Что стоит за национализацией ПриватБанка. Версия экс-правления

До последнего времени вся аналитика, циркулирующая в СМИ и соцсетях на эту тему, была однобокой, ведь в ней не была представлена точка зрения собственников и менеджмента ПриватБанка (теперь уже экс-).

Почему мы молчали? Дело в том, что любое наше заявление на эту тему тут же приводило бы к панике среди клиентов, и только злило бы НБУ.

Но сейчас пришло время собраться мыслями и донести до общества нашу точку зрения.

«Дырка» в 148 млрд

Постулат 1. «Дырка 148 млрд» образовалась не в результате вывода денег, а резкого и, как мы считаем, неоправданного изменения правил игры от НБУ.

Выражение «дырка 148 миллиардов» превратилось в клише, которое многие повторяют, не понимая суть этой цифры.

Часто звучит мысль о том, что акционеры вывели эту астрономическую сумму за границу (возможно, кто-то даже представляет, как Коломойский с подельниками пересекают границу ночью с килограммами налички на тачке).

На самом же деле этот разрыв образовался в результате того, что НБУ резко изменил политику учета залогового имущества.

В результате этого изменения (которое, кстати, вступает в силу только 1 января 2017 года) наш банк потерял право учитывать залоги общей стоимостью 142.8 млрд грн. Причем эта стоимость была подтверждена независимыми оценщиками, уполномоченными НБУ.

В чем суть этих изменений?

НБУ разрешил считать залогами только то имущество, которое можно оформить в ипотеку (примерно так же, как хрущевку в спальном районе).

Давайте разберем конкретный пример.

Одним из наших заемщиков являлось предприятие, которое по оценке независимых оценщиков, стоило около 6 млрд грн. Заемщику принадлежало 75% этого предприятия, 25% принадлежало государству. Таким образом, стоимость этого залога составляла 6 млрд * 75% = 4.5 млрд грн.

Но после резких изменений правил игры этот залог стал стоить ноль… Если учесть, что в Украине практически нет крупных предприятий, которые на 100% принадлежали бы одному собственнику (а для заключения ипотеки нужно согласие всех собственников), то можно сказать, что НБУ сделал невозможным учитывать абсолютное большинство объектов в нашей стране.

Но даже если какие-то объекты принадлежали нашим заемщикам на 100%, НБУ и тут находил способы, как признать эти залоги недействительными.

Например, один из наших залогов — стадион Днепр-Арена. В свое время на его строительство было потрачено более 1 млрд грн, а независимые оценщики оценили его текущую стоимость в ~850 млн грн. Однако НБУ признал стоимость этого залога также в ноль! Почему? «А вы все равно не найдете на него сейчас покупателя!», – говорит регулятор.

С тем, что в Украине нынче сложно находить покупателей, никто не спорит (наш Президент, например, тоже говорит, что не может продать свои предприятия из-за плохой конъюнктуры). Но ведь, согласитесь, по такому принципу можно обнулить практически все залоги?

Эксперты сходятся во мнении, что эти резкие изменения НБУ принял специально против нашего банка. Регулятора не остановило даже то, что попутно он сделал практически невозможным кредитование бизнеса любыми банками в нашей стране.

Кредиты инсайдерам

Постулат 2. Украинские компании плохо обслуживают кредиты потому, что в стране кризис, а не потому, что они с кем-то связаны.

Когда эксперты рассуждают о заемщиках, связанных с экс-акционерами банка, часто происходит удивительная подмена понятий. Звучит мысль о том, что банк выдал связанным лицам кредиты, и именно потому возникли проблемы с их возвратом. Это логическое заключение не выдерживает никакой критики.

Важно понимать, что сейчас практически все украинские предприятия плохо обслуживают свои кредиты. Это происходит потому, что в стране уже несколько лет длится глубокий экономический кризис. Если какое-то украинское предприятие перестало работать из-за войны на востоке Украины или прекратило экспорт из-за плохой конъюнктуры, оно перестает обслуживать кредиты независимо от того, связано оно с собственниками банка или нет.

Постулат 3. НБУ отменил международные стандарты определения связанных лиц и начал относить к связанным лицам всех подряд.

Давайте определимся с понятиями. Кто такие связанные лица? На этот счет в мире существуют четкие бухгалтерские стандарты МСФО. Наш банк регулярно проходил аудит международных аудиторских компаний из большой четверки. Согласно последнему отчету от PricewaterhouseCoopers, доля кредитного портфеля, который приходился в нашем банке на связанные лица, составляла 17.7%.

Но в какой-то момент НБУ снова решил резко поменять правила игры. Регулятор объявил, что МСФО его не интересует, он будет самостоятельно, «экспертно» определять, какие лица называть связанными.

Но беда в том, что как только вы отказываетесь от международных стандартов, а начинаете определять «на глаз», кто связан, а кто нет, начинаются манипуляции.

«Эксперты» из НБУ начали относить к связанным предприятиям чуть ли не всех подряд, кто когда-либо ужинал с акционерами банка. Например, никто так и не смог объяснить, почему в список инсайдеров попал футбольный клуб «Динамо Киев».

Важно отметить, что четкость критериев определения связанных лиц в банковском бизнесе чрезвычайно важна. Ведь в таких слабых странах, как Украина, с коррумпированной судебной системой и 1001 способом обмануть кредитора, банки всегда пытаются получить как можно больше влияния на своих заемщиков (не зря, например, одним из условий кредитования ЕБРР является его существенное долевое участие в предприятии).

Именно поэтому украинские банки при выдаче кредитов стараются как можно больше контролировать заемщиков.

Насколько контролировать? Ровно настолько, насколько позволяют международные стандарты! Но когда эти международные стандарты отменяются, и вместо них начинается произвол, так и появляются нелепо высокие цифры по инсайдерскому кредитованию, которые так любит озвучивать НБУ.

Дорогое рефинансирование

Постулат 4. НБУ использовал рефинансирование, выданное ПриватБанку на покрытие оттока депозитов, как инструмент давления.

В 2014-2015 годах, с момента начала военных действий наш банк (как и все) испытал колоссальный отток депозитов. 63% оттока мы смогли покрыть за счет своих резервов, а 37% – за счет рефинансирования от НБУ (в свете этого задумайтесь, как нелепо звучит обвинение в том, что рефинансирование «вывели в офшоры»).

С начала кризиса наш банк получил рефинансирование на сумму 30.2 млрд грн. Когда Гонтарева возглавила НБУ, она повысила кредитную ставку до 28-32% годовых! И это вместо того, чтобы, наоборот, поддержать банки в кризис, как это делают центробанки во всем мире!

Цинизм также заключался в том, что для других крупных банков ставка рефинансирования в 2016 году была снижена.

Согласно своему же постановлению НБУ должен был снизить ставку и для нашего банка, но под разными предлогами так это и не сделал. В итоге наш банк платил огромные проценты за кредит, который мы были вынуждены взять во время войны, выплатив в общей сложности на момент национализации 11.1 млрд грн тела кредита и 13.1 млрд процентов. А эти деньги, конечно, ой как помогли бы нашему банку во время этого кризиса.

Кто на самом деле утопил Приват

Постулат 5. Государство инициировало ряд информационных атак, которые приводили к панике среди наших клиентов.

В течение двух последних лет наш банк пережил семь информационных атак на тему «ПриватБанк национализируют». Каждая эта атака приводила к оттокам средств. из нашего банка. Последняя атака была спровоцирована Гонтаревой, когда она собрала на закрытое совещание ведущих банкиров и экспертов и рассказала им о том, что ПриватБанк могут национализировать, пустив, таким образом, очередную волну слухов, которую с удовольствием подхватили СМИ во главе с Интером.

В результате мы получили классическое самоисполняющееся пророчество. Наши клиенты начали изымать деньги в таком темпе, что пережить это уже было невозможно. Продолжение вы знаете.

Когда мы поняли, что эта паника ставит под угрозу деньги наших клиентов, мы обратились к Министерству финансов с предложением о добровольной передаче банка.

Главный постулат. С приходом к власти, Гонтарева вела целенаправленную политику по уничтожению нашего банка.

Помимо приведенных в этой статье фактов, НБУ каждый день придумывал новые способы, как помешать нашей работе. Все это время наша команда занималась не тем, чтобы качественно обслуживать клиентов и бороться с кризисом, а тем, чтобы постоянно отбиваться от враждебно настроенного регулятора.

Зачем НБУ это делал? Мы не знаем. Первая версия заключается в том, что банк отобрали в рамках очередного передела собственности. Вторая версия заключается в том, что команда Гонтаревой искренне считала, что главная миссия НБУ состоит не в развитии экономики страны (например, путем стимулирования кредитования), а в «чистке» рынка.

Конечно, важную роль сыграло личное отношение Гонтаревой к Игорю Коломойскому. По Киеву ходят легенды о том, как сильно она его ненавидит, и как она давала понять, что готова на все, чтобы разрушить его бизнес.

Многие также часто ссылаются на то, что МВФ, ВБ и прочие международные организации приветствовали решение о национализации нашего банка. Мол, это якобы указывает на то, что все справедливо. Это ошибка. Все эти организации привыкли доверять данным от центральных банков. Вполне ожидаемо, что когда НБУ так откровенно манипулировал цифрами, наши международные партнеры с готовностью соглашались на вариант национализации.

Также заметим, что от этой политики НБУ в первую очередь выиграли банки с российским капиталом. Примечательно, что с момента начала войны против России доля капитала российских банков (включая «люксембургскую» Альфу) увеличилась почти в два раза.

Какими бы ни были мотивы руководства Нацбанка, своей цели они достигли.

Теперь, когда вы ознакомились с альтернативной точкой зрения на эти события, вам решать, кто прав в этой дискуссии.