Аргентинский песо и турецкая лира укрепляются: стали ли они сильнее на самом деле

Прекрасная иллюстрация диаметральной противоположности двух стратегий развития — аргентинской и турецкой. Один из важнейших инструментов регулирования той или иной модели — это динамика реального обменного курса национальной валюты (РЭОК).

Это не номинальный курс, который мы видим в обменниках. Он рассчитывается, исходя из показателей инфляции в странах — торговых партнерах (к таковым причисляют страны, с которыми у вас торговый оборот на уровне 5% от общего объема и больше).

В чем суть метода

В аргентинской модели инфляция намного превышает уровень девальвации песо, в турецкой — девальвация лиры превышала инфляцию (сейчас это уже не так).

Динамика инфляции и девальвации национальной валюты — это ключевые индикаторы, характеризующие внутренний уровень цен. Особенно важно соотношение этих двух показателей. Почему это важно?

Рассмотрим на примере условной «аргентинской модели».

• Литр молока стоил 10 единиц. Инфляция составила 50%, и новая цена — 15 единиц. Но это в национальной валюте.
• Допустим, курс к доллару был 10 единиц за доллар. Девальвация составила 10%, и теперь курс достиг 11 единиц за доллар.
• В долларах молоко стоило эквивалент одного доллара. Но в результате соотношения показателей девальвации и инфляции уже: 15/11 = 1,36 долл.

То есть внутренний рынок молока стал намного более привлекательным для импорта.

А теперь пример турецкой модели. Все с точностью до наоборот.

• То есть молоко стоило 10 единиц, а стало 15.
• Но курс девальвировал не на 10%, а на 100%, то есть до 20 единиц за бакс.
• В долларовом эквиваленте молоко стоило 1 доллар, а стало: 15/20 = 0,75 долл.

То есть рынок для импортного молока стал неинтересным.

Подобные модели регулирования, кстати, намного важнее для национальных товаропроизводителей, чем импортные пошлины, тем более, что соотношение инфляции и девальвации никак не регулируется ни нормами ВТО, ни соглашениями о ЗСТ.

Зато эта модель очень хорошо регулируется с помощью контроля политики центрального банка.

Аргентинские нюансы

Реальный обменный курс национальной валюты (РЭОК) аргентинского песо за год правления Милея в реальном выражении укрепился больше всех валют в мире — на 44,2%. Произошло это за счет того, что номинальный курс песо к доллару девальвировал на 18%, в то же время годовая инфляция достигла 112%.

Как это могло повлиять на импорт?

Например, в США инфляция составляла в среднем чуть меньше 3%. Разница с Аргентиной — 109 процентных пункта. Следовательно, для сохранения прежнего эквивалента цен в долларах на аргентинском рынке, песо должно было девальвировать на 109%. Но оно девальвировало на 18%.

Значит, цены в долларовом эквиваленте на внутреннем рынке увеличились на 91%, или почти в два раза.

И, следовательно, аргентинский рынок стал намного более привлекательным для иностранных компаний и импорта. Зачастую в ущерб национальным производителям и торговому сальдо.

Понятно, что для поддержания такой модели тратятся огромные валютные резервы центрального банка в виде валютных интервенций.

Читайте также: Тысяча гривен для каждого: в чем риск для экономики

Что тем временем происходило в Турции

В Турции происходило все с точностью до наоборот: девальвация лиры на определенном временном отрезке была глубже инфляции, и внутренний потребительский рынок терял привлекательность для импорта (кроме технологического и энергетического), что стало существенным импульсом для развития внутренней промышленности.

Кстати, в турецкой модели такой показатель, как ВВП по паритету покупательной способности, растет намного динамичнее, чем номинальный в долларе. А в аргентинской модели разрыв между номинальным ВВП в долларе и ВВП по паритету покупательной способности сокращается.

Для объективности отмечу, что РЭОК турецкой лиры в прошлом году тоже укрепился, как и аргентинского песо, но не так сильно — на 22%.

Но произошло это потому, что Турция завершила период инфляционного импульса для ускорения динамики роста экономики и перешла к политике купирования инфляции. Поэтому и попала частично в «аргентинскую модель», что вполне закономерно, так как инфляционный импульс не может быть вечным.