Как британцы навязали свои порядки всему миру

Империализм ассоциируется с работорговлей, жестокими войнами, эксплуатацией природных ресурсов, угнетением народов, расизмом и шовинизмом. Британский экономист и историк Ниал Фергюсон подвергает сомнению столь однозначную оценку. В книге «Империя» он выступает с апологией «либерального империализма», предлагая максимально объективно оценить достижения и поражения Британской империи. В период расцвета Британская империя, крупнейшая в новой истории, занимала четвертую часть суши и управляла четвертой частью мирового населения.

«Они покорили и заселили полсвета, как бы сами не отдавая себе в том отчета» — так характеризовал Британскую империю XVIII века Джон Сили, автор бестселлера викторианского времени «Расширение Англии».

Действительно, формирование великой империи предстает скорее случайным, чем закономерным. Все потому, что не абстрактная государственная политика, а частные устремления были движущей силой расширения Британии. Политика была следствием экономических интересов, религиозных убеждений и личных устремлений конкретных людей. Еще в конце XVI века Англия существенно отставала от Франции, Испании и Португалии в темпах освоения Нового Света, а от Голландии — в торговле и финансах. За 200 лет Британия превратилась из страны, находящейся на периферии европейской политики, в ведущую мировую державу.

Узаконенное пиратство со времен Фрэнсиса Дрейка укрепило британский флот и сделало Англию абсолютным хозяином моря. А финансовые институты, такие как Центральный банк и система обслуживания государственного долга, которые Англия приобрела у голландцев, сделали страну экономическим лидером. В процессе расширения Британской империи экономика всегда шла впереди политики. До конца XVIII века Индия управлялась сотрудниками Ост-Индской компании, которая обладала собственными поселениями, дипломатами и даже войсками.

Колонизация Африки в XIX веке активно поддерживалась капиталами семейства Ротшильд. А покупка акций Суэцкого канала на долгие десятилетия стала для империи инструментом контроля за ситуацией в Египте. Британская империя началась с экономики и ей же и закончилась, когда после Второй мировой войны под грузом внешнего долга она больше не могла содержать свои обширные колонии.

Другим важным инструментом расширения империи была миграционная политика. Жителям Британии было слишком тесно (или бедно) на небольшом острове в Атлантическом океане. Одни уезжали в поисках новых экономических возможностей, другие искали свободы. За политическими свободами уезжали в Северную Америку или Австралию. Путь к свободе от предрассудков викторианского общества вел на восток. А переселенцы с корабля «Мейфлауэр», в честь которых отмечается День благодарения, и вовсе бежали от земных грехов к свободе благочестивого мироустройства. С начала XVII века до 50-х годов XX века Британские острова покинули более 20 млн человек (треть населения нынешней Великобритании).

На заокеанских территориях начали складываться очаги британской культуры. Если в XVIII веке британская политика в Индии скорее была нацелена на межкультурную интеграцию, то в XIX веке империя сформулировала просветительскую миссию по отношению к колонизированным территориям, из эксплуататора превращаясь в защитника и покровителя отсталых государств. Нравственный императив двигал сотнями миссионеров, которые отвечали за британскую культурную экспансию среди туземцев и боролись с работорговлей на африканском континенте. Одним из них был путешественник Давид Ливингстон.

Благодаря торговцам, мигрантам и миссионерам стала возможна, по определению Фергюсона, «глобализация без канонерок». Британское военное преимущество было важным, но не определяющим фактором стабильности империи. В период расцвета Британской империи в конце XIX века расходы на содержание армии не превышали 3% ВВП. При этом Британия обладала самым мощным и современным флотом, угольные базы для которого были разбросаны по всему миру. Но империя контролировала колонии скорее благодаря гибкой политике и современной инфраструктуре. Именно во времена британского доминирования континенты опутали железные дороги и телеграфные линии. Совокупность этих факторов позволяла сдерживать рост национальных освободительных движений. Ведь получив прививку британской культуры и образования, колониальная элита хотела большего — ответственного правительства.

В итоге не национальные освободительные движения привели к краху Британской империи, а, как предсказывал Адольф Гитлер накануне Второй мировой войны, новые претенденты на мировое доминирование — Германия, Япония, Россия. Падение империи было стремительным — то, что создавалось три века, распалось буквально за три десятилетия, оставив метрополии несколько «сувениров» на память о былом могуществе.

Контроль за морями — одно из главных правил Британии

Однако и сегодня Британская империя не менее реальна, чем столетие назад. Имперским наследием для многих ее колоний стали английский язык, образование, культура, инфраструктура, прецедентное право, институты государственного управления. Дух великой Британии и сегодня чувствуется в разных частях земного шара от Бостона 
до Сингапура и от Дели до Канберры.

Но главным цивилизационным экспортом Британской империи, по мнению Фергюсона, стала идея свободы. Британия осуществила первую попытку глобализации — во времена всеобщего увлечения протекционистской политикой, задолго до появления ВТО и МВФ. Хотя империя часто была небезупречна по отношению к свободе личности, она, безусловно, покровительствовала свободной торговле, движению капитала и свободному труду, а также поощряла масштабные инвестиции в инфраструктуру своих колоний. Этим «старая добрая Англия» еще в конце XIX века выгодно отличалась от империй-конкурентов. В определенной степени империализм Британии устарел, будучи слишком джентльменским для нового мира «реальной политики». И Ниал Фергюсон не скрывает своей ностальгии по тем временам.

Книга «Империя» была впервые издана в 2003 году, до начала военной кампании США и союзников в Ираке. Завершение холодной войны, казалось, уничтожило последнюю «империю зла». Однако «конец истории» продлился недолго. У международного сообщества и наднациональных структур не хватает финансовых и военных ресурсов для реакции на угрозы мировому порядку. 
По мнению Фергюсона, ситуация требует появления новой «либеральной империи» — арбитра международных отношений, который вмешивается в дела неправедных режимов и несет в нецивилизованный мир ценности демократии и свободы, как это делала Британия на протяжении столетий. Сегодня играть эту роль могут только Соединенные Штаты. И фактически США уже ее исполняют, признают они это или нет.

Провокационные выводы Фергюсона могут вызвать одобрение или острое неприятие. Фантомные боли имперского величия знакомы российскому читателю не меньше, чем британскому. Но как ни относись к апологии нового империализма,  «Империя» — это в первую очередь блестяще написанный исторический нон-фикшн, в котором живые характеры и судьбы переплетены с мировой политикой. Фергюсон доказывает: роль историка не в том, чтобы канонизировать историю, а в том, чтобы сделать ее живым предметом для размышлений.

Анна Трапкова