МВФ так ничего и не понял

Фонд продолжает верить, что единственное спасение от кризиса — наведение порядка в госфинансах.В самом докладе нового не слишком много: снижение прогнозов роста, озабоченность состоянием долговых рынков, проповедь умеренности в расходах и налоговых запросах правительств. Обычное «за все хорошее, против всего плохого» от макроэкономистов. Интереснее было слушать ответы представителей МВФ на вопросы публики — журналистов, чиновников и банкиров. Благодаря им можно оценить состояние умов, уровень восприятия текущих проблем и представления сотрудников фонда. И убедиться, что последние десять лет ничему их не научили.

Самое слабое место нынешней официальной позиции МВФ — это клятвы на верность пакетам мер по стабилизации госфинансов, взятых напрямую из учебников по экономике и финансовой практики ХХ века. Хотя для Греции, Португалии и Испании аналогии лучше искать в XIX веке, когда долговые и экономические кризисы нередко шли вместе. Разница между положением тогда и сейчас не столь радикальна — рынок госдолга был всегда глобальным. Положение бюджетов не облегчилось, а осложнилось от расширения избирательного права и появления концепции социального государства, оставив единственным светлым пятном упавшие (в среднем) военные расходы.

Откровенно беспокоит набор стран (успешно применявших политику стабилизации госфинансов и достигших в последний год хоть слабого, но роста), которые приводятся МВФ как пример для подражания. Это Ирландия, Исландия, Эстония, Латвия и (старый, но характерный пример) Швеция. При этом МВФ упускает из виду, что финансовые проблемы этих государств — пожалуй, за исключением Швеции — не были связаны с госфинансами.

Ирландия радикально отличается от других проблемных стран периферийной Европы в силу «американских» причин кризиса — а именно, избыточного развития ипотеки и необходимости спасать заигравшиеся банки. До кризиса государственные финансы страны были в очень хорошем состоянии: уровень долга порядка 30% ВВП, регулярный профицит бюджета, низкие налоги, относительно молодая рабочая сила. Поэтому и методы смягчения последствий кризиса ей подходят иные. Повышение налогов и снижение зарплат было болезненным — но у властей был ресурс и качественные институты для реализации такой политики. Смягчению последствий кризиса способствовала и миграционная природа роста рабочей силы за счет приезжих из Восточной Европы (в основном из Польши). Многие сокращенные работники из страны, экономика которой менее всех пострадала в 2008-2009 году, просто вернулись работать на родину, сняв нагрузку с ирландского рынка рабочей силы и не создавая необходимости наращивать социальные расходы.

У миниатюрной Исландии причины финансового кризиса также больше напоминают ирландские, чем итальянские или греческие. Бюджет страны всегда был в хорошем состоянии (в терпимом пребывает и сейчас), а объем суверенного долга никогда не достигал катастрофических уровней, проблемы для бизнеса и населения скорее были связаны с девальвацией кроны. Важнейшее отличие от Ирландии — существенно худшие последствия коллапса финансового сектора, меньшая зависимость страны от привозной рабочей силы, принципиально иная структура экономики. Но в целом и из исландского кризиса полезных уроков для Греции не извлечь. Если только не одобрить отправку отставного премьера на по-скандинавски мягкую скамью подсудимых, чтобы снять напряжение населения.

Антикризисная политика прибалтийских стран (особенно Эстонии и Латвии) тоже слабо подходит для копирования более крупными собратьями по ЕС. Госфинансы Эстонии в хорошем состоянии — госдолг составляет 6% ВВП, а налоговая система еще с начала 1990-х простая как мычание — мечта либеральных мыслителей. Проблема ликвидации структурных дисбалансов в странах с жесткой курсовой политикой либо золотым стандартом не нова, методы ее решения хорошо известны еще с середины позапрошлого века (см. «Капитал»). Это схлопывание экономики, выжимание ненужной рабочей силы за рубеж (при снижении зарплат остающимся работникам), снижение инфляции. В итоге происходит возобновление роста, и для переживших шок наступает светлое будущее. Основные ограничения на такую «антинародную» политику бывают исключительно политические либо военные. В странах Прибалтики «окно возможностей» было создано отсутствием сильных профсоюзов и левых партий, огромными миграционными потоками в другие государства ЕС, зацикленностью политического класса на национальном вопросе и фактической передачей экономики во внешнее управление. Сомнительно, что такую политику смогут проводить где-нибудь еще в пределах «Большой Европы».

Из всего пула пионеров-героев Швеция — наиболее адекватный пример успешной реструктуризации социального государства и резкого оживления экономики. Но опять же возможность двигать курс кроны сыграла немалую роль в успехе реформ начала 1990-х, да и качество институтов и государственного аппарата системно отличается от южноевропейских.

Но сотрудники МВФ не хотят этого видеть, упорно продолжая верить, что единственный антикризисный метод — наведение порядка в госфинансах. Этот тезис парадоксальным образом сочетается с позицией, что МВФ и ЕС обязаны помочь Греции в проведении программы жесткой экономии во избежание дефолта по долгу и выхода страны из Еврозоны. При этом в расчет не принимаются неспособность правительства собрать даже имеющиеся налоги и адекватно ужать расходы, снижение ВВП, опережающее сокращение расходов, и, как следствие, ухудшение долговой позиции страны, растущая политическая напряженность, протесты бизнеса и профсоюзов. Примерно так МВФ раздавал советы в 1997-98 гг. в Юго-Восточной Азии и до 2001-го в Аргентине. Результат известен: советы принимались там, где власти были зависимы от МВФ и США. В случае Индонезии все это кончилось переворотом, в Аргентине — пятью президентами за последние две недели 2001 года. Быстрее всего из кризиса вышли Россия, Малайзия и Бразилия, где советы МВФ были выслушаны, но не реализованы, а кредиты МВФ были значимы до кризиса, но не сыграли большой роли в смягчении его последствий.

Нервная реакция вашингтонских экономистов на вопросы о том, что будет, если программа помощи Греции провалится, напоминала поведение советских агитаторов при провокационных вопросах публики. Сомнение во всесилии МВФ — естественное в России — вызывало непонятное удивление. Конечно, работа по оценке последствий греческого коллапса и адекватной реакции на него со стороны МВФ и крупнейших стран мира ведется довольно активно. Но сотрудники фонда продолжают делать вид, что знают выход из ситуации, и не готовы отвечать на острые вопросы. Надеяться на них при нынешнем положении вещей становится сложно.