Кризис вывернет экономику наизнанку

Но отличие отличию - рознь. Даже если доллар утратит статус резервной валюты или ускоренная глобализация сменится умеренным протекцио-низмом (и в то, и в другое пока верится с трудом), экономика не станет неузнаваемой. Зато куда более радикальные перемены могли бы произойти вследствие изменений основных экономических ориентиров и стимулов, если нынешний кризис сумеет их спровоцировать.

Каков ныне основной индикатор развития экономики? Это размер ВВП, или валового внутреннего продукта. Он равен сумме всей добавленной стоимости, созданной в экономике. По его росту судят о динамичности и «здоровье» экономических систем. Но суждения эти неочевидны. Большее количество затраченных труда и материалов не гарантирует увеличения потребительной стоимости продукта. Можно делать дорогие, большие и неэкономные автомобили - как, например, в США, где вес средней машины растет на 7,4% за каждые пять лет, а потребление бензина на 100 км пробега в среднем на 63% больше, чем в Европе. Эти авто будут дороже европейских, и прирост ВВП в ходе их создания окажется более значительным. Но значит ли, что такая экономика лучше? Не уверен. Качество жизни, как показывает статистика, далеко не всегда зависит, например, и от расходов на здравоохранение. В Италии в этой сфере создается 6,8% ВВП, а в США - 16,4%. Но продолжительность жизни итальянца превышает американский показатель на 1,7 года, а по показателям ВВП Соединенные Штаты на треть превосходят Италию.

ВВП - это показатель, который начал применяться в 1940 г., когда экономики были индустриальными, а продукция - воспроизводимой. Но сегодня, в постиндустриальную эпоху, успех целых отраслей определяется снижением, а не наращиванием создаваемой добавленной стоимости. Например, быстродействие и объем памяти компьютеров каждые 18 месяцев увеличиваются в среднем в два раза, а цена снижается год от года. Значит ли это, что развитие таких отраслей сокращает ВВП? И как должен оцениваться их продукт, чтобы не порождать такой странной коллизии? Заметим также, что ВВП никак не отражает изменения качества товаров, что особенно важно в условиях нарастающей в наше время неценовой конкуренции. И он увеличивается даже в случае, если производятся продукты, вредные для человека, но включенные в экономические трансакции.

ВВП - индикатор эпохи массового индустриального производства, и его время на исходе. Кроме того, изменяются и более глубинные основания современного общества. В прежние времена, как писал еще Адам Смит, целью и капиталистов, и рабочих была максимизация доходов. Но доля тех, кто считает, что работает только за деньги, снижается примерно на 3-5% за десятилетие. Сегодня от 14% граждан в США до 29% в некоторых странах ЕС более восприимчивы к увеличению свободного времени или креативному характеру деятельности, чем к уровню ее оплаты. А если таких станет более 50%? Это значит, что экономические стимулы, на использовании которых основано капиталистическое хозяйство, превратятся из правила в исключение. Как будет управляться действительно новая экономика? Что будет определять эквивалентность обмена? Какими мотивами будут руководствоваться хозяйствующие субъекты? На все эти вопросы нет ответа. А перемены, к которым все это может привести, не чета тем, что могут быть порождены изменением роли доллара в мировой финансовой системе.

Или возьмем проблему старения населения. Часто говорят, что Европа «вымирает», и пенсионеров тут скоро будет больше, чем работающих граждан. Но почасовая производительность в Германии сегодня на 14%, а во Фран-ции - на 22% выше, чем в Соединенных Штатах. Ведь никто не отменял общей закономерности: чем дефицитнее ресурс, тем выше он ценится и экономнее используется. Именно поэтому страны с самым молодым в мире населением (а средний возраст граж-дан Афганистана, Палестинской автономии и Омана составляет сейчас 17,8 го-да) находятся среди безнадежных аутсайдеров. Мускулистость рук и скорость ног теряют значение в век высоких технологий, но основные экономические показатели настаивают на обратном - и потому явно дезориентируют тех, кто принимает судьбоносные для мира решения. Список можно продолжить.

Современное общество считает себя совокупностью homo oeco-nomicus. Но является ли оно таковым? Полвека назад в этом не было сомнений, но сейчас они возникают и крепнут. Не зреют ли в мире перемены, вызываемые изменениями нашего к нему отношения? Исключать такую вероятность было бы недальновидно. Если посмотреть на современную экономику не только с точки зрения производимых в ней затрат, а на деятельность человека - не только с позиций приносимых ею доходов, мы увидим мир совершенно иным. Для этого нужен новый инструментарий, введение которого может совершить переворот не только в экономической науке, но и в хозяйственной практике.