Битва за триллион: почему инвесторы пойдут в талибский Афганистан

Запасы лития и не только

Почти все публикации последних дней о ресурсах Афганистана ссылаются на статью The New York Times 2010 года об оценке Пентагоном минеральных запасов страны в $1 трлн и ее перспектив как «литиевой Саудовской Аравии».

Реально история геологических открытий в стране уходит в материалы советской геологоразведки 1980-х, раскопанные в 2004 году американцами в национальных архивах. Опираясь на них, Геологическая служба США сначала провела двухмерное гравиметрическое исследование с самолета, а после первых многообещающих результатов — и трехмерное комплексное. Результаты пылились уже в американских архивах два года, пока в 2009 году до Афганистана из Ирака не доехала группа Пентагона по бизнес-проектам на подконтрольных территориях. После этого были проведены полевые исследования и составлен указанный отчет.

Самая большая находка — вероятно, крупнейшие в мире запасы лития в содовых солончаках Газни и соседних провинций. Не исключено, что они больше даже запасов Боливии, считающейся мировым лидером.

Кроме того, подтверждены огромные (2,2 млрд т) запасы качественных железных руд, меди (60 млн т), неодима и кобальта (магниты, спецсплавы), ниобия (суперконденсаторы, сверхпроводники) и разнообразных редкоземельных металлов.

Все перечисленное имеет ключевое значение для современной мировой экономики. А в пуштунских областях юга страны найдены новые запасы золота.

В чем проблемы

Главная проблема в том, что недобытый литий или медь — это не больше чем глинистый рассол и щебень соответственно. На пути к закопанным на территории Афганистана богатствам слишком много препятствий, начиная от полного отсутствия инфраструктуры и запредельных инвестиционных рисков и заканчивая дикой коррупцией (с прямыми поборами) и племенным характером общества.

Максимальный размах возможного в таких условиях бизнеса демонстрирует контролируемая «Талибаном» кустарная добыча афганского лазурита, суммарная прибыль от которой оценивалась в $20 млн в год. Всего от эксплуатации ресурсов страны движение получало порядка $400 млн в год — намного больше, чем свергнутый проамериканский режим, но несравнимо меньше потенциала. Это заметно меньше, чем давало даже первичное производство опиума в стране (свыше $1 млрд в год), не говоря уже об экспорте наркотиков.

Чем рискует в Афганистане даже очень мощный инвестор, показал начатый при президенте Хамиде Карзае медный проект. Предполагалось, что арендованный госкомпаниями Китая еще в 2007 году богатейший рудный участок Мес Айнак даст товарную продукцию уже через пять лет (в объеме до $350 млн в год), но его разработка не началась до сих пор. Среди прочего оказалось, что бывший министр природных ресурсов Афганистана вытребовал у китайцев взятку в $30 млн за проект в местности, полностью контролируемой талибами. Потом правительство потребовало от инвесторов увеличить концессионные платежи, а в ТЭО проекта обнаружились фатальные нестыковки — нехватка угля для ТЭС обогатительной фабрики и фосфатов для выплавки меди.

Почему Китай может оказаться в выигрыше

Ситуация изменилась, пишет Quartz: литий теперь без надстройки в виде проамериканских властей контролируют талибы. Теоретически они могут воспользоваться мировым энергопереходом (по оценкам МЭА, с 2020 по 2040 год мировой спрос на литий вырастет в 40 раз), практически же — сделать это быстро невозможно, хотя бы из-за проблем с инфраструктурой.

Нынешние события в Афганистане могут открыть доступ к месторождениям Китаю, который наряду с Россией рассчитывает выстраивать хорошие отношения с талибами.

«Если Китай получит контроль над нетронутыми запасами лития и редкоземельных металлов Афганистана, это будет ключевая победа в битве за ресурсы с Европой и США, — пишет издание. — В 2019 году США ввозили из Китая 80% редкоземельных металлов, Евросоюз — 98%».

Помимо экономических мотивов, у Китая, который граничит с Афганистаном напрямую, но через труднодоступный Ваханский коридор, есть минимум два повода вплотную заняться афганскими запасами.

Во-первых, коридор — это часть древнего Великого шелкового пути, возрождение которого имело бы важное идеологическое значение. Во-вторых, добыча и первичная переработка лития и меди крайне экологически вредна, и вынести эти проекты в соседнюю страну, даже не слыхавшую об углеродных кредитах, было бы очень заманчиво.