Инфляция и инвестиции в акции

Мнение о положительном влиянии инфляции на стоимость акций часто возникает из-за сравнения с облигациями. Но с точки зрения суммарной доходности, с учетом повторного инвестирования прибыли, разница не так уж велика. Годовая доходность десятилетней облигации Минфина в течение последних сорока лет составляла 7,18%. Сумма, вложенная в этот инструмент в 1971 году с повторным инвестированием дохода, на сегодняшний день увеличилась бы в пятнадцать раз, в то время как вложение в индекс S&P выросло бы только в тринадцать раз, плюс повторно вложенные дивиденды.

Гораздо сильнее, вне всяких сомнений, сказывается влияние изменений процентных ставок. На ранней стадии кредитного цикла центральный банк подавляет ставки рефинансирования, чтобы стимулировать бизнес-инвестиции и экономический рост. Именно в этот момент рынок акций обычно находится в стабильном бычьем тренде. Эксперты будут говорить вам, что акции учитывают рост рентабельности; в то время как в этом есть доля правды, в реальности цены на акции растут за счет увеличения объема денежной массы и кредита и низких ставок. Но чем дольше искусственно занижается ставка рефинансирования, тем больше растет денежная масса и кредит, а в результате увеличивается и инфляционное давление. В конечном счете, ставки придется поднять, в ущерб как облигациям, так и акциям.

Кредитный цикл в этом простом теоретическом примере, возможно, стоит завершить изъятием излишних денег и кредита: иными словами, ошибка инфляционной денежно-кредитной политики осознана и исправлена. В реальности же наблюдается инерционный эффект, потому что кредит, созданный в предыдущем цикле, сохраняется, и общий уровень цен не может упасть. Как следствие, кумулятивные эффекты таких кредитных циклов отражаются в долгосрочной тенденции к инфляции. Цены на акции отражают этот тренд в виде постепенно нарастающих максимумов и минимумов, поддерживая уверенность в том, что акции защищают от инфляции, при этом обычно не учитываются медвежьи рынки в конце каждого кредитного цикла.

Сегодняшняя ситуация радикально отличается в одном важном отношении. Процентные ставки стоят на рекордных минимумах, взвинтив цены на акции, в соответствии с первой фазой нашей модели кредитного цикла. Но вместо инфляции, возникающей из-за чрезмерного спроса, мы получили стагфляцию – результат излишнего объема денежной массы в обращении. Соответственно, в дальнейшем нас ожидает повышение процентных ставок без обычного экономического восстановления.

Это утверждение нуждается в дальнейшем развитии: предварительные признаки восстановления в США, Великобритании и большинстве европейских стран истолкованы неверно. Беспрецедентные объемы денежной массы, влитые в эти экономики, были подобны попыткам вернуть к жизни мертвеца. Тем временем, развивающиеся рынки, раздувшие западный спрос на экспорт, перегреваются;  кредит сжимается, а эти страны достигли поздних стадий традиционного кредитного цикла. Развивающиеся рынки не могут возродить занятость в развитых странах, потому что пик этой волны уже миновал, и сейчас она на спаде.

Так что корпорации в западных экономиках в будущем ждет повышение процентных ставок и снижение прибылей. Это не только поставит цену их акций под удар, но и радикально изменит желаемые доходы. Таким образом, стагфляция может негативно сказаться на фондовых рынках в виде более масштабных медвежьих трендов, разрушив все связи, защищающие инвесторов в акции от инфляции. Вот хороший исторический прецедент: в 1972-74 годах медвежий рынок в Лондоне отразил последний сильный приступ стагфляции, когда наблюдалась подобная экономическая динамика, и когда общий фондовый индекс рухнул более чем на 70%.

Чтобы полноценно соотнести перспективу инфляции с ценами на акции, мы должны расширить нашу дискуссию. В текущем экономическом контексте чрезмерно высокие уровни денежной инфляции из США начинают отражаться в ценовой инфляции почти всех необеспеченных валют. Сторонники кейнсианской экономической теории и прочие мечтатели на Западе продолжают списывать растущую инфляцию на внешние факторы, игнорируя денежное звено. Они говорят, что цены на предметы первой необходимости растут из-за спроса на продукты и сырье на развивающихся рынках, а политические беспорядки на Ближнем Востоке виноваты в росте цен на энергоносители. Ответственные лица боятся признать  очевидную связь между чрезмерным ростом денежной массы и инфляцией. Кое-кто, например, управляющий Банка Англии, полагает, что спрос в экономике недостаточно высок, чтобы цены продолжали расти такими темпами. Другие утверждают, что высокие цены на энергоносители снизят спрос на другие товары со стороны домохозяйств, испытывающих трудности с деньгами, делая вывод, что высокая стоимость энергии на самом деле влечет за собой снижение остальных цен, и намекая, что повышать ставки было бы ошибкой. Это просто отговорки властей и их экономических советников, которые отказываются признать правду, и они вписываются в дебаты, характеризующиеся низким уровнем информированности, обычным для ранних стадий стагфляции.

Даже притом, что правительства по всему миру постепенно начинают понимать, что рост общего уровня цен – это, на самом деле, реальная проблема, ответные меры будут слишком мелкими и запоздалыми. Это частично связано с замешательством правительственных экономистов и руководства центральных банков, а также опасениями дефляции. Более того, все центральные банки привязывают свои валюты к доллару, считая это необходимым для защиты торгового баланса, так что всем приходится следовать за денежно-кредитной политикой Феда. По этой причине инфляционные эффекты беспрецедентной денежной эмиссии Феда переносятся на все необеспеченные валюты.

В этом и состоит главная угроза для международной стабильности, причиной которой в настоящее время является мировая резервная валюта. А состояние правительственных финансов в США в настоящее время настолько печально, что у них нет иного политического выбора, кроме как продолжать денежную инфляцию во все возрастающих объемах. Более того, кейнсианский образ мышления оправдывает этот денежный поток как единственно подходящую реакцию на экономический спад. Эти обстоятельства привели нас к выводу, что за текущим периодом развития стагфляции может последовать только гиперинфляция не только доллара США, но и всех бумажных валют. А когда инфляция вырастет, скажем, на 30%, процентные ставки будут лишь колебаться в районе 20.

Инвестор должен принимать в расчет все вышесказанное. Тем, кто стремится защититься от этого ухудшающегося прогноза с помощью акций, придется принимать в расчет рост процентных ставок и стоимости сырья для компаний, а также снижение потребления.  По большому счету, компании, пережившие гиперинфляцию, сделают это, прекратив деятельность. Вряд ли спасутся инвесторы в компании, получающие доходы от деятельности за рубежом, потому что сегодняшняя проблема инфляции носит глобальный характер благодаря печатанию денег Федом. Последующий рост цен на акции в период гиперинфляции будет отражать стремление избавиться от бумажных денег, и в этом отношении акции будут вести себя, как любой другой физический актив в момент смерти валюты. Это бум в ожидании катастрофы (crack-up boom) Людвига фон Мизеса (Ludwig von Mises), и сегодня бессмысленно инвестировать в любые активы в подобных обстоятельствах.

Единственный сектор, который действительно выигрывает от смерти бумажных валют – это драгметаллы. Добывающие компании будут наслаждаться ростом цен на свою продукцию и снижением производственных затрат относительно золота или серебра. Чистый доход, измеряемый в бумажных деньгах, растет по экспоненте даже без увеличения объема производства. Стоимость сырья и оборудования вырастет в бумажном эквиваленте, но относительно цены золота и серебра она существенно снизится, отражая общий спад экономического спроса. Стоимость  труда также упадет в реальном отношении, а затраты на привлечение капитала станут несущественными, потому что прежние долги будут смываться инфляцией, а производство будет финансироваться полностью за счет роста доходов.

Так что инвесторы, считающие, что инвестиции в акции обеспечивают защиту от инфляции в нынешнем неопределенном экономическом климате, испытают серьезный шок, если не ограничат свои интересы акциями добывающих компаний.