же не написано, что речь идет о курсе гривны к доллару США на уровне 8 или 12. Это смысловая манипуляция. В чем смысл существования экономической политики? Чтобы у людей была работа, и они могли за заработанные деньги что-то купить. Если вы живете в США, вас не же не интересует курс доллара. (Смеется — «Минфин»). Но если вы живете в Украине, где есть своя валюта и цены товаров здесь указаны в гривне и динамика производства не отображают один в один курс.

Назовите конкретный комплекс мер, которые Нацбанк сейчас внедряет для перехода в режим инфляционного таргетирования? По пунктам.

Люди думают, что если инфляционное таргетирование — это что-то сложное, значит и меры какие-то необычные. На самом деле, если я сегодня пришел на работу, то это значит, что режим инфляционного таргетирования уже работает. Поскольку основная задача руководства банка – ежедневно принимать решения, направленные на достижение целей.

Стабилизация ситуации на валютном рынке, например. Мы видим, что есть временные дисбалансы между спросом и предложением. Мы видим, что предложение выше чем спрос, мы понимаем, что это фактор временный, поэтому мы выходим на рынок, чтобы не допустить резких скачков и покупаем валюту, тем самым увеличивая резервы. Это тоже мера, которая позволит НБУ достичь инфляционную цель. Почему? Предположим, ситуация изменилась, снова возникло временное давление на курс. У нас есть прогноз платежного баланса, мы знаем, какими должны быть параметры, какой именно курс более или менее равновесный и мы видим, что этот перекос, который происходит сейчас, он временный, поэтому мы с помощью резервов выходим и сглаживаем этот перекос и таким образом сглаживаем ситуацию. Если бы мы этого не сделали, то все бы стали нервничать, пошла бы девальвация и это бы привело к тому, что мы не выполнили нашу инфляционную цель.

Поэтому валютная политика, которая направлена на сглаживание колебаний, но не на защиту определенного курса — это и есть один из компонентов, что делает Национальный банк для достижения цели по инфляции 12% по результатам 2016 года.

Второй механизм — это политика процентных ставок, которая обычно, при инфляционном таргетировании играет главную роль.

Мы ведем политику дорогих денег, ставки такие высокие, потому что мы хотим снизить инфляцию.

Но мы понимаем еще и обратную сторону этой политики. Часто говорят, что Национальный банк не заботится об экономике, кредитовании. Мы знаем о состоянии банковской системы, потому что мы заканчиваем ее глубокую очистку. И мы знаем, что даже если мы сейчас снизим ставки до минимального уровня, мы не увидим всплеска долгосрочного кредитования, которое действительно поднимет экономику. Банки не готовы кредитовать в большинстве своем. Я сейчас говорю об общих тенденциях, а не про один хороший банк, который нашел себе 5 хороших крупных клиентов и дает им кредиты. Сейчас банки очищают свои балансы, повышают капитал и т.д. С другой стороны мы не видим большого числа платежеспособных клиентов. Ну, давайте сейчас понизим ставку до 5%. Все равно, чтобы построить завод, например, вам придется рискнуть и своими деньгами. Будет ли какая-нибудь компания, скажем в Черкасской области, которая скажет, давайте построим завод по производству сантехники. Это будет стоить 100 миллионов долларов, и еще 100 миллионов долларов возьмем в кредит в банке. Даже если и найдутся такие компании, то большинство из них уже закредитованы.

Возвращаясь к процентным ставкам, баланс между снижением инфляции и стимулированием экономического роста, находится на стороне снижения инфляции.

Третий и очень важный компонент режима инфляционного таргетирования — это отсутствие фискального доминирования.

Что это значит?

Представим Национальный банк, который хорошо работает, который независим операционно, но рядом есть и правительство, которое любит повышать социальные расходы. Сложно себе представить, что это к чему-то приведет в конце-концов. Такая ситуация была в 2005-2006 году, когда МВФ говорил, что Украина должна отказываться от фиксированного курса, переходить на инфляционное таргетирование, но Национальный банк тогда говорил, что он не готов, ведь у него нет предпосылок, но главное — это правительство, которое занималось популизмом и раздавало направо и налево всякие подачки. Надо делать выбор между краткосрочной подачкой и стабилизацией экономики в перспективе.

Мы видим, что сейчас ситуация кардинально в этом плане меняется и у нас прошла фискальная консолидация, то есть улучшение бюджетной ситуации. Не только в бюджете как таковом, но и в энергетической сфере. Нафтогаз был черной бюджетной дырой, и эту дыру надо было чем то закрывать. Теперь же после поднятия тарифов дефицита у Нафтогаза практически нет, и это не создает такого давления на бюджет. В этом году дефицит бюджета низкий, у Минфина хорошая ситуация с бюджетными доходами, нет проблем с финансированием расходов бюджета. Очистка банковской системы почти закончилась, потому что в прошлом году одним из каналов выпуска денег был как раз Фонд гарантирования вкладов. Это было неизбежное зло, которое нужно было сделать. Оставлять на рынке банки-зомби как это было в 2008-2009 гг., точно не имело смысла. Финансирование Фонда в прошлом году обошлось в 52млрд гривен, это была та работа, которую нужно было сделать.

Поэтому, в инфляционном таргетировании нет ничего волшебного.

Что поменялось в работе Нацбанка с тех пор, как он решил переходить на режим инфляционного таргетирования?

С точки зрения процедур принятия решений в центральном банке, у нас достаточно много поменялось за последние 12 месяцев. Теперь это внутренне транспарентный процесс, когда есть регуляторные заседания монетарного комитета, помимо этого есть регуляторные анализы, прогнозы. Мы вопрос инфляции обсуждаем очень подробно. Когда мы приходим на заседание комитета, мы обсуждаем состояние платежного баланса, темпы экономического роста, что происходит с банковской системой, в итоге мы выходим на вопрос о том, как это повлияет на темпы инфляции. И это тоже инфляционное таргетирование, когда центральный банк, в конце концов, оценивает все процессы с точки зрения влияния на прогнозы инфляции.

Представим, что инфляционное таргетирование заработало в полную силу. Какие у НБУ есть инструменты, чтобы поддерживать этот режим, и какими инструментами вы будете пользоваться больше всего.

Инструменты не отличаются от тех, которые мы применяем сейчас, это одно и тоже. Режим инфляционного таргетирования говорит о том, что цель стабильна. Если экономика находится в стабильной части развития, то цель может не меняться в течении 10 лет. Если через 7-8 лет мы увидим, что украинская экономика догнала то, что происходит в других странах, на которые мы ровняемся, то, возможно, снизится целевая цифра.

Такие страны как Румыния, Чехия, они тоже начинали с того, что ставили себе цель достичь хотя бы 5% инфляции, а сейчас они борются за минимальную инфляцию.

Самый важные инструмент — процентная ставка. Но инфляционное таргетирование — это достаточно гибкий режим. Вот в Чехии, например, они сейчас кроме процентной ставки с помощью валютных интервенций ограничивают укрепление курса кроны к евро ниже оглашенного уровня (27 крон/евро), т.е. используют так называемый потолок для курса. Но это временно, они используют этот инструмент для возвращения инфляции в свой целевой диапазон. То есть они считают, что, зафиксировав нижнюю планку для курса крона/евро, они начнут стимулировать инфляцию, и она вернется в свой плановый диапазон.

То есть фиксированный курс не противоречит режиму инфляционного таргетирования?

Нет. Нельзя на протяжении длительного периода времени держать фиксированный курс, но можно в краткосрочном периоде использовать механизмы управления обменным курсом для достижения инфляционных целей (или как в чешском примере – для возвращения к целевым инфляционным показателям).

Презентация на сайте — это и есть ваша дорожная карта по переходу в режим инфляционного таргетирования? Это единственная рабочая версия документа?

Да.

В вашей дорожной карте прописаны шаги. Они будут пересматриваться в зависимости от обстоятельств, или это обязательные меры с конкретными сроками?

Шаги расписаны, но там не написано, что 11 апреля в 11 часов утра мы сделаем то то и то. Невозможно в дорожной карте прописать четкие шаги с датами. Там описываются процессы. Часто это процессы, которые сложно оценивать количественно. Это направления движения. Прописывая карту, мы старались уйти от формальностей и банальностей, вроде «улучшить», «углубить» и т. д. Мы старались придать конкретики. Тут важно понимать, что данный документ не является чем-то, что мы стали выполнять на следующий же день после его появления, это то, чем мы занимаемся уже давно.

Сами разрабатывали дорожную карту? Или МВФ помогал?

Мы обсуждали его с МВФ и другими экспертами, которые работали с инфляционным таргетированием. В целом — это работа сотрудников Нацбанка, прежде всего из трех департаментов — монетарной политики и экономического анализа, департамента открытых рынков, и департамента управления коммуникациями.

К концу 2016 года вы хотите выйти на цифру по инфляции 12%(+- 3%). Это цель или прогноз?

Это и цель, и прогноз. Прогноз — это 12%, а цель – 12%+/- 3. Разница между целью и прогнозом тоже достаточно важна. Прогноз — это прогноз, он может меняться в зависимости от различных факторов, внутренних и внешних. А цель — это ориентир. Ты можешь не достичь цели в 12% на конец 2016 года из массы факторов, инфляция может быть ниже или выше, особенно в каком-то заданном периоде. Но что важно – это чтобы действия НБУ были направлены на возвращение инфляции на целевой уровень за адекватный период времени.

Есть страны, где цель 3% и коридор +/-1. Ну вот, стало 1,8%. Или 4,5%. Ну что делать? Рвать на голове волосы? Нет, центральный банк должен объяснить, почему 1,8% и что мы будем делать, чтобы достичь 3%.

Бывает так, что, например, поменялись цены на продукты питания в августе, и мы видим, что результаты по инфляции не совпадают с нашими целями к концу года. Есть два варианта: менять цель и менять прогноз. Режим не будет стабильным, если вы каждый год будете свои цели калибровать под себя. Тут лучше всего честно выйти и сказать, в этом году прогноз центрального банка 5,5% не совпадает с целевым диапазоном. Но этот фактор временный, мы сделаем все необходимое чтобы уладить ситуацию, на следующий год — прогноз 3% и цель 3%.

Прогноз может не совпадать с целью, и в этом нет ничего страшного.

Как я уже поняла, на инфляцию в 12% в этом году Национальный банк выходит с помощью интервенций и контроля над процентной ставкой. Насколько эффективно работают эти механизмы в достижении вашей цели?

У нас инфляция была 61% в конце мая прошлого года, а сейчас уже 32%. А по итогам апреля она уже будет, наверное, не далеко от 12%.

Но этот прогноз и эта цель составлена с учетом того, что МВФ возобновит сотрудничество с Украиной и выдаст транш, зеленый свет для инвесторов загорится и все будет хорошо…

Это не совсем так. В августе прошлого да мы ожидали, что достигнем инфляции в 12% на конец 2016 года, когда мы думали, что следующий транш будет в октябре. Уже март, но все равно на нашей траектории находимся. Сотрудничество с МВФ и привлечение инвестиций, это не столько вопрос выполнения инфляционной цели. Это вопрос макроэкономической стабильности. Хотя с помощью наших инструментов мы в краткосрочном периоде можем даже без МВФ обойтись. Это вопрос долгосрочных трендов, восстановления экономики. Если продолжается политический кризис и нет программы МВФ, то это безусловно, негативно влияет на ожидания бизнеса. Бизнес не принимает решения по инвестициям, то этого не видно сегодня, этого не видно в статистике по инфляции, но это будет видно в статистике по ВВП в следующем году и через год.

Политика инфляционного таргетирования — достаточно гибкая, она дает возможность адаптироваться к изменяющимся условиям. Например, если бы у нас уже была программа МВФ, то процентная политика и уровни процентных ставок уже были бы другими. Но ее нет. Поэтому по-другому принимаются решения.

Переход к инфляционному таргетированию вы начали в очень тяжелых экономических условиях. Это нормально?

Обычно, к нему в таких условиях и приходят. МВФ советует всем странам выходить из режима фиксированного обменного курса, пока у них все хорошо. Но все начинают это делать, когда у них все плохо.

Беседовала Кристина Болотова