Заместитель главы НБУ, юрист Ярослав Матузка, который не так давно курирует надзорную вертикаль регулятора вместо опальной Екатерины Рожковой, встречает журналиста «Минфина» в сопровождении двух сотрудников пресс-службы.
Он декларирует желание провести откровенный разговор, но тут же ссылается на существующие ограничения из-за банковской тайны. С подачи «Минфина» общаемся на государственном языке. Господин Матузка не слишком многословен. Иногда звучат ремарки вроде «это мы уточним». Легко укладываемся в 45 минут.
При согласовании материала, которое длилось почти неделю, некоторые ответы были существенно скорректированы. Но в целом текст соответствует содержанию и духу разговора.
О назначениях
Конкурс по отбору главы Приватбанка заблокирован из-за решения суда. В то же время главным претендентом на должность считается Герхард Бьош, ныне первый заместитель главы Райффайзен Банка Аваль. Он увольняется 30 апреля. Как выглядит ситуация формально и реально?
С точки зрения НБУ, формальное и реальное состояние дел вокруг назначения полностью совпадают, поскольку мы не вмешиваемся в процедуру проведения конкурса. Нацбанк подключается уже на стадии согласования кандидата на должность. Да, мы обеспокоены относительно постоянных обжалований конкурсов не только по Приватбанку. Это вопрос комплексный, и мы видим в этом определенное наступление на реформу корпоративного управления, введенную ранее.
Конкретно в случае Приватбанка, НБУ — участник дела, мы координируемся с юристами других команд, в частности, Кабмина и самого Привата. Мы считаем их юридическую позицию достаточно сильной, и поэтому ожидаем разблокирования конкурса в ближайшее время.
Вы, как выходец из Привата, что думаете о кандидатуре г-на Бьоша?
Приемлемость кандидатуры определяет наблюдательный совет, которому государство доверило управление банком. Точка.
То есть, вы не подтверждаете и не опровергаете…
О г-не Бьоше я слышал из прессы. Официально или неофициально от представителей Приватбанка нам эта фамилия не озвучивалась. Скажу больше: во время переговоров и конференц-звонков с Приватбанком мы начинаем с договоренности не обсуждать никаких фамилий. Эту просьбу инициирует наша сторона, и мы благодарны коллегам из Привата за понимание.
Недавно НБУ не утвердил кандидатуру Дмитрия Буца (кстати, выходца из Нацбанка) на должность главного риск-менеджера Ощадбанка. Насколько часто приходится отказывать? Какие причины самые распространенные?
Именно этот факт красноречиво подтверждает независимость позиции НБУ: для нас не имеет значения, где раньше работал кандидат, кто он, что за человек. Мы оцениваем профпригодность и деловую репутацию кандидата. Они проходят соответствующее тестирование. Решение относительно г-на Буцы принято комитетом по надзору при участии и обсуждении других членов правления. Это коллегиальное решение, которое я считаю взвешенным и объективным.
В общем не сказал бы, что нам приходится часто отказывать кандидатам, но такие случаи бывают.
Можете привести несколько последних примеров?
Несколько неэтично говорить о людях и о причинах отказов. Но определенные случаи звучали в публичной плоскости, в частности, наблюдательного совета того же Ощадбанка в 2019 году. Это обычный процесс в пределах установленной процедуры: тестирование, собеседование, оценка профпригодности.
А что с «дисквалифицированными» банкирами, которые когда-то руководили обанкротившимися банками?
У нас есть случаи «отбеливания» деловой репутации такими лицами.
За полтора года сменились руководители 9 из 10 крупнейших банков. Чем объясняется высокая текучесть банковских топ-менеджеров в последнее время?
Мы не видим в этом какой-то системной закономерности. Происходит обычный процесс обновления управленческих команд. Мы смотрим на корпоративное управление в целом, а не на отдельные кадровые ротации.
Читайте также: Кадровая перезагрузка: за полтора года топ-менеджеры сменились в 9 из 10 крупнейших банков
О банках Тигипко
Проясните актуальную ситуацию с владельцами Проминвестбанка (ПИБ). На сайте НБУ отмечается, что ним до сих пор владеет российский ВЭБ. К чему тогда компания Фортифай?
Давайте с самого начала. Структуры Коломойского выиграли в Европе арбитраж в отношении активов, утраченных в Крыму, и легализовали это решение в Украине. Теперь они пытаются удовлетворить свои претензии, используя российские активы. ПИБ — это пример одной из попыток. В связи с решением украинского суда государственной исполнительной службой проводился конкурс по продаже акций Проминвестбанка. Он состоялся, победила компания ФК «Фортифай». Национальный банк не согласовал приобретение существенного участия. Поэтому акции ПИБ не перешли к новому владельцу. То есть, формально «Фортифай» так и не стала новым владельцем.
А почему же тогда г-н Тигипко хотел купить ПИБ через «Фортифай», если она не владела банком?
Я не могу раскрывать структуру этого соглашения, но г-н Тигипко опосредованно хотел приобрести в собственность Проминвестбанк, однако НБУ не согласовал такое приобретение.
Были слухи, что за «Фортифай» стоят люди г-на Коломойского…
Не могу раскрывать структуру сделки, но лично Коломойского там мы не видели.
Каковы дальнейшие перспективы ПИБа?
Сегодня банк не осуществляет активной деятельности на рынке банковских услуг. При наличии оснований к банку будут применены меры воздействия, предусмотренные действующим законодательством.
Кому бы Нацбанк разрешил купить ПИБ?
Лицу или компаниям, у которых есть подтвержденные источники доходов, безупречная деловая репутация и соглашение, структурированное в соответствии с законодательством.
В случае с отказом г-ну Тигипко, проблема лежит больше на стороне покупателя или на проблемном состоянии актива?
Были вопросы к финансовому состоянию компании «Фортифай» и порядку приобретения нею акций ПИБа.
Когда-то Сергей Тигипко сам признался, что у НБУ были вопросы к слишком высоким темпам роста Таскомбанка. Другой его банк — Универсал — за прошедший год нарастил чистые активы почти в два раза. В банке нам ответили, что пока никаких аналогичных пожеланий со стороны НБУ не поступало…
Активы Универсал Банка растут преимущественно за счет потребительского кредитования. На сегодня этот банк придерживается нормативов, но мы внимательно следим не только за ним, но и за всеми банками, работающими в этом сегменте. В этом году, как и в предыдущие, при проведении стресс-тестирования особое внимание будет уделено розничным портфелям банков. Кроме того, мы повысили вес риска для сегмента розничного кредитования.
Универсал растет благодаря monobank, который не является подопечным НБУ. Не видите ли потенциальных рисков в этом?
Банк использует IT-платформу monobank для розничного бизнеса. Мы тщательно следим за увеличением розничных портфелей банков. В случае идентификации даже потенциальных рисков, мы в рамках риск-ориентированного надзора адресуем эти проблемы банку.
Представим ситуацию, что владельцы виртуального банка «побили горшки» с владельцами Универсала. Тем более, что группа ТАС уже запустила собственный виртуальный банк… Что будет, если возникнет конфликт, и этот тандем распадется? На кону уже более 15 млрд грн депозитов, привлеченных виртуальным банком!
Я бы не хотел фантазировать о возможном разрыве отношений. Но даже в таком случае, они ведь не упакуют деньги в мешок и не исчезнут с ними. Для нас monobank — это, прежде всего, продукт Универсал Банка. Именно к нему мы выдвигаем требования, с его и владельцев будем спрашивать, в случае возникновения каких-либо проблем.
Интересно, а есть ли у НБУ соглашение между mono и Универсалом, где прописано, как будет проходить возможный развод?
Насколько я понимаю, компания «Fintech Band» просто предоставила права на пользование своим продуктом Универсал Банку. То есть, все риски несет банк. Я не вижу в таком сотрудничестве каких-либо проблем, кроме тех, которые могут возникнуть с Универсал Банком.
Читайте также: За счет чего растут банки Сергея Тигипко
О нормативах и регуляциях
Год назад НБУ ввел долгосрочное рефинансирование банков для кредитования экономики и поддержания ликвидности. Практика показывает, что значительная часть привлеченного «рефинанса» идет на покупку ОВГЗ. Фактически банки зарабатывают на государстве. Это нормально?
Внедрение этого инструмента связано с ожиданиями негативных последствий пандемии. С целью минимизации системных рисков НБУ ввел эти инструменты. Конечно, это позволяет зарабатывать банкам на переразмещении этих средств в ОВГЗ. Но по кредитам рефинансирования ставка плавающая, поэтому банки должны взвешивать риски. С начала этого года спрос на долгосрочное рефинансирование значительно уменьшился.
В последнее время наметилась устойчивая тенденция перетока средств физлиц со срочных вкладов на счета до востребования. Как на это смотрит надзор?
Надзор на это смотрит с точки зрения ликвидности и эффективности бизнес-модели банка. Эти элементы являются частью оценки SREP, на основании которой надзор дает рекомендации банку и осуществляет соответствующие наблюдательные действия для защиты интересов вкладчиков и кредиторов. Введение нового норматива ликвидности — NSFR — будет стимулировать банки уменьшить разрывы в срочной структуре активов и обязательств.
Кстати, недавно банки должны были начать отчитываться по этому нормативу. Все ли укладываются?
Введение норматива проводится постепенно. Так, с 1 апреля банки должны придерживаться его значения на уровне 80% с увеличением нормативного значения в будущем до 100%.
На сегодня в системе только один банк не может придерживаться нового норматива. Этот банк не создает системных рисков и у него почти нет обязательств перед кредиторами и вкладчиками. В случае неприведения деятельности к нормативным требованиям, мы будем применять соответствующие меры.
На начало марта было 9 банков, которые достаточно давно не придерживаются различных нормативов. Какие санкции применяются к нарушителям?
Важно то, что основные нормативы капитала и ликвидности выполняют абсолютно все банки. Действительно, у нескольких банков есть проблемы с соблюдением нормативов кредитного риска (Н7 и Н9). У таких банков индивидуальные планы вхождения в нормативы.
У Приватбанка и Ощадбанка есть проблема с нормативами валютной позиции. Она связана с капитализацией этих банков так называемыми индексными ОВГЗ, которые привязаны к валютному курсу. У этих банков также индивидуальные планы.
На уровне их наблюдательных советов и Минфина продолжается диалог по замене индексированных ОВГЗ на гривневые, что автоматически решит проблему.
Нарушителей нормативов можно считать претендентами на банкротство?
Нет, сегодня нет ни единого банка, который бы был отнесен Нацбанком к категории проблемных.
Читайте также: Сдаем нормативы: какие банки с трудом выполняют требования НБУ
Ваша коллега Екатерина Рожкова недавно заявила о наличии десяти банков без четкой бизнес-модели. Значит ли это, что они — кандидаты на вывод с рынка?
Вопрос бизнес-модели — это вопрос эффективности работы этих банков, как правило небольших. Они находятся в поиске своей ниши. Бизнес-модель банка должна обеспечивать достаточный уровень капитала и ликвидности. Основания для признания банка неплатежеспособным определены законом о банках. При наличии этих оснований Национальный банк будет принимать соответствующие решения.
Что будет, если эти банки так и не найдут себя?
Надо рассматривать индивидуально каждый случай. Но это вопрос акционеров. На сегодня есть немало инструментов цивилизованного ухода с рынка: они могут слиться с другими, самоликвидироваться, сдав лицензию.
Каковы ожидания от результатов стресс-тестирования банков? Возможны ли неожиданности?
Оценка устойчивости банков уже началась. Мы фокусируемся на оценке качества активов банков, в частности, реструктуризированных в результате прошлогоднего кризиса. Также будет проведена оценка стоимости недвижимого имущества, составляющего непрофильные активы банков. После этого состоится стресс-тестирование 30 банков, которые совокупно составляют более 90% активов всего сектора. Результаты ожидаются только в конце года. Мы их официально обнародуем.
Недавно вы сообщили о проблемах на страховом рынке. Какое влияние это окажет на клиентов?
В нашем фокусе оказались 46 компаний, которые не придерживаются нормативов, о чем им были направлены соответствующие акты. Еще 15 СК вообще не отчитываются НБУ. Некоторые не отчитывались и предыдущему регулятору.
На компании, нарушающие нормативы, приходится только 5% от общих сформированных страховых резервов. То есть, размер их обязательств перед клиентами невелик. Какого-либо существенного влияния на рынок не предвидится. Мы уже приостановили действие лицензий 7 СК.
Не хочу забегать наперед, процесс анализа небанковского рынка продолжается, в ближайшее время общественность увидит результат.
О финмониторинге
Остались ли на рынке банки, которые занимаются «обналичкой» и отмыванием грязных денег?
Такой ситуации, которая наблюдалась в 2014—2015 годах, сейчас, конечно, нет. Комитет экспертов Совета Европы по оценке мер противодействия отмыванию средств и финансированию терроризма (MONEYVAL) очень высоко оценил наши реформы в этой области. Системных отмываний средств мы не наблюдаем.
Частные клиенты банков сталкиваются с проблемами в обслуживании из-за финмониторинга. Можете ли назвать четкие критерии отнесения операций к категории подозрительных?
Украина постепенно реформировала систему финансового мониторинга. Изменения законодательства, принятые в прошлом году, гармонизируют требования к клиентам по вопросам «финмона» с международными стандартами и практикой. Но общий подход здесь один: ваши расходы должны совпадать с вашими официальными доходами. Когда банки видят какие-то отклонения, нестандартные ситуации, например, поступление большого объема средств из неопределенных источников, просто запрашивают дополнительную информацию. Если есть подозрения, могут блокировать такие операции, отказать в обслуживании.
Неопределенные источники — это что, например?
Например, на карту физического лица поступает по несколько платежей в день по 2, 3 и 5 тыс. грн выручки за товар, реализованный где-то на olx.
Это нехарактерная деятельность для обычного физлица. Если это карта ФОП — нет вопросов.
А если физлицо распродает ненужные накопившиеся вещи… Где лежит эта граница «подозрительности»?
Банки применяют риск-ориентированный подход. Если они видят нехарактерные поступления, то для начала обычно просто запрашивают дополнительную информацию. Возможно, некоторые финучреждения во избежание рисков сразу блокируют. Но они должны выяснить источники поступлений, их характер, происхождение средств, и уже на основании этой информации принимать решение. Если человек продает имущество из квартиры, это же не может происходить систематически.
Если физическое лицо ведет микробизнес, не будучи ФОПом, а средства собирает на карту, какое до этого дело «финмону»? Это же должно быть вопросом налоговой!
Для банка первоочередным является источник происхождения средств, соответствие операций сути деятельности клиента. Подобные поступления могут трактоваться как поступающие из неподтвержденных источников. Если физлицо не является ФОПом, то это доходы от незаконной предпринимательской деятельности.
Об интересе к банкам
Недавно НБУ дал добро Томашу Фиале на покупку Юнекс Банка. Часто ли потенциальные инвесторы обращаются за разрешениями на приобретение отечественных банков?
Запросы периодически поступают, но я бы не сказал, что стоит очередь желающих. Вообще эта информация конфиденциальная, не имею права ее раскрывать, если этого не сделали сами заявители. В указанном случае соглашение было публичным.
Мы говорили о ПИБ. А что по российскому Сбербанку ?
Заявок на его покупку нет.
Была информация о возможной покупке Альфа-Банком небольшого Идея Банка. Соответствующие документы поступали в НБУ?
Польские владельцы Идея Банка действительно ищут покупателя на него. Но пока у нас нет ни одной заявки на его покупку. Польский банк Идея, который принадлежит Лешеку Чарнецкому, стал неплатежеспособным и был присоединен к польскому банку с государственным капиталом — Pekao. Украинский Идея Банк не попал под это соглашение, поскольку им владел не польский банк, а холдинг, который контролируется господином Чарнецким, относительно деловой репутации которого теперь есть вопрос.
Если не найдут покупателя, это может быть проблемой?
Да.
Личные финансы
Согласно декларации за 2020 г., у вашей жены есть депозиты на сумму более 50 тыс. евро в греческом банке. Тамошние банки надежнее украинских?
Это — не срочные депозиты, а текущие счета с отрицательной ставкой. То есть, мы еще и доплачиваем за хранение средств. У нас есть недвижимость в Греции. Покупая ее, мы использовали для расчетов греческий банк и эти средства оставили на операционные расходы, а также расходы, связанные с нашим пребыванием там во время отпусков. Можно сказать, жена сформировала некую «заначку».
Довольно симптоматично, что главный «надзиратель» за банковской системой держит $90 тыс наличными. Почему?
А почему вы не вспоминаете о средствах, находящихся на депозитах в отечественных банках? На мой взгляд, говорить о каком-то недоверие к нашим банкам в этом случае просто неуместно.