Такие заголовки воспринимаются как фантастика. Но если фамилии в названиях заменить на Корнелиуса Вандербильта, Эзру Корнелла, Фердинандо Боккони или Энтони Дрексела — основателей одноименных частных университетов, получатся вполне обыденные новости. К примеру, Корнелльский университет — один из самых престижных в мире, громкие научные прорывы его ученых в порядке вещей. Подобные учебные заведения пора создавать и в нашей стране.
Борьба за обладание природными ресурсами уходит в прошлое. Сегодня на первом месте жесткое соревнование за интеллект, за тех, кто силой мысли способен превратить одну гривну в десять. Университеты готовы тратить миллионы на привлечение талантов. В прошлом году Сеульский национальный университет предложил работу нобелевскому лауреату по экономике Томасу Сардженту. Сумма контракта оценивается в $1,3 млн в год. Министерство образования и науки России запустило программу многомиллионных «мегагрантов», в рамках которой приглашаются ученые из Европы и США. Для них создаются все условия: финансируются лаборатории, посещение конференций, организация регулярных научных семинаров. К работе с ними привлекаются наиболее способные российские ученые. Все это делается для создания научной среды: незримого, но бесценного фактора любого современного исследования.
Отсутствие правильной научной среды — причина откровенно слабых позиций украинских университетов во всех международных рейтингах.
Наиболее важные аспекты научной среды — это независимость суждений и направленность на результат. Результат измеряется цитируемостью публикаций и количеством привлеченных грантов, т. е. признанием коллег. Не стоит рассчитывать на немедленную прибыль от научных исследований: далеко не все открытия приносят быструю отдачу.
О независимости научной среды в Украине речь не идет. Наука в нашей стране погрязла в бюрократизме, формализме, псевдопрестиже научных званий, плагиате и кумовстве. Скудное финансирование размывается на публикации в «вестниках», которые никто не читает. Мышиная возня за копейки не способствует привлечению в науку новых кадров, а из оставшихся мало кто может конкурировать на глобальном рынке интеллекта.
Система украинского образования и науки уже давно требует серьезного реформирования, но все предлагаемые варианты реформы лишь консервируют существующий порядок вещей. Создание «еще одного университета» в рамках сложившейся системы не скажется на развитии научной среды. Двигаться нужно в ином направлении, не рассчитывая на помощь государства.
Создать правильную научную среду, для начала точечно, «вне системы», — это и есть задача частного капитала. Решить ее можно при соблюдении нескольких условий. Качество обучения и исследований должно быть подконтрольно не министерству образования, а наблюдательному совету, подчиненному собственникам. От государственной аккредитации (и штамповки дипломов) такому вузу следует отказаться, в пользу международной аккредитации и построения репутации. Показателем качества работы преподавателей должно служить количество публикаций в международных реферируемых журналах, объем привлеченных грантов и регулярные опросы студентов. Таким образом требования к преподавателям и студентам будут формироваться внутри университета.
История десятков частных университетов с мировым именем начиналась с крупного одноразового вливания в фонд целевого капитала (endowment). Деньги инвестировались в различные финансовые активы под управлением наблюдательного совета, а полученная прибыль составляла значительную часть ежегодного бюджета. Один из недавних примеров — Центрально-Европейский университет в Будапеште. Получив от фонда Сороса $880 млн целевого капитала, он стал крупнейшим в Европе по этому показателю.
Многие современные университеты полагаются на целевой капитал как важный компонент своего бюджета. Однако это лишь «финансовая подушка», которая покрывает наиболее важные для полноценного функционирования статьи расходов. Успешные университеты сами зарабатывают на свое развитие, продавая научно‑практические разработки, а также услуги бизнесу и обществу.
Владимир Вахитов