Элла Либанова: Минимальную зарплату нужно повысить вдвое, но через год

О локдауне, рынке труда и бизнесе

Украинцы уже пережили второй локдаун. Можно ли говорить, что и экономика, и люди понемногу привыкают к новым условиям жизни?

Понятно, что любой локдаун является не тем, который способствует развитию экономики. По моему мнению, весенний карантин острее повлиял и на экономическую, и на психологическую ситуацию в стране. Скажем, тогда почти полностью прекратили свою деятельность туристическая отрасль и вся сфера услуг. В период зимнего локдауна они пострадали значительно меньше.

Что касается настроений населения, то страх перед ковидом отошел на задний план. Большинство считает, что острые проблемы для них связаны с потерей доходов, бедностью, безработицей.

Здесь для многих встает проблема выбора: нищенствовать и оставаться здоровым, или рисковать жизнью, обеспечивая привычный уровень жизни…

Это то, за что ответственность должно брать на себя государство. Поскольку только оно может уберечь от эпидемии и только оно может ввести карантин.

Можно много дискутировать о целесообразности и обоснованности действий правительства, но на самом деле никто — ни Украина, ни другие страны, не знают, правильный ли они сделали выбор, введя локдаун.

Фото: Сергей Владыкин для «Минфина»

Самое тяжелое последствие пандемии для людей — это сокращение спроса на рынке труда. Какова реальная картина с безработицей?

Проблема есть, но она больше территориальная. Не очень остро она стоит в Киеве и других мегаполисах, таких как Харьков, Днепр, Львов, Одесса. Чего не скажешь о маленьких городах, например, Полтавщины, Сумщины, Черниговщины и т. п.

Проблема безработицы там была и раньше, а теперь еще больше углубилась. Это сразу негативно сказалось на доходах, в том числе и занятого населения. Многие работодатели снизили заработные платы своим работникам: кто из-за трудностей в бизнесе, кто просто пользуясь ситуацией. Помочь этому правительство не в состоянии. На самом деле у государства нет серьезных рычагов регулирования заработной платы, кроме одного — повышения ее минимального уровня.

Что и было сделано …

Во-первых, повышать минимальную зарплату надо не так. А во-вторых, не следовало этого делать сейчас.

А как было бы правильно?

Заработную плату, по моему мнению, нужно повышать не несколько раз в год понемногу, а один раз (возможно, и не каждый год), но резко, по крайней мере вдвое. Такое повышение и люди почувствуют, и бюджет и Пенсионный фонд выдержат. А повышение на несколько процентов только провоцирует раскручивание инфляции, причем заранее.

С другой стороны, сегодня ситуация в бизнесе, особенно малом и среднем, не настолько спокойная, чтобы вводить такие меры. Это же касается и введения РРО. Я — страстная поклонница детенизации, но не сейчас, когда микро- и малый бизнес стоит на коленях и у государства нет ресурсов для его поддержки. Надо хотя бы не мешать.

Повышение минимальной заработной платы, безусловно, сказывается на микробизнесе. Следовало бы подождать хотя бы год, а затем, возможно, повысить до 8 тыс. грн.

Читайте также: Кабмин предложил по-новому рассчитывать прожиточный минимум

Есть ли у вас расчеты, каким должен быть реальный прожиточный минимум?

Скажем так, в 6 тыс. грн минимум укладывается. Но выдержит ли это микробизнес? Когда мы говорим о социальных решениях, надо понимать, что приоритет должен быть за социумом, но основы создает экономика.

Фото: Сергей Владыкин для «Минфина»

Все же определенные шаги правительство делало для поддержки малого и среднего бизнеса. Как вы их оцениваете?

Этого недостаточно, но это максимум того, что можно было сделать. На большее у нашего государства не было ресурса. Украина бедная, с крайне ограниченным бюджетом из-за высоких социальных ожиданий.

Читайте также: Как ФОПу получить «8 тысяч Зеленского» и другие послабления

А в разработке посткоронавирусных направлений на чем, в первую очередь, стоит акцентировать внимание?

В первую очередь нужно поддерживать бизнес в малых городах. В мегаполисах даже микробизнес выздоровеет. А в малых, где нет ни метрополийного центра, ни туризма, ни природных ресурсов, государственная поддержка крайне необходима. Другой вопрос, как именно. Возможностей множество, но все они упираются в ограниченность ресурсов бюджета.

Фото: Сергей Владыкин для «Минфина»

О заробитчанстве

Ранее проблему нехватки рабочих мест частично решало заробитчанство. Теперь 2 млн заробитчан, которые, по информации правительства, вернулись в Украину, наоборот, усугубляют проблему?

На самом деле, не два миллиона, а максимум 500 тыс. Вернулись, во-первых, те, кто был вблизи, — из Польши, Чехии, Словакии. Во-вторых — те, у кого не было серьезных гарантий занятости, то есть, кто работал полулегально. А вернулись они, скорее всего, из-за опасений полного закрытия границ.

Поедут ли эти люди снова за границу? Безусловно, да, причина-то не исчезла. Если медик по первичному предложению получает в 10 раз больше в Польше, Чехии, Словакии, чем в Украине, то выбор очевиден.

Кстати, в нашем воображении заробитчане — это в основном дешевая неквалифицированная работа. Но та же Польша принимает наших медиков, предлагая высокие зарплаты. Как меняется заробитчанство сейчас и что это будет означать для нашей экономики?

Люди едут абсолютно разные. Едут со всего мира, едут туда, где считают, что будет лучше. Так было всегда и это характерно всем странам. Неравенство является главным фактором миграции, с этим ничего не поделаешь. Проблема Украины в том, что мы формируем отток и у нас нет притока.

Кстати, я не в восторге от идеи привлечения в Украину внешних мигрантов. Это будут люди из более бедных стран, с другой ментальностью, другой психологией, установками. Мы столкнемся с проблемами не проще, чем мы имеем сегодня из-за эмиграции. Но шансов же на возвращение украинцев, которые сегодня по разным причинам работают за рубежом, очень мало.

Читайте также: Украинские заробитчане возвращаются в Польшу

Увеличилось ли в этот кризис количество тех, кто намерен уехать?

Не вижу оснований для того, чтобы коронакризис усилил процесс заробитчанства. Но она и не перекроет отток, как кто-то может предположить. Да, из-за эпидемии коронавируса и необходимости большего контроля процесс легализации несколько усложнился. Но на само стремление мигрировать это вряд ли повлияет.

Я абсолютно убеждена, что все, в конце концов, стабилизируется. В таком режиме мы проживем еще 2021 год, а с 2022 все пойдет проще. Будет вакцина, какая-никакая, но будет, вакцинируют людей, сформируется коллективный иммунитет, все успокоятся и вернутся к нормальной жизни.

Фото: Сергей Владыкин для «Минфина»

О пенсионной системе

На заработки выезжает экономически активное население, поэтому падают доходы Пенсионного фонда. Сегодня уже на одного работающего приходится 1 пенсионер. Сколько еще пенсионная система сможет справляться с такой нагрузкой?

Она уже не справляется. Поступления страховых взносов в Пенсионный фонд не могут обеспечить все потребности. И нет никаких оснований рассчитывать на изменения этой ситуации в будущем.

Внедрение второго уровня пенсионной системы, о котором ведутся разговоры, поможет выровнять ситуацию?

Я за внедрение второго уровня пенсионной системы, но перспектив для этого сегодня не вижу.

Категорически отрицаю идею отказа от солидарной системы — в цивилизованной стране никто не должен голодать, и главным инструментом страхования от нищеты стариков являются именно выплаты, которые финансируют работающие.

Как по мне, в солидарной системе следует предусмотреть пенсию на определенном уровне, скажем, на уровне прожиточного минимума, скорректированного на страховой стаж. То есть, человек, который на протяжении 20 лет платил взносы, будет получать больше, чем тот, который их платил вдвое дольше, независимо от предыдущих зарплат. Это и отражает солидарность поколений, солидарность богатых и бедных. А выплаты, определяемые зарплатой и соответственно ежемесячными взносами, должны поступать из накопительных фондов.

Читайте также: Почему не хватает денег в Пенсионном фонде и что с этим делать

Все понимают, что пенсионную реформу нужно проводить, но вопрос — как?

В этом и самая большая проблема. Необходимо обеспечивать сегодняшних пенсионеров и тех, кого мы не можем перевести на накопительные рельсы из-за возраста (они просто не успеют ничего накопить) — и это обязательство, от которого общество просто не имеет права отказаться.

В то же время украинцы, частично из-за недоверия, отчасти из-за низких зарплат, не слишком склонны думать о пенсии и откладывать средства или в негосударственный фонд, или в банк. Еще меньше они хотят платить деньги для финансирования пенсий другим лицам. Следствием этого является распространение теневой занятости и теневых доходов.

Откровенно говоря, я не вижу возможности сделать все для всех и сразу. Будем пробовать смоделировать систему, которая приведет к какому-то порядку обязательства по солидарной системе и позволит ввести накопительную так, чтобы она хоть хранила деньги от инфляции. То есть, чтобы люди, которые вкладывают средства, на выходе получили хотя бы не меньше.

Фото: Сергей Владыкин для «Минфина»

О потребительских привычках

Ковидный вирус многое изменил. В частности, спровоцировал новую тенденцию дистанцирования. Как вы оцениваете это явление?

Меня в этом многое беспокоит. Но больше всего — дистанционное образование, прежде всего школьное. Дети из бедных семей обычно не имеют ни компьютера, ни смартфона; значительная их часть проживает в сельской местности, где просто нет надежной связи; их родители обычно не имеют высшего образования и не в состоянии помочь с обучением, не могут они себе позволить и репетитора.

Наш институт акцентирует внимание на том, что бедность напрямую связана с образованием: удельный вес бедных среди лиц с высшим образованием в 2,5 раза меньше, чем среди менее образованных; значительно ниже и риски безработицы (хотя значительная часть работает не по полученной специальности, они все же работают). Так, лица с высшим образованием начинают работать позже, но они и значительно позже прекращают трудовую деятельность. А это значит, что на рынке Украины они более востребованы.

В условиях дистанционной занятости мы фактически теряем возможность введения стартапов. Что такое стартап? Это спонтанное формирование идеи на пустом месте. Для ее реализации нужны контакты, разговоры, и не электронные, а живые. Если мы теряем эту возможность, мы одновременно теряем шанс для многих бедных, но молодых, задорных людей что-то сделать и чего-то достичь.

Читайте также: Сильнее всего коронакризис ударит по молодежи

Пандемия заставила людей по-другому посмотреть на привычные вещи, в том числе на собственные расходы и потребление. Каким образом коронавирус изменил привычки населения и как это может изменить в принципе экономику страны?

Изменения потребительских настроений имеют место. Люди начали более обдуманно подходить и к своим расходам, и к сбережениям. Но кажется, что это явление временное. Мы можем говорить о серьезной тенденции, если она будет наблюдаться в течение хотя бы 3−4 лет. Год — тем более совершенно нетипичный, в условиях массовых локдаунов — не является показательным.

Да, люди поняли, что им надо иметь финансовую подушку, но как они будут к этому относиться через два года, когда закончится локдаун, еще непонятно. Поэтому делать выводы рано. Более того, это опасно. Если мы начнем ориентировать экономику на настроения 2020 года, в дальнейшем это может обернуться против нас.

А вот что сыграет нам на руку, так это переориентация потребителей, как и всей экономики, на локальное производство. Для Украины, считаю, это альфа и омега всего ее развития. Ведь это поддержка собственного производства и сферы услуг, создание рабочих мест. Так мы сможем преодолеть бедность, и на это нужно делать ставку.

Беседовала Ирина Рыбницкая

Автор:

Журналист Ирина Рыбницкая

Пишет на темы: Налоги, инвестиции, бизнес, финансы, банки