Делать инвестиции в искусство Россия не спешит

С 1 января 2010 года профессиональные участники рынка ценных бумаг смогут создавать паевые и акционерные инвестфонды художественных ценностей, чтобы инвестировать средства в живопись, скульптуру, рукописи, монеты и даже ордена и медали.

Соответствующий приказ Федеральной службы по финансовым рынкам (ФСФР) «О внесении изменений в некоторые нормативно-правовые акты Федеральной службы по финансовым рынкам» был зарегистрирован в Минюсте 4 декабря 2009 года. Приказ, вносящий изменения в нормативно-правовые акты, был опубликован 21 декабря 2009 года.

 В соответствии с приказом ФСФР, ПИФы и АИФы художественных ценностей могут инвестировать в такие произведения, как картины и рисунки ручной работы, оригинальные скульптуры, в том числе рельефы, в художественные композиции, иконы и филателию, в гравюры, эстампы, литографии и их оригинальные печатные формы. Также возможны вложения в произведения декоративно-прикладного искусства, в том числе художественные изделия из различных материалов, в фото-, фоно-, кино-, видеоархивы, в старинные книги и издания, представляющие особый интерес, в том числе редкие рукописи и документальные памятники.

Помимо этого, инвестировать средства фондов можно в уникальные музыкальные инструменты, а также старинные монеты, ордена, медали, печати и другие предметы коллекционирования.

При этом номинальная стоимость акции (стоимость имущества, на которую выдается один инвестиционный пай при формировании паевого инвестиционного фонда) таких инвестиционных фондов не может быть менее 500 тысяч рублей. Таким образом, участниками фондов должны быть вполне состоятельные инвесторы.

Для России такие фонды — новшество, однако в мире этот сектор инвестирования средств весьма развит. По мнению заместителя генерального директора ИК «Церих Кэпитал Менеджмент» Андрея Верникова, фонды художественных ценностей могут особенно заинтересовать финансовые компании, предоставляющие услуги доверительного управления. «Для клиентов private banking такие инвестиции интересны, но эти клиенты консервативны по своей природе, поэтому сложно ожидать, что этот вид инвестиций будет динамично развиваться, — поясняет свою точку зрения эксперт. — В то же время есть и сдерживающие факторы. Так, несмотря на наличие специальных сайтов для инвестиций в искусство, нельзя сказать, что сформирован полноценный финансовый инструмент, понятный инвесторам. Данные инвестиции сложно стандартизовать (как торги на фондовый бирже) и сделать массовым продуктом. Кроме того, многие инвесторы считают, что для подобного инвестирования необходимо специальное художественное образование, и это автоматически сужает их круг».

Сдерживающим фактором является также отсутствие необходимого количества специалистов в области проверки подлинности и оценки произведений искусства.

Управляющий активами УК «Открытие» Дмитрий Космодемьянский также отмечает, что и у управляющих пока нет достаточного опыта для работы в этой сфере. «Важно — кто будет заниматься управлением фондом. Так как это вложение относится скорее к private banking, чем к инструментам коллективных инвестиций, то при правильном подходе можно говорить о доходности в 40% годовых. Но вот насколько будет правильным подход и выбор предметов искусств, а также будет ли это соответствовать мировым трендам и моде — другой вопрос, — отмечает эксперт. — В то же время можно отметить, что людям, у которых есть деньги и которые «не в теме», скорее всего, такой инструмент будет не интересен. В то же время инвесторы, которые занимаются искусством, скорее всего, либо сами колесят по миру, либо у них есть агенты, которые покупают для них шедевры».

Напомним, что одно из самых нашумевших за последние годы уголовных дел связано как раз с мошенничеством в области искусства: владельцы антикварной галереи «Русское искусство» Татьяна и Игорь Преображенских подделывали картины художников XIX века и продавали их своим клиентам. Так, пять поддельных картин классиков русской живописи на общую сумму 20 млн рублей они продали одному из московских предпринимателей. Татьяна Преображенская была приговорена к девяти годам колонии, ее супруг — к восьми с половиной годам.