Эта кратковременная передышка  — возможность ускорить реформы. Лидеры Греции, Испании и Португалии знают что делать. Все, что им необходимо,  — более широкая поддержка в обществе. Франция, напротив, похоже, не замечает тревожных предзнаменований. Президент Франсуа Олланд хочет решить проблемы страны путем стимулирования роста. Когда политики говорят о «росте», они имеют в виду «заимствования». А это последнее, что нужно Франции.Лидеры Греции, Испании и Португалии знают что делать

Отношение государственного долга к ВВП Франции  — около 90%. Даже если бюджетный дефицит в 2013‑м не превысит 3,5% ВВП, к концу года уровень госдолга возрастет до 93% ВВП. Государственные расходы Франции достигают 56% ВВП: это самый высокий показатель в еврозоне.

От больших французских налогов бегут не только актеры  — из страны уходит промышленность. Доля обрабатываю­щей промышленности во Франции упала до 9% ВВП  — по этому показателю страна отстала не только от Германии (20%), но даже и от Великобритании (10%). Отрицательное сальдо счета текущих операций достигло опасного уровня, безработица бьет рекорды.

Главная проблема Франции, как и других стран, наиболее сильно пострадавших от кризиса, кроется в том, что волна дешевых кредитов надула инфляционный пузырь. Это подорвало конкурентоспособность французской экономики. По оценке Goldman Sachs, Франция, как и Испания, сможет стабильно обслуживать свой долг при условии снижения внутренних цен на 20%. В Италии цены должны упасть на 10-15%, в Греции и Португалии  — на 30 и 35% соответственно. Пока в этом направлении не сделано почти ничего. Хуже того, инфляция в проблемных странах все еще выше, чем у их торговых партнеров.

Европейские политики склонны полагать, что конкурентоспособность можно восстановить, ограничившись лишь реформами, инфраструктурными проектами и повышением производительности. Это логическая ошибка: подобные меры улучшают конкурентоспособность ровно настолько, насколько стимулируют снижение внутренних цен в сравнении с ценами стран‑конкурентов. Пока проблемные страны остаются в валютном союзе, альтернативы снижению относительных цен у них нет.

Простого и бесконфликтного способа провести дефляцию не существует. Иногда этот путь настолько опасен, что его не пожелаешь ни одной стране. Слишком велик разрыв между тем, что необходимо сделать для восстановления конкурентоспособности, и тем, что граждане готовы стерпеть ради пребывания в еврозоне.

Чтобы цены в стране уменьшились, темпы инфляции в ней должны быть ниже, чем у конкурентов, но этого не достичь без экономического спада. Чем настойчивее профсою­зы будут защищать существующую структуру зарплат, чем ниже будут темпы роста производительности, тем дольше продлится кризис. Для восстановления конкурентоспособности Испания и Франция должны пережить десятилетний спад с уровнем инфляции на два процентных пункта ниже, чем у конкурентов. Италия может пройти этот путь быстрее, но для Португалии и Греции он, вероятно, затянется.

Десять лет назад Германия была, как и Франция сегодня, «больным человеком Европы». Она страдала от безработицы и нехватки инвестиций. Большая часть сбережений вкладывалась за рубежом, доля чистых внутренних инвестиций была одной из самых низких среди стран  — членов ОЭСР. Промедление было смерти подобно, и в 2003 году правительство Герхарда Шредера лишило миллионы немцев права на второе, бессрочное пособие по безработице. Это позволило создать сегмент низкооплачиваемых рабочих мест, благодаря чему сократились темпы инфляции.

К сожалению, пока нет никаких признаков того, что охваченные кризисом страны, и Франция в первую очередь, готовы стойко переносить трудности. Чем дольше они будут сохранять веру в магические формулы, тем сильнее затянется кризис еврозоны.