Алексей Греков

24 апреля 2015, 12:43

Вот уже 20 лет Оксана — моя жена, союзница и сотрудница, а по совместительству — директор школы, — задает родителям первоклассников один и тот же вопрос: Каким Вы хотите видеть Вашего ребенка через 11 лет? Именно так — не кем , а каким ? И неизменно в течение 20 лет родители надолго задумываются, а потом неуверенно начинают перечислять: «Здоровым. Добрым. Успешным. Свободным. Счастливым»… И никто не говорит: «Способным решить систему квадратных уравнений» или «Сдавшим ЗНО на высший балл». Оно и понятно. К чему знание любого набора фактов и умение правильно заполнять листочки тестов, если при этом ребенок будет несчастным, озлобленным и больным? 20 лет назад мы создали школу для своих собственных детей. Мы ничего не знали о том, как функционируют школы, потому что никак не были связаны с системой образования. У нас не было стартового капитала, потому что нашу скудную аспирантскую зарплату постоянно сжирала инфляция начала 90-х. У нас не было управленческих навыков, потому что в советском вузе из нас готовили специалистов-технарей, а не организаторов социалистического производства. Однако все эти препятствия только нас раззадорили. Мы научились считать каждую копейку, каждый карандаш и каждый квадратный метр. Мы научились читать законы и анализировать учебные программы. Мы, похоже, даже сумели стать неплохими образовательными менеджерами, раз школа живет и развивается. Но все вышло так потому, что у нас росла дочь, а вместе с ней вырастали ее друзья-соученики, и нам было стыдно сдаться, уйти, впасть в депрессию, как бы ни было тяжело. Рядом с детьми время течет по-другому. Наверное, дети генерируют вокруг себя какую-то другую реальность, в которой нет места унынию, в которой брызжет искрами веселье и особая творческая энергия. Рядом с детьми веришь: все еще впереди и Будущее будет прекрасным! А потому мы считали совершенно естественным идти в обучении «от детей», а не от отвлеченных педагогических теорий (у нас их и не было), и сотворять такую школу, в которой самому бы захотелось учиться, если бы появилась возможность вернуться туда, в свое детство. В начале 90-х модным было говорить о разностороннем развитии детей. Очень скоро мы поняли, что лозунги лозунгами, но о каких сторонах мы говорим и как их можно развивать? Вот тогда Оксана и стала задавать родителям вынесенный в заголовок вопрос, а после того, как мы разложили ответы по полочкам, у нас получилась модель, которую мы назвали — Как стать звездой На этот несерьезный вопрос есть столь же иронический ответ: надо встать, широко расставив ноги, раскинуть в стороны руки, запрокинуть голову и замереть в звездообразной позе. Нам показалось забавным представить все качества человека, которые ему нужны, чтобы считаться разносторонне развитой личностью, в виде маленького человечка-звезды, с ножками, ручками, головой и туловищем, — так, как показано на рисунке. Поскольку маленький человечек должен крепко стоять на своих ногах, ему с раннего детства нужно научиться управлять собой на физиологическом и эмоциональном уровне. Сейчас не в чести спартанское воспитание, но, право, наше желание поберечь ребенка и «подстелить ему соломки» зачастую куда вреднее для его души и тела, чем жестокие испытания, которым подвергали своих детей суровые лаконские воины. Впрочем, и сегодня есть средства научить ребенка пользоваться своим телом и своими эмоциями, как подручным инструментом, не прибегая к архаическим методам вроде публичного бичевания у алтаря Артемиды. Пешие походы с рюкзаком, жизнь в палаточном лагере, занятия любительским спортом, утренняя гимнастика, рыбалка, участие в театральном кружке и обучение игре на любом из музыкальных инструментов, — вот далеко не полный перечень занятий, позволяющий воспитать у ребенка требуемые качества: упорство, неприхотливость в быту, способность управлять своими эмоциями, знание и понимание своего тела и умение настраиваться на достижение результата. Почему это важно? — Здоровье, физическое и эмоциональное, это фундамент, на котором выстраиваются такие трудноопределимые понятия, как успех или счастье . Конечно, сейчас мало кого можно назвать стопроцентно здоровым, но тем более — в этом случае очень важно понять, что за наследство нам досталось и как нам жить со своими достоинствами и недостатками, чтоб, по словам Стива Джобса, в конце концов — Сделать вмятину на Вселенной Итак, «ножки» — это то, с чего следует начинать, не забывая при этом о «ручках», которыми наш человечек ощупывает и перестраивает окружающий мир. Это две весьма сходные составляющие — технологическая и социальная . Развивая первую, мы учим детей не только владеть инструментами — ножницами, молотком или кистью художника, — но и понимать смысл причинно-следственной связи : есть этапы работы, которые нужно пройти в определенной последовательности, и пропуск любого из них не позволит достичь желаемого результата. Развитие второй, социальной составляющей позволяет ребенку научиться взаимодействовать с другими людьми, которые, в отличие от неодушевленных объектов, имеют свои цели, желания и потребности. Это обучение — не то же самое, что модное нынче воспитание лидерских качеств. Это, скорее, опыт двусторонней коммуникации и сотрудничества, умение понять, что каждый человек ценен именно своей непохожестью на тебя. Наконец, интеллектуальная составляющая, — хотя и находится вверху, образуя голову нашего человечка, в действительности она не более важна, чем предыдущие четыре. Еще раз хочу подчеркнуть: мы говорим не о том, чтобы набить детский ум ватой так называемых «знаний», а о том, чтобы научить ребенка использовать свой разум как инструмент, с помощью которого он способен не только понять, но и приспособить под себя окружающий мир. А это значит, он должен научиться оценивать сильные и слабые стороны разных идей и подходов, должен научиться ставить себя на место оппонента и находить резоны в его аргументации, должен научиться находить компромиссные решения там, где это уместно, и корректно отстаивать свою точку зрения, когда компромисс невозможен. Говоря «должен научиться», я понимаю это не как долг ученика перед учителями, родителями или государством, но как процесс постепенного осознания ребенком своей ответственности перед собою будущим , как непременный этап на пути к осмысленному целеполаганию . Но этих пяти составляющих недостаточно. Наш человечек не станет совершенен, если он окажется лишен шестой — нравственной составляющей, расположенной Там, где у нас находится сердце Когда мы задали вопрос Игорю Алексеевичу Трухину, нашему другу и консультанту, много лет занимающемуся проблемами становления личности: — Как воспитать нравственного человека? — он только замахал руками и сказал: «Коллеги, это затея глупая и пустая. Принуждением нравственность воспитать нельзя. Ни уроки морали, ни мораль на уроках, ни чтение самых замечательных книг бесполезны. Но вы можете создать условия, которые позволят некоторым детям становиться нравственнее . А для этого достаточно, чтобы в основе вашей образовательной системы лежали два главных принципа: честность и милосердие . Честность и милосердие — своего рода ДНК нравственности, но, естественно, они не должны проповедоваться на словах, а обязаны проявляться в делах, причем успех или неуспех вашей модели будет определяться тем, насколько честны и милосердны будут взрослые». Спасибо, Игорь Алексеевич: Вы указали нам путь, которым хочется следовать. И мы следуем — это совсем не сложно, и даже «легко и приятно», как говорил Иешуа у Булгакова. Старшие дети проводят конкурсы и занятия для младших, младшие — собирают корм для бездомных собак, школа в целом — шефствует над «Школой-Жизнью», где учатся дети с диагнозом аутизм . Милосердие — это не милостыня, а состояние души, когда тебе приятнее отдавать, чем получать, причем отдавать, ничего не желая и ничего не прося взамен. Это, действительно, совсем не сложно, надо только попробовать — раз и еще раз, — а потом не замечаешь, как входишь во вкус. И, конечно же, честность. Тут привыкнуть сложней. И говорить, и прощать, когда кто-нибудь признается не то, что в ошибке, но в тяжелом проступке. Но правда — мощный очиститель всех внутренних отношений в любом коллективе. Человек, признавшийся в собственной глупости, небезнадежен. И когда ученики и учителя начинают понимать, что признаваемые ошибки не наказываются, у них словно гора спадает с плеч. Дети не боятся сказать: «Мне сегодня не очень понравилось наше занятие. Вы увлеклись лекцией, и мы чуть не заснули», а учитель, смеясь, отвечает: «Хорошо, в следующий раз останавливайте меня, когда я чересчур увлекусь». Нам очень хочется, чтобы именно такая ненаказующая модель отношений сложилась между государством и гражданами, между исполнителями и руководителями, между представителями разных партий и разных народов. Но для того, чтобы все изменилось, не обязательно выходить на улицы и площади. Тихая и бескровная революция совершается каждый день — по мере того, как мы удаляем непрошенных посредников между нами и нашими детьми, между нами и нашей страной, между нами — и нашим Будущим.

20 февраля 2015, 00:10

Я больше не хожу на педагогические тусовки — бесполезная трата времени. Когда я слышу фразу «реформа образования» — меня охватывает бешенство. Почему-то сразу вспоминаются «двое из ларца — одинаковы с лица», которые рубили тесто и месили дрова: вроде и действия правильные, и намерения добрые, но, приложенные не в том месте не к тем предметам, они не дают никакого полезного результата. Год, прошедший после Майдана, в системе образования не изменил ничего. Педагогическое сообщество доказало свою неспособность организовываться, порождать новые смыслы и договариваться о целях. «Закон о высшем образовании», якобы прогрессивный, подтверждает этот тезис как нельзя лучше: два года согласований и выхолащивания сути произвели на свет текст не более революционный, чем инструкция к стиральному порошку. Теперь эту хирургическую процедуру применяют к рамочному «Закону об образовании». — Несколько месяцев всерьез обсуждалось, пять или шесть лет должна длиться начальная школа. Остановились на пяти, и все это было гордо названо структурной реформой. Когда горизонт планирования для украинского бизнеса составляет год, а то и квартал, — это можно понять: он — заложник решений, принимаемых государством. Когда государственные чиновники принимают решения, наивно предполагая, что Будущее — это всего лишь Present Continuous или «длящееся настоящее», — это халатность, граничащая с преступлением. Но когда вся система образования живет в иллюзорном мире Past Continuous — это беда. Past Perfect Уважаемые родители! Если ваши дети идут в школу в этом году, окончат они ее в 2027. Задайте, пожалуйста, вопрос вашим учителям (а заодно — и разработчикам программ): почему они считают, что в 2027 году все эти знания и навыки, приобретаемые учениками, будут еще важны? (Я не утверждаю, что они неважны, но пусть педагоги ответят — почему). А когда они начнут отвечать, переспрашивайте: что-что? Навык социализации? За партой? Глядя друг другу в затылок? — Научиться читать и писать? Тем же способом, что и десять, и двадцать, и сто лет назад? В тех же прописях? По тем же текстам? Но оставим в покое началку. Худо-бедно, она как-то справляется со своими задачами. Несмотря на перегруз программ и классов, большинство детей сохраняет интерес к учебе и жизни. Добивает же их основная школа. И потому я обращаюсь к вам, уважаемые родители пятиклассников — или, после «структурной реформы», шестиклассников! Ваши дети окончат школу в 2022 году. Знаете ли вы, каким будет мир через 7 лет? Что изменится? Какие навыки будут востребованы? Что уже станет неактуальным? — Да что вы ерунду городите? — воскликнет нетерпеливый читатель. — Что такого может случиться за эти 7 лет? Я буквально вчера выходил в первый раз на Майдан с оранжевой ленточкой на груди, а вот уже десять лет прошло, и — положа руку на ту же грудь — ничего, по сути, не изменилось. — Так ли это? Хорошо. Перенесемся даже не в 2004, а в 2007 и осмотримся в окружающем нас технологическом пейзаже. В начале года выходит новая операционная система от Microsoft — Windows Vista (помните такую?) Еще не начались продажи первого iPhone (это случится в конце года), а значит — никаких тач-скринов у телефонов, только кнопки. iPad’ы — это вообще из другой жизни, их продажа начнется в 2010. — Да что там iPad’ы! Только-только начали появляться первые электронные книги! Естественно, нет никакого Android — он будет разработан в 2008. Facebook лишь в прошлом году открыл регистрацию для пользователей, не являющихся студентами Гарварда, и практически неизвестен за пределами США. Нет в помине ни Viber, ни WhatsApp, ни других сервисов, которые составляют наш сегодняшний инструментарий. В экономике и политике — всё еще в будущем: экономический кризис, война в Грузии, президент Медведев и второе премьерство Юлии Тимошенко (помните такую?) Только представьте себе: дети, родившиеся в 2007, дети, для которых кнопочные мобильные телефоны — дикая архаика, учатся уже во 2-м классе! И вы по-прежнему считаете, что мир в 2022 будет таким же, как сейчас? Present Perfect Ответ отрицательный, и вот почему. Мы с вами живем на стыке двух кондратьевских циклов, — не буду пояснять, не поленитесь, загляните в Википедию. (Кстати, о Википедии: в 2007 году украинская версия насчитывала 50 000 статей, сейчас — более 500 000). Предыдущий цикл, ознаменовавшийся мировым энергетическим кризисом, к концу 1970-х породил иной тип экономики. На базе развившихся к этому времени кибернетики и электроники началась автоматизация производственных процессов, широкое внедрение промышленных роботов. В результате огромные массы неквалифицированных рабочих были вышвырнуты на улицу. Их приняла в себя сфера обслуживания, которая с этого момента начала разрастаться и дифференцироваться. С этого момента появилось понятие «социально ответственный бизнес». С этого момента традиционные для индустриального общества гигантские иерархические организации стали уступать место маленьким «плоским» структурам. Изменились сами производственные отношения. Если иерархии требуют «мужских» качеств — умения конкурировать, доминировать и подчиняться, то плоские организации требуют качеств, традиционно считающихся «женскими», — эмпатии, умения сотрудничать и договариваться. Эти поведенческие паттерны переняли даже занятые в сфере обслуживания мужчины. И вот сейчас мы находимся в ситуации, когда заканчивается предыдущий цикл и начинается новый. Present Continuous Контуры этого Будущего, едва намеченные Элвином Тоффлером, начинают обретать различимые черты в предсказаниях Рэя Курцвейла и Митио Каку. В ближайшие 5 лет произойдет роботизация сферы обслуживания. Больше никаких «Вільна каса!» и «Чем я могу вам помочь?» Роботы могут работать в режиме 24/7 без больничных, отпускных и декретных, без ошибок и хамства. Роботы-уборщики, роботы-помощники, роботы-официанты, роботы-няньки — они уже существуют, продаются и окупаются за год-полтора. А как только их массовый выпуск наладит Китай — не приобрести себе хотя бы робота-кухарку станет попросту неприличным. Как и 40 лет назад, большую часть неквалифицированных работников вновь вышвырнут на улицу. Куда денутся эти люди? Какая существующая экономическая сфера способна принять их? Сельское хозяйство? Но число занятых в нем не превышает 5 %, и при этом оно постоянно снижается. Промышленность? Пока в ней занято около 20 % работающих, но и ее в ближайшее время ждут катаклизмы. Китайская компания Winsun напечатала на шестиметровом 3D-принтере пятиэтажный дом площадью 1100 квадратных метров, причем сразу со всеми коммуникациями. Технология позволяет печатать до 10 зданий в сутки по цене 160 000 долларов за штуку. Ау, строители, сантехники и риелторы! Кому вы будете нужны с вашими кривыми стенами, протекающими трубами и жирными комиссионными? Скачанная выкройка плюс 3D-принтер способны нанести удар под дых не только промышленности, но и розничной торговле. Что же может решить проблему «лишних людей», кроме, конечно, мировой войны? Ответ: Сеть. «Плоская» структура, обеспечивающая продуктивную коммуникацию участников, и отдаленным прообразом которой является нынешний интернет. Сейчас можно долго фантазировать, как именно будет строиться экономика Сети, но одно для меня несомненно: когда мы отгоняем детей от компьютеров, отнимаем у них планшеты и телефоны, заставляя учить логарифмы или строение кольчатых червей, — мы заранее обрекаем их на проигрыш. Нет, не роботам, а своим менее зашоренным сверстникам из Европы, Америки и Юго-Восточной Азии. Ведь мы отвлекаем наших детей от более важной задачи: выработки навыков сетевого взаимодействия, и подменяем ее иллюзорной задачей «овладения знаниями», бесполезными в цифровом роботизированном будущем. Future Indefinite Что можем сделать мы, родители, если Будущее таково, каким мы его описали? Как развить у детей необходимые мягкие навыки? И поможет ли нам пресловутая «реформа школы»? Да — если школа станет плоской структурой. Нет — если она останется иерархическим монстром. Учеба в формате «читай и повторяй» бессмысленна. Коммуникация — это не просто навык общения, это навык отбора — с кем тебе говорить и кого тебе слушать. Навык работы в команде ставится только работой в команде, — правда, как странно? — а команда предполагает наличие общей цели, и значит — выработки навыков целеполагания, самообладания, ответственности, способности сотрудничать и ограничивать свои амбиции. Сделать всё это в рамках традиционных уроков практически нереально. Такую возможность должна порождать иная обучающая среда. Я не надеюсь, что государство законом предпишет всем школам стать «плоскими». Впрочем, в Сети государство — всего лишь один из узлов, не более важный и значимый, чем вы или я. Нам не нужно ничьего позволения, чтобы создать свою обучающую сетевую среду. Поэтому: родители школьников — объединяйтесь! Нам нечего терять, кроме цепей коррупции и бюрократии. Мы можем создать Школу, устремленную в Будущее. Потому что наши дети — это и есть то Будущее, которое непременно наступит. Потому что мы с вами — и есть та Школа, какой она обязана быть. Оригинал статьи размещен на сайте Контракты.UA

17 февраля 2015, 22:02

По вечерам мы с женой смотрим «Гарри Поттера». Не то, что мы фанаты, просто нужно быть в теме. Потому как если приходишь в школу и видишь в расписании анимагию, трансгрессию и уроки полета, надо хотя бы в малой степени понимать, о чем идет речь. В особенности, если ты соруководитель школы, и на твоей двери висит изображение прищуренного белобородого старика (да, я уже знаю, что его зовут Дамблдор). Впрочем, у детей есть разные мнения о том, какова наша роль в Школе магии и чародейства. Большинство считает, что мы — соучредители школы «Афины» — являемся легендарными основателями четырех факультетов Хогвартса, и в текущих событиях особенного участия не принимаем. Собственно, мы и не возражаем. Благо есть, кому принимать участие. Старосты факультетов — дети, а любимые учителя — деканы. Взрослые вообще с азартом подключились к детской инициативе, что, пожалуй, характеризует их с лучшей стороны. Проект «Месяц Гарри Поттера» запустили две десятиклассницы, к ним мгновенно присоединились другие энтузиасты, и вскоре хогвартсомания охватила всю школу. На трех верхних этажах обосновались факультеты Пуффендуй, Когтевран и Гриффиндор, а подвальный отвоевал себе Слизерин. Несколько дней дети драпировали потолки и стены, развешивали гербы факультетов и крепили громадные рисунки. Холл второго этажа украшает теперь камин, созданный по тому же принципу, что и очаг в коморке папы Карло. В туалете на третьем этаже обитает Плакса Миртл, а этажом ниже по стене ползет, извиваясь, почти настоящий василиск. На урок и с урока нас вызывает не звонок, а волшебная тема из фильма. Названия кабинетов я даже не буду приводить, потому как попытка их произнести может сработать не хуже заклятья окаменения. То тут, то там видны забавные детали, понятные только заядлым поттероманам, и я постепенно выясняю их смысл по мере просмотра очередных серий. Но главное не это. Многие могут сказать: ну, оформили дети помещение — что с того? И самоуправление в некоторых школах есть, и командной работой учеников мало кого удивишь. Знаете, что поистине странно? — Сейчас скажу. Только придется кое-что пояснить. В этом году мы уничтожили три столпа, на которых зиждется классно-урочная система. Во-первых, мы отказались от четвертей и полугодий, и теперь учебный год состоит у нас из трех триместров. Впрочем, это самое безобидное из наших нововведений. Во-вторых, мы апробировали формат «перевернутого класса» и модель «динамических учебных групп». Это позволило вплотную приблизиться к созданию индивидуальных образовательных программ. Сделано это в рамках регионального эксперимента по созданию школы тьюторского сопровождения, однако такая новация может вызвать шок у ортодоксального педагога. Еще больший шок должно вызвать исчезновение третьей опоры: мы упразднили традиционную школьную систему оценивания. Да-да-да! Мы отказались от использования в нашей повседневной учебной деятельности всех этих троек, шестерок, девяток и двенадцаток, ограничив сферу их применения только свидетельствами и аттестатами. И небо не рухнуло. Конечно, взамен мы ввели простую и прозрачную систему учета учебных достижений, — но именно достижений, и всего лишь учета. Описывать ее подробно не буду, поскольку это уведет нас слишком в сторону. Сообщу лишь, что в начале года ученик, родители и школа в лице тьютора подписывают трехстороннее соглашение о том, какие образовательные уровни по каким предметам ученик намерен взять, а по окончанию каждой темы фиксируется, достигнута поставленная цель или нет. В любом случае, купол школьной системы остался без подпорок. Только представьте себе: ты сам отвечаешь за свое образование. Учитель не наказывает тебя двойкой и не поощряет десяткой. У него просто нет этого кнута и пряника. Учитель не может принудить тебя учить то, что кажется бесполезным. Но зато он способен влюбить тебя в свой предмет и показать, где и как эти знания можно использовать. Полгода дети не верили, что это всерьез. Отдельные индивидуумы пытались сачковать (небезуспешно), но когда в конце первого триместра оказалось, что они не достигли заявленных уровней, у них наступил момент просветления. В некоторых головах тумблером щелкнули родители. Но, так или иначе, второй триместр начался бодро и с высокой степенью вовлеченности как детей, так и взрослых. И вот — результат. В нашем афинском Хогвартсе дети сами придумали свою систему оценивания, приняли ее и потребовали от преподавателей ее придерживаться. Теперь я могу лишь начислить факультету или снять с факультета определенное количество очков, — ну, так, как это описано в книге и показано в фильме. Фантастика! Нам, взрослым, кажется порой, что если мы лишим детей нашего назойливого внимания, они сразу пойдут вразнос. Перестанут учиться, мыть руки с мылом и правильно питаться. Конечно, они ведь еще такие несмышленыши! Мы забываем, какими сами были в их возрасте. Как в те годы хотелось сказать: уважаемые взрослые, оставьте меня, наконец, в покое! Я сам способен разобраться, что хорошо и что плохо. Я сам могу понять, что мне нужно в этой жизни, — только дайте время и, главное, возможность. Прекратите диктовать мне, кем я должен быть, если хотите, чтобы я вообще стал кем-то! — Но, увы! — взрослые чаще всего не слышали нас, заставляя либо впадать в апатию, либо затыкать уши и делать по-своему, даже во вред себе. И вот я вижу, как дети, лишенные навязанных правил, начинают создавать свои собственные законы, понятные и созвучные им. И прикольно не то, что ученики приходят на уроки в колпаках и балахонах, а то, что идут они с удовольствием и работают усерднее, чем в былые времена, когда единственным мерилом эффективности работы была школьная отметка. Впрочем, все это странно только на первый взгляд. Этот эффект давно известен апологетам домашнего обучения. Эту метаморфозу я наблюдал в демократической школе Хадеры: дети, предоставленные сами себе, сначала полгода шалеют от счастья, а потом постепенно включаются в учебу и продуктивную деятельность. Потому что никому не хочется быть глупее своих сверстников. Потому что — как говорила в моем допоттеровском детстве другая героиня, Пеппи Длинныйчулок, — «для детей совершенно необходимо, чтобы жизнь шла по заведенному порядку, а главное, чтобы этот порядок завели они сами!» И в нашем Хогвартсе — это самый важный урок.

12 января 2015, 13:13

Парижская трагедия в зеркале возрастной психологии. Я хочу рассказать вам историю. Лет десять назад в нашу школу в 7-й класс пришел новый ученик. Умный, обаятельный, но крайне непоседливый и озорной мальчишка, из тех, кто всех дразнит и подкалывает, часто зло и безжалостно, но всегда забавно для окружающих. (Чего, впрочем, не скажешь об объектах его насмешек). Думаю, каждый может навскидку назвать одного-двух таких персонажей, памятных если не с детского, то с юношеского возраста точно. И вот этот подросток (назовем его Женя) принялся планомерно изводить другого ученика, Захара, мальчика талантливого, но немного странного. Все мы были подростками и знаем, как воспринимается странность в этом возрасте. Ну, да — как ненормальность. Как нечто смешное, нелепое и даже постыдное. Потом это проходит, мы взрослеем, мы начинаем ценить инаковость, мы восторгаемся гениальными безумцами. Но это потом. Пока мы молоды, наше желание быть как все, соответствовать нормам своей подростковой стаи важнее норм приличия, важнее сострадания и милосердия. Женя написал на Захара пасквиль. Очень обидный, непристойный, с нецензурной лексикой и с приписыванием маме Захара действий… Ну, что я буду говорить. Наверное, каждый может представить себе содержание пасквиля и реакцию на него Захара. А что бы вы сделали на его месте? — Он так и поступил: схватил тяжелый стул и… Тут вмешался подоспевший преподаватель — и перехватил орудие возмездия, уже опускавшееся на голову обидчика. На этот раз обошлось без кровопролития. Но проблему нужно было решать. Если оставить этот случай без внимания, произойдет эскалация конфликта, следующий пасквиль не замедлит появиться, а Захар выберет момент, когда ему уже никто не сможет помешать… Дальше нам фантазировать не хотелось. И мы собрали небольшой педсовет. Жаловаться родителям Жени? Пусть папа его выпорет? Это сразу сделает ребенка сдержанным, добрым и благородным? Скорее, ожесточит и озлобит. Вызвать к директору «на ковер»? Пригрозить отчислением? Мы уже и так третья или четвертая школа, которую он меняет, нигде не удерживаясь дольше полутора лет. Пусть с ним побеседует психолог? Уже общался неоднократно. Мальчик, повторяю, неглупый и в беседе один на один вполне осознает свою неправоту и мерзость подобных поступков. Но как только он снова оказывается среди сверстников и в нем снова пробуждается коллективное бессознательное… Впрочем, и это тоже отлично известно многим из нас. Надо было найти нестандартное решение. И педсовет вынес вердикт: Женя должен переписать свой пасквиль 100 (сто) раз. В течение месяца, изо дня в день, в назначенное время Женя приходил в специально отведенный для этого кабинет и писал аккуратным почерком в общей тетради текст, пересыпанный матерком и скабрезными подробностями. После 20-й копии он стал тосковать и искренне раскаиваться в содеянном, а на 37-й копии просто взвыл и поклялся самой ужасной клятвой больше никогда и ни за что, ни словом, ни делом не оскорблять людей, какими бы смешными или нелепыми они не казались. Экзекуция была прекращена, а общая тетрадь — упакована и помещена на хранение в директорский шкаф. Продолжение этой истории рассказал один из наших преподавателей. Через неделю или две, сидя на задней парте, Женя по старой привычке начал рисовать какую-то карикатуру. И вдруг он опомнился. Лицо его исказилось гримасой ужаса. «Я ЭТОГО СТО РАЗ НЕ ПЕРЕРИСУЮ!» — страдальчески произнес он, после чего скомкал листок и сунул его в карман. Сегодня, когда я читаю о парижской бойне, я вспоминаю Женю и Захара. Другие бывшие мальчишки, уже взрослые, но с тем же инфантильным отношением к жизни, используя вместо клочка бумаги и железного стула — многотиражный журнал и гранатомет, решают те же извечные подростковые проблемы. И мне всё равно, какими именно правильными лозунгами они прикрываются — свободой слова или уважением к религиозным чувствам. Это не важно. За этими словами уже не скрывается никакого смысла. Они становятся только маркером, отличающим своих от чужих. Мир становится инфантильнее, проще и площе. Без причинно-следственных связей. Без абсолютности добра и зла. Без тормозов. Нет руки, которая перехватит летящую пулю. Нет учителя, который заставит сто раз перерисовать глупую карикатуру. И потому — звучат взрывы и льется кровь. И публикуются новые оскорбительные послания. И звучат призывы сносить мечети. И поступают угрозы новых терактов. Как и предсказывалось — эскалация конфликта. Инфантильный ум не заморачивается поиском нестандартных решений. Насилие порождает насилие. Неуважение порождает неуважение. Воспитание — это не правильные слова, сказанные в нужное время. Это процесс переписывания, переписывания, переписывания глупых историй, пока не наступит просветление. А пока, как ни горько это признать, мир просто напрашивается на глобальную порку. Дай Бог ему уцелеть, поумнеть и повзрослеть.

3 января 2015, 12:05

Десять цитат из «Великой дидактики» Яна Амоса Коменского, которые звучат, как приговор существующей системе образования. Ян Амос Коменский, протестантский священник, чех по национальности, начал писать свою «Дидактику», позже названную «великой», еще в 1628 году на чешском языке в польском Лешно, а опубликовал только в 1658 на латыни в голландском Амстердаме. За эти 30 лет, пережив две войны и резню протестантов, Коменский создал образовательные системы Швеции и Венгрии, изобрел новый метод изучения иностранных языков, создал первое иллюстрированное учебное пособие, составил первый сборник школьных пьес и написал первый учебник для семейного обучения. Но всё же делом его жизни стало переизобретение школы, освобождение ее от начетничества, ханжества и бессистемной зубрежки. «Руководящей основой нашей дидактики пусть будет исследование и открытие метода, при котором учащие меньше бы учили, учащиеся больше бы учились; в школах было бы меньше одурения, напрасного труда, а больше досуга, радостей и основательного успеха...» Впервые открыв «Великую дидактику», я испытал настоящий шок. Не этого я ожидал от признанного «мэтра» классно-урочной системы. Судите сами. * * * Пыткой является для юношества: I. Если его заставляют ежедневно заниматься по шести, семи, восьми часов классными занятиями и упражнениями да, кроме того, несколько часов дома. II. Если оно бывает переобременено до обморока и до умственного расстройства диктантами, составлением упражнений и заучиванием наизусть чрезвычайно больших отрывков. Совершенно неразумен тот, кто считает необходимым учить детей не в той мере, в какой они могут усваивать, а в какой только сам он желает. Нужно помогать способностям, а не подавлять их! Воспитатель юношества, так же как и врач, является только помощником природы, а не ее господином. * * * Ничего нельзя заставлять заучивать, кроме того, что хорошо понято . И также ничего нельзя требовать от памяти ребенка, кроме того, что, судя по несомненным признакам, он усвоил. Все, что ученики должны выучить, нужно преподать им и изложить так ясно, чтобы они знали это как свои пять пальцев. * * * Ты облегчишь ученику усвоение, если во всем, чему бы его ни учил, покажешь, какую это приносит повседневную пользу в общежитии. Иначе, что бы ты ни рассказал, все будет представляться детям каким-то чудовищем с того света. Не доведенный до понимания того, существует ли это в природе и в порядке ли это вещей, ребенок скорее будет верить, чем знать. Но если ты покажешь назначение всякой вещи, ты действительно обеспечишь его подлинным знанием и умением действовать. * * * Было бы бесконечно скучным, растянутым и запутанным делом, если бы кто-либо пожелал изучать специальные подробности (например, все отличительные особенности трав и животных, работы ремесленников, названия инструментов и т. п.) В школах было бы совершенно достаточным осветить полно и основательно роды вещей; остальное при случае само придет в голову. * * * Ни у кого образование не является целостной совокупностью знаний, которые друг друга поддерживают, подкрепляют и обогащают, но заключает в себе — кусок отсюда, кусок оттуда — нечто такое, что нигде достаточно не связано и не приносит никакого основательного плода. Нужно учить так, чтобы люди, насколько это возможно, приобретали знания не из книг, но из неба и земли, из дубов и буков, т. е. знали и изучали самые вещи, а не чужие только наблюдения и свидетельства о вещах. * * * Более, чем науками, нужно заниматься искусствами. * * * Тому, что следует выполнять, нужно учиться на деле. Никто и никогда не приобретал уменья владеть языком или каким-либо искусством при помощи одних только правил; обычно это приобретается путем практики, даже без всяких правил. * * * Метод должен разумно сочетать приятное с полезным. Кроме того, чтобы способности пробуждались самим методом, необходимо его разумно оживлять и делать приятным именно так, чтобы всё, как бы оно ни было серьезно, преподавалось дружеским и приятным образом в форме бесед, состязаний, разгадывания загадок или в форме притч или басен. Было бы замечательным, если для отдыха ума придумывались такие игры, которые живо представили бы серьезные стороны жизни и этим уже развивали бы у юношества некоторые склонности к ним. * * * Следовательно, нужно учить только тому, в чем есть очевидная польза. Кому нужны пустяки? Какой смысл изучать то, знание чего не принесет пользы, а незнание не принесет вреда, и от чего в дальнейшем придется отучиваться или что придется среди занятий забывать? Нам есть чем заполнить свою короткую жизнь. * * * Следует все изучать не для школы, а для жизни, чтобы ничто по выходе из школы не улетало на ветер. * * * * * Нет, никогда не был Ян Амос Коменский единомышленником чиновников от образования. Не мог стать таким человек, написавший: «При воспитании юношества применялся столь суровый метод, что школы превратились в пугало для детей и в места истязания для умов». Он был гуманистом, новатором, реформатором, как Шаталов, как Амонашвили, как все те, кто видят главным творцом школы ребенка, а не учителя, не учебник и не Министерство образования. Классно-урочная система была до Коменского и пережила его, присвоив себе его имя и авторитет, — точно так же, как переживала и переваривала всех других новаторов до и после Коменского. Так что — никаких реформ. Только новое образование вне классно-урочных стандартов может вернуть школе смысл и статус. А иначе — она переварит и нас, уважаемые реформаторы.

26 декабря 2014, 17:57

Образование собираются лишить льготы по уплате НДС. Это сразу поднимет стоимость образовательных услуг на 20%. Леонид Черновецкий, одиозный экс-мэр Киева, однажды заявил: частные школы вторые по прибыльности после казино. Порой кажется, не один Черновецкий так считает. Спроси любого обывателя, он начнет загибать пальцы: и стоимость обучения завышена, и учат там не лучше, чем в любой другой школе, и вообще это игрушка «для детей олигархов». Так что будут существовать частные школы или вымрут, это никак на простом народе не скажется. Ошибаетесь, уважаемые граждане. Скажется, причем самым печальным образом. «Олигархи» не учат своих детей в отечественных школах. Для этого есть зарубежные. В украинских частных школах детей учат люди, занятые в малом и среднем бизнесе, сотрудники совместных предприятий, представители творческих профессий. Кризис ударил по ним очень сильно. Они еще пытаются удерживаться на плаву, но многих дополнительное увеличение стоимости услуг даже на 20% попросту добьет. А ведь поднимать стоимость придется. Причем это повышение затронет не только школы, но и курсы, студии, спортивные секции. Заплатят за это потребители — родители, на которых сейчас и так уже легла нагрузка, связанная с уменьшением покупательской способности и сложностью ведения бизнеса. Неминуемо произойдет «схлопывание» рынка образовательных услуг. Для большинства граждан дополнительное образование станет не по карману. Запустится необратимый процесс: учреждение вынуждено повышать стоимость обучения, при этом происходит отток детей, что приводит к очередному увеличению цены и еще большему оттоку. Откуда школы возьмут лишние деньги, если они уже заключили договора с родителями, а в них указана цена обучения? Брать кредит в надежде, что со временем жизнь наладится? Проще сразу закрыться и не оттягивать агонию. А ведь для многих бизнесменов частная школа для ребенка — единственное, что еще удерживает их в Украине. Есть понимание, что наше образование — ценность и конкурентное преимущество. Ведь наши дети соревнуются не между собой, а с выпускниками финских, ирландских, американских, корейских, китайских школ. Исчезнут в стране частные школы — исчезнет последняя причина оставаться здесь. Уедут самые востребованные, талантливые, креативные. Уедут самые что ни на есть исправные плательщики налогов. И самое печальное: их дети, выросшие в другой культурной среде, уже никогда не вернутся сюда. Мы их попросту потеряем. — Да пускай едут, — снова раздастся голос обывателя. — Зачем они нам, если «рідну неньку» готовы бросить в беде! Но зато как обычные муниципальные школы у нас расцветут! И снова вы ошибаетесь, граждане обыватели! Вот вам урок занимательной арифметики. Школа, в которой я работаю, за год — с декабря по декабрь — перечислила в бюджет в общей сложности 2 900 000 гривен — немалая сумма! Причем эти деньги родители наших учеников заплатили официально, а значит — государство уже удержало из них все налоги, в том числе — и на образование. Если разделить эту сумму на 280 наших учеников, получится, что каждый ребенок перечислил в бюджет 10 500 гривен. Много это или мало? По разным прикидкам, государство выделяет в год примерно такую же сумму на содержание одного ученика в общеобразовательной школе. Однако дети, которые учатся в частных школах, этих денег не получают! Итого, один ученик частной школы экономит для государства 21 000 гривен и, по сути, содержит за свой счет ДВУХ учеников «бесплатной» школы! А если учесть, что при этом он сам оплачивает свое образование (конечно, это делают его родители), то и получается, что наша частная школа обеспечивает обучение 280 * 3 = 840 учеников! Стоит ли копеечная экономия в одном случае огромных экономических и репутационных потерь в другом? Ответ очевиден. Впрочем, страна получает потери еще и иного порядка. Дорогих, «элитных» школ в Украине немного. В Киеве таких наберется едва ли семь-восемь. Главные мифы о частном образовании связаны именно с ними, и неспроста: «элитным» школам нужно поддерживать статус, они подчеркнуто академичны, там довольно специфический контингент учащихся. А вот истинно новаторские, авторские школы составляют средний по цене сегмент. Они обучают, в первую очередь, «мягким навыкам» — самоменеджменту, эффективной коммуникации, работе в команде, — то есть, всему тому, в чем так сейчас нуждается украинский бизнес и общество в целом. Вот это новаторство, эти уникальные образовательные организмы мы с вами потеряем. А главное, мы потеряем новое поколение талантливых деловых людей, креативщиков и медийщиков, которое НЕ будут выращены и воспитаны, а если даже мы вырастим и сохраним их, то не благодаря существующей системе образования, а вопреки ей. Потому что невозможно, чтобы родители, которые хотят для своих детей иного, нового образования, начали бы массово переводить своих детей в муниципальные школы. Скорее всего, они станут искать иные способы обучения своих детей. Например, выберут домашнее образование, в рамках которого формально дети будут числиться при каких-то школах, но обучаться будут с помощью репетиторов и нешкольных педагогов. Однозначно, в «государственную» систему образования они не вернутся. Отрубив зеленые ветви, которые пока еще растут на старом стволе украинского образования, — мы превратим его в мертвый пень, который придется выкорчевать, потому что ни на что другое он уже не будет годен. Топор в ваших руках, господа депутаты! Не рубите сплеча.

22 декабря 2014, 23:57

Все 20 лет, что я тружусь на ниве просвещения, — я слышу о реформе образования. Мои коллеги, учителя с 40-летним стажем, также не помнят, когда впервые прозвучал этот оксюморон. Как, Вы не знаете, что такое «оксюморон»? Вас не учили этому в школе? Ну, да — это закономерно. Зачем изучать в школе то, чему нам и так придется научиться? Школа — она для другого. Она для того, чтобы мы поняли: «есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам» (с) Уильям Шекспир. Она для того, чтобы мы осознали всю глубину своего невежества и смирились: «нельзя объять необъятного» (с) Козьма Прутков. А оксюморон — это вся наша жизнь. В буквальном переводе с греческого — «остроумно-глупое», то есть — сочетание несочетаемого: например, старый Новый год, обыкновенное чудо, правдивая ложь, правительство реформаторов. Или из школьной программы, чтобы вернуться к нашей системе образования: «Живой труп», «Мертвые души»… Реформа образования невозможна, учит нас жизнь, и тому есть простое объяснение. Никакая реформа не делается изнутри. Словарь иностранных слов утверждает: «реформа» происходит от латинского reformare — переделывать, преобразовать, — и означает «преобразование существующего порядка, изменение формы». Система с измененной формой и преобразованным порядком — это совершенно иная, отличная от изначальной система. С этим не поспоришь, примеров достаточно: телега и автомобиль, часы механические и электронные. Но сама по себе телега не способна изменить свою форму, и механические часы не способны преобразовать свой порядок, отказавшись от шестеренок и стрелок. Для того чтобы подобные изменения могли произойти, нужны двое: (1) изобретатель, который набросает план новой системы, и (2) инженер, который создаст ее работающий прототип. Ни тот, ни другой не есть части системы, они находятся вне ее или, скорее, над ней. — Погодите-погодите, — воскликнет некий Читатель, не забывший школьный курс биологии (что, впрочем, не мешает ему верить во вредность ГМО и безвредность вегетарианства). — А как же зерно? Это ли не система, сама себя преобразующая и форму свою изменяющая? — Вы правы, но — увы! — система образования не является «органической», у которой только два состояния — развитие или смерть. Образование — система «механическая», как часы или телега, и «инженеры человеческих душ», создавшие ее, известны поименно: Коменский, Локк, Песталоцци, Фихте, Дистервег и еще с десяток других, включая известного педагога-новатора И. В. Джугашвили (Сталина). Кстати, в школе, созданной Сталиным, мы учим наших детей до сих пор . — Ну так, может, и не нужна нам другая школа? — продолжит восклицать Читатель. — Подправим учебники, перестроим программы, докупим компьютеров, переучим учителей, и глядишь — уже не семидесяти шести процентам детей (sic! 76 %) будут нужны репетиторы, чтобы сдать несчастное ЗНО, а только малому числу самых отъявленных двоечников? — Флаг в руки, уважаемый Читатель. Вы пробовали когда-нибудь учить учителей? Я пробовал. Неблагодарное, должен признаться, занятие. В принципе, ничего нового: та же школа со своими отличниками и отстающими. Одни хотят, но не могут, другие могут, но не хотят, прямо как ленинские «верхи и низы», только зарплаты у всех одинаковы, да и должности тоже. (Сам этот факт очень многое объясняет!) Есть, конечно, учителя, горящие работой, желающие учиться и меняться. Да вот незадача: год-другой — и сгорают они или уходят из школы, а чаще — и то, и другое одновременно. Ну — не будут, не будут учителя инициаторами реформ, и директора школ тоже не будут, ибо зависимые люди! И чиновники районного, городского и областного масштаба не будут: реформа для них — что осиновый кол. Может, МОН разродится реформой? Вот так вот возьмет — и отрежет тело от головы? Не смешите меня. Может, Верховная Рада выступит в качестве коллективного изобретателя, а Кабинет Министров — в качестве инженера? Вы способны в это поверить? Тогда вот Вам свежий пример. Кабинет Министров набрался мужества и ликвидировал Институт инновационных технологий и содержания образования. (Да-да, Вы не знали? Вот почему у нас педагогика такая инновационная и настолько продумана ее содержательная сторона. Целый институт занимался!) В задачи Института входило (цитирую) «формирование и обеспечение реализации государственной политики в сфере образования, обеспечение развития образовательного, научного и научно-технического потенциала Украины, определение перспектив и приоритетных направлений развития образования, разработка проектов государственных программ экономического и социального развития Украины»… Ну, казалось бы, вот он, искомый реформатор, — изобретатель и инженер в одном юридическом лице! За что ж его так? Может, недостаточно активно обеспечивал развитие образовательного, научного и научно-технического потенциала? Нет. Наказан он был за неверное решение маленькой задачки в конце внушительного списка больших и благородных задач, а именно за «обеспечение учебных заведений разных типов новым поколением учебников и учебно-методических пособий». (Это тоже многое ставит на свои места, верно? Помните учебники для первоклассников стоимостью в 647 домайданных гривен за экземпляр?) «Этим решением положен конец коррупционным схемам с печатанием учебной литературы, закупкой учебных кабинетов, компьютерных классов и школьных автобусов», — гордо отрапортовал МОН… и создал на базе одного ликвидированного учреждения два новых: Институт модернизации содержания образования и Институт образовательной аналитики. Где там наш Читатель-знаток школьной биологии? — Вас тоже учили, что если разрезать червяка надвое, обе части его продолжат жить? Так вот, это заблуждение. Ученые установили: задняя часть червяка умрет, а возможно погибнут обе. Потому что червяк — это организм. А бюрократические механизмы размножаются штамповкой и сборкой на конвейере. И, кстати: как бы ликвидированный Институт инновационных технологий проигнорировал решение Кабмина о своей ликвидации и продолжает исправно функционировать (можете заглянуть на сайт iitzo.gov.ua/ ). А теперь, господа, давайте остановимся и задумаемся: действительно ли нам нужна реформа образования? Не спешите отвечать. Ведь этот вопрос можно поставить и по-другому: нам нужна реформа или нам нужно образование? — Образование, — скажут родители и особо продвинутые дети. — Просто оно должно быть другим: иные формы, иное содержание. — Отлично, — потирая руки, ответят профессора от педагогики в ликвидированных и новосозданных институтах. — Сейчас мы этим займемся. Три года уйдет на разработку новой концепции, еще три — на создание новых программ, от шести до десяти лет нужно положить на апробацию, а там уже и внедрение не за горами… Граждане родители, как вам такая перспектива? Не нравится? И мне нет. У детей есть одна вредная особенность: они растут. Они — организмы, а не механизмы. Им нужно развиваться, иначе — смерть. Они не могут ждать, когда мы согласуем наши видения и выработаем подходы. Новое образование им нужно сегодня: здесь и сейчас. — Так что вы предлагаете? У вас есть своя программа, о наш язвительный автор? — Есть. Первое: не трогать существующую систему образования. Пусть доживает свой век. Взамен все силы и средства направить на создание и развитие новых систем образования (именно так — во множественном числе!), со-существующих с прежней. Необходимо законодательно обеспечить равноправие разных образовательных моделей. Пусть каждая модель доказывает свою эффективность и демонстрирует экономическую состоятельность. Это раз. — А как же — единая государственная политика в сфере образования? — А она реализуется с помощью минимального образовательного стандарта . Это два. Пусть каждая образовательная модель сама определяет, что должно быть надстроено сверх стандарта. Но общий для всех минимум она обязана дать. — И что должно войти в этот минимум? — То, что будет отличать гражданина Украины от граждан Беларуси, Молдовы, Финляндии или Сингапура: язык, литература, история, знание основ национального законодательства, комплекс базовых навыков, получаемых в начальной школе, и еще несколько комплексных дисциплин, по поводу которых мы рано или поздно придем к согласию. — То есть, вы хотите, чтобы наши дети были безграмотными и тупыми? — Вы забываете о конкуренции образовательных моделей. Если будет запрос на смышленых, умелых, грамотных, воспитанных и здоровых детей, каждая из систем положительно отреагирует на него. — А как мы тогда узнаем, какая модель эффективней? — С помощью независимого оценивания . Это три. Просто надо дать возможность проходить оценивание не раз в одиннадцать лет, и не трижды в двенадцать, а в любое время по желанию ребенка и по запросу родителей. — Тестирование — это зло. Оно не дает реальной картины способностей учащегося. С помощью теста невозможно понять, как ребенок мыслит, а только — что он запомнил. — Верно. Но никто не говорит, что независимое оценивание должно происходить исключительно путем заполнения тестов. Собеседование, совместная деятельность (проект), портфолио достижений — есть из чего выбирать. В любом случае, нам не обойтись без присвоения образовательных уровней . Это четыре. — Извините, но тут уж я совсем потерялся… — О, это просто. Это как при сдаче экзамена по иностранному языку: можно идти на upper intermediate , а можно — на advanced . Сдал экзамен — получил соответствующий сертификат. Это очень удобно. И не только потому, что ты сдаешь математику или физику на «свой» уровень, но и потому, что вузы теперь смогут четко выставлять требования к абитуриентам: знание математики — на уровне А, знание физики — не ниже В, языка — С и выше. Исчезает необходимость в специальном рейтинге вузов: уже по тому, какие сертификаты он принимает, становится ясно, «престижный» он или так себе, «фабрика дипломов». — Ваши предложения, может, и не лишены интереса, но под ними нет никаких экономических оснований. — Надо переходить на принцип финансирования «деньги ходят за детьми» . Это пять. Тема большая и интересная, но требующая отдельной статьи. Обещаю, этот вопрос мы обязательно обсудим. Просто поверьте: внедрить это проще, чем кажется. Грузины, например, сделали и ничуть не жалеют. — И вы думаете, наши государственные мужи и жены это поддержат? — А какое это имеет значение? Страна, которая возрождает себя с помощью краудфандинга и краудсорсинга, страна, в котором плоские сетевые структуры создаются гражданами ad hoc , страна, в которой государство снимает с себя ответственность за жизнь и здоровье граждан, может позволить себе растить и развивать детей без оглядки на мнение чиновников. Впрочем, старую, проверенную, Сталиным созданную школу никто не отменяет. Зачем волноваться? У Вас же есть, из чего выбирать. Ведь правда?

17 декабря 2014, 15:14

Собрались как-то раз динозавры обсудить Концепцию своего выживания на 65 — 25 миллионные годы до новой эры. — Господа, мы вымираем! — говорилось в преамбуле, и в качестве первейших мер предлагалось: стать теплокровными, уменьшиться в размерах, перейти на живорождение, и еще несколько вполне разумных идей. — Разве это концепция? — возмутились одни. — Где анализ причин, приведших нас к такому плачевному результату? Где поэтапная стратегия уменьшения размеров? Кем доказана эффективность живорождения? — Кто авторы этой концепции? — вопрошали другие. — Не происки ли это дядюшки Тираннозавра? Почему нас не включили в экспертную группу? Впрочем, все равно к нашему мнению не прислушаются, поэтому и обсуждать здесь нечего. Самая горячая дискуссия развернулась по вопросу теплокровности, а именно — какую температуру считать приемлемой. Некоторые отстаивали 37 градусов, некоторые — 35, но большинство сходилось на том, что все равно средств на обогрев тел катастрофически не хватает, поэтому будет достаточным поднять температуру на два градуса выше окружающей среды. К несчастью, через 2 миллиона лет на Землю упал большой метеорит и прервал обсуждение Концепции на самом интересном месте.

30 ноября 2013, 19:13

Януш Корчак пошел в газовую камеру Треблинки вслед за своими 200 учениками. Притом, что ему предлагали свободу. Притом, что он не был героем. Но он был Учителем. Он знал, что Учитель учит не словами, а всей своей жизнью. И что бы он мог сказать своим будущим ученикам, если б смалодушничал и остался? Чему бы он их учил? Свободе мысли? Уважению? Верности слову? Он продолжал бы им говорить об отваге? Что, дескать, «безумству храбрых поем мы песню»? В газовой камере или в купленной трусостью жизни — он всё равно оказался бы мертв. У него не было выхода. Я не знаю, были ли в эту ночь на Майдане мои выпускники. Это не важно. Они могли быть там. Там было много других юношей и девушек, которых неизвестные мне Учителя научили любить свою страну, чувствовать ответственность за ее будущее и отважно отстаивать свое мнение. Я горжусь этими Учителями. Я горжусь этими Учениками. Майдан — не Треблинка. Пока. И автозаки — не газовые камеры. Но мне все равно будет мучительно больно смотреть в глаза своим нынешним и будущим ученикам, когда я снова стану говорить им о демократии, о свободе выбора, о честности, об ответственности, о будущем моей страны… — если я завтра струшу и не выйду на Майдан. Я не хочу умереть, как Учитель. У меня нет выхода. Я должен быть там, где отстаивают свое право на свободу мои ученики. Я хочу быть там, где отстаивают свое право на самоуважение живые Учителя.