38-летняя Светлана Рекрут считается одной из самых влиятельных женщин страны. Такой статус ей удалось заработать благодаря карьере на госслужбе.
Как и многие другие, Светлана пришла работать в госструктуру (ФГВФЛ) весной 2014 г. на волне патриотизма. Но в отличие от большинства коллег, которых хватило лишь на несколько лет, она до сих пор в ведомстве и пока не собирается уходить.
ФГВФЛ в непростой ситуации: де-факто он банкрот, так как обязательства организации превышают ее активы. Основная причина — долги перед Минфином. В период банкопада Фонд вынужден был одолжить у этого ведомства порядка 60 млрд грн для выплат вкладчикам сумм, гарантированных государством. Стоимость заимствований составляла от 9,99 до 14% годовых.
Даже после частичного погашения задолженность Фонда только по процентам составляет 64 млрд грн.
Руководство Фонда считает несправедливым, что ведомству пришлось «отдуваться» за просчеты всех монетарных властей, приведших к банкопаду. Концепция, разработанная при поддержке МВФ, предполагает списание задолженности по процентам. В качестве компенсатора Фонд взялся за поиск зарубежных активов экс-собственников обанкротившихся банков. Поступления пойдут в госказну.
Впрочем, скептики напоминают: Фонду достались активы банков-банкротов на общую сумму 500 млрд грн, а их распродали всего за 60 млрд грн. В свою очередь, в Фонде парируют: они получали банки, которые были почти полностью «выпотрошены» бывшими собственниками. А потому ставят себе в заслугу создание полноценного рынка проблемных активов в Украине.
О карьере
Вы — молодой специалист, уже успевший поработать в частном секторе, в 2014 г. идете работать в ФГВФЛ. Это была дань моде на волне патриотизма?
Я пришла сюда в апреле 2014 года, а в феврале только закончили стрелять на Майдане. Это было через два месяца после тех драматических и трагических событий. Тогда был настолько высокий уровень патриотизма и желания изменить страну, сделать что-то для неё… Я не была и не есть ставленницей ни одной из политических сил. Мой приход в Фонд — это был исключительно рекрутинг. Хотя до этого я говорила, что готова работать везде, кроме госструктур.
Когда я пришла, в Фонде было только 6 банков. Потом они начали сыпаться массово: был момент, когда банков было уже много, но напрочь отсутствовала нормативка, как и что делать. Приходилось создавать все с колес.
Рассчитывали ли вы задержаться в Фонде так надолго?
Нет, конечно. Никто не думал, что предстоит такой огромный объем работы — почти 100 банков. Поэтому карьера складывалась сама по себе — от рядового сотрудника до директора. Вряд ли предпринимались какие-то осознанные действия для продвижения по карьерной лестнице. Я просто делала свою работу.
Когда поняли, что Фонд затянул вас надолго? Есть ли понимание, когда пора уходить?
Возможно, когда оглядываюсь назад и понимаю, что я уже здесь 7 лет.
У меня есть план минимум, который я хочу реализовать в Фонде. Повысить сумму возмещения по вкладам. Решить вопрос долговой нагрузки на систему гарантирования, реструктуризировав долг Фонда перед Минфином. И довести до ума процессы взыскания ущерба со связанных лиц, причастных к выведению активов. Все это станет прочным фундаментом для дальнейшего развития банковской системы страны.
Когда переходили в Фонд, могли ли подумать, что станете его главой и в 2020 году заработаете 4,2 млн грн?
Никогда не думала, что возглавлю Фонд и, тем более, что эта работа будет достойно оплачиваться. Довольна, что могу заниматься любимым делом и получать за это хорошую оплату.
Читайте также: Декларации чиновников за 2020 год: богаче главы НБУ — только скандальный Юрий Витренко
Насколько такая зарплата адекватна нагрузке, рискам, связанным с должностью?
Ежегодно мы изучаем рынок труда в банковском секторе на предмет зарплат и стараемся соответствовать их уровню. Чтобы работа наших сотрудников была адекватно оплачена. Только в таком случае можно требовать от них полной отдачи, нулевую толерантность к коррупции.
Хотя, если сравнивать наши зарплаты с крупными отечественными банками, то мы отстаем. Однако есть понимание, что Фонд несет несколько иную миссию и не является коммерческой организацией.
Почему директор-распорядитель ФГВФЛ хранит $46 тыс наличными?
Если проследить последние декларации с 2015 года, то эта цифра уменьшается. Я не только директор Фонда, но и человек, у которого есть семья, родители в возрасте. Им в любой момент может потребоваться экстренная помощь и я должна быть в состоянии оказать ее максимально оперативно. Считаю диверсификацию личных активов вполне оправданной!
Читайте также: Сколько зарабатывают, где и в чем хранят сбережения топ-чиновники НБУ
О повышении гарантий
В последних заявлениях Фонда речь идет о повышении гарантированной суммы всего до 400 тыс. грн, тогда как ранее озвучивались суммы 600 тыс. и даже 800 тыс грн. Почему пошли на понижение?
Проектом закона предполагается 400 тыс. грн с даты голосования и 600 тыс. грн с начала 2023 года. То есть 600 тыс — это не мечта, а реальный план. При том, что наша стратегическая цель — достичь европейского уровня гарантирования вкладов — 100 тыс. евро.
Решение о конкретной гарантированной сумме зависит от комплекса факторов, принятых во всем мире:
Во-первых, сумма гарантирования должна не менее чем в 5 раз превышать ВВП на душу населения. Сегодняшние 200 тыс. грн — это намного ниже мирового бенчмарка. Ниже нас из европейских стран только Молдова — 2,3 тыс. евро. Для сравнения, в Албании уровень гарантии — 23 тыс. евро. А в Казахстане, к примеру, порядка 30 тыс. евро.
Во-вторых, покрытие по количеству вкладов. Тут с покрытием свыше 98% мы были всегда в «топе» из-за чрезмерно большого количества мелких вкладов в банковской системе.
В-третьих, покрытие по сумме вкладов согласно мировой практике должно быть 50−60%. У нас сегодня это менее 40%.
После повышения до 400 тыс. грн — это будет порядка 55,5%, до 600 тыс. грн — более 60%, в зависимости от динамики и структуры депозитов.
Существует мнение, что выше этой границы идти не стоит, поскольку в таком случае вкладчики перестают нести ответственность за выбор банка, а банки будут принимать на себя чрезмерные риски.
Кроме этого, учитывается финансовое состояние Фонда: сколько резервных активов имеется в наличии. Фонд должен быть в состоянии покрыть выплаты в нормальных и кризисных условиях, не одалживая у государства. При увеличении до 600 тыс. грн мы спокойно выполняем эти требования.
Если же наши показатели будут выше, мы вернемся к вопросу увеличения суммы до 800 тыс. или даже 1 млн грн досрочно.
Сейчас стоит задача достичь компромисса, который будет стимулировать приток вкладов в банки и выведет Украину хотя бы на среднемировой уровень гарантий, но не создаст риски для ФГВФЛ.
Читайте также: Фонд гарантирования вкладов: кому и как возмещает депозиты государство
Но 100 тыс евро — норма большинства стран ЕС — по-прежнему далека…
Да, это так. Но чудес не бывает. Сумма гарантий зависит от уровня общего экономического развития страны. Если Фонд сегодня, как следствие последнего банковского кризиса, имеет большую сумму долга перед Минфином и борется за его реструктуризацию, то наши возможности объективно ограничены.
О финансах ФГВФЛ
Сколько сейчас денег в Фонде?
Порядка 16 млрд грн, которые размещены в ОВГЗ. При этом финансовых обязательств перед государством, которые должны быть исполнены до 2031 года, у нас — на 111 млрд грн. Из них 64 млрд — это проценты по займу от Минфина, и, соответственно, 47 млрд грн — сумма основного долга. Минфину мы платим с опережением графика.
Гарантированная сумма депозитов в банках-участниках Фонда сейчас 352 млрд грн, то есть покрытие составляет порядка 5% при законодательно установленном минимуме в 2,5%. Это значит, что уровень резервов почти в 2 раза больше минимума.
Этого достаточно, чтобы встретить любой сценарий развития событий.
Сколько сейчас Фонд ежегодно получает от банков в виде регулярных взносов и от продажи активов?
Порядка 4 млрд грн. Плюс 1−2 млрд грн в текущем году мы ожидаем получить от реализации оставшихся активов неплатежеспособных банков. Были годы, когда этот источник приносил до 8 млрд грн. Но уже почти все активы реализованы, в следующем году поступления по этой статье не будет.
Но и при таком раскладе мы сможем полностью вернуть Минфину тело кредита до 2031 года, даже увеличив сумму гарантирования. Уровень годовых платежей Фонда будет согласовываться советом финансовой стабильности с учетом рисков банковской системы.
Все эти расчеты прошли экспертизу KPMG и Мирового банка. Ситуация с выплатой процентов сложнее.
Кабмин зарегистрировал альтернативный проект закона (№ 5542), в котором фактически разделил процессы присоединения Ощадбанка к Фонду и реструктуризации задолженности ФГВФЛ перед Минфином. Ранее вы подчеркивали важность параллельности этих процессов. Что это меняет, каковы риски?
Позиция Фонда и НБУ заключается в том, что законопроект должен быть комплексным, так как проблемы являются взаимосвязанными.
Ощадбанк вступает в Фонд на льготных условиях. Первые 3 года будет применяться базовая ставка сборов, которая примерно на 40% меньше, чем, если бы они платили диверсифицированный сбор с учетом риска банка. Такие уступки связаны с тем, что дополнительные расходы пришлось бы компенсировать за счет капитализации банка. Что привело бы к лишнему циклу круговорота государственных денег.
Кроме этого, Ощад заплатит 1% вступительного сбора от регулятивного, а не уставного капитала, на чем тоже сэкономит: оплатит около 167 млн грн вместо 495 млн грн!
Такой сценарий возможнен, если Фонд может себе это позволить исходя из финансового состояния. До реструктуризации долга это выглядит нелогично и несет определенные риски.
Именно поэтому мы и выступаем за комплексность законопроекта. Наша позиция следующая: принимаем Ощад на льготных условиях, повышаем сумму гарантий, но при этом реструктуризируем, в частности, 64 млрд грн задолженности перед Минфином по процентам.
Это позволило бы нам дать сигнал об окончании кризиса: банковская система капитализирована и здорова, Ощадбанк — в системе гарантирования, как все, ФГВФЛ готов выполнять свои функции и расширить гарантии на вклады в небанковских финучреждениях. То есть финансовый рынок может начинать новую жизнь.
Читайте также: Первое интервью нового главы Ощадбанка
О реструктуризации долга и взыскании активов
Вы хотите списать 64 млрд грн. С одной стороны, это — немалая сумма, с другой стороны, она — фантомная, её нет в госбюджете. Почему министр финансов упирается?
Прежде всего, напомню: речь не идет о списании. Возврат активов, которые были выведены из банков накануне их ликвидации, — это вопрос государственной важности. И от активной позиции всех ветвей власти зависит перспективность возврата как этих 64 млрд грн, так и в целом почти 235 млрд грн, которые банки не вернули кредиторам
Но если говорить по сути вопроса, то закон обсуждался полтора года и финальное согласие всех участников процесса было получено примерно месяц назад. Любые изменения статуса долга могут привести к вопросам со стороны контролирующих органов в будущем.
Вступление в Фонд Ощадбанка — это одно из условий ЕБРР. Только на таких условиях он войдет в капитал этого госбанка. Возможно, Минфин хочет разделить эти вопросы, чтобы по какому-то направлению ускорить процесс. Но вхождение Ощада в Фонд и реструктуризация долга — прописаны в меморандуме с МВФ и «дедлайны» — одинаковые: до конца текущего года капитал Фонда должен быть позитивным, Ощадбанк должен быть его членом. Точка. Разделение этих процессов во времени может привести к невыполнению части Меморандума.
Возможная смена министра финансов поспособствовала бы ускорению этого процесса?
Категорически против персонального подхода. Если страна выбрала курс, то один человек не способен его развернуть в противоположном направлении. Не могу сказать, что у нас с Минфином когда-либо были деструктивные позиции, всегда была дискуссия разной степени глубины.
Кстати, создание межведомственной группы по вопросам возврата активов обанкротившихся банков, которую возглавил премьер-министр, — это и есть тот механизм, который позволяет превратить 64 млрд грн, которые есть только на бумаге, в реальный денежный поток!
Выше вы сказали, что Фонд переворачивает страницу: переходит от проблем, связанных с банкротствами банков, к модернизации системы гарантирования. Но параллельно начинаете сложный и долгий процесс поиска активов экс-собственников банков-банкротов в иностранных юрисдикциях. Это процесс с неочевидным результатом. Вы действительно верите в эту историю или она нужна для того, чтобы дать Минфину какую-то надежду на компенсацию 64 млрд грн для большей сговорчивости?
Фонд реально много вкладывает финансов и труда в это направление, что является лучшим подтверждением серьезности наших намерений.
Мы верим в возможность успеха прикладываем для этого максимум усилий.
Общий ущерб от банкротства банков оценивается примерно в 235 млрд грн. Мы имеет дело со схемами по выводу средств из банков в огромных масштабах и будем добиваться компенсации.
Кроме того, есть мировая практика добровольного урегулирования таких ситуаций. Но я не верю, что кто-то из бывших собственников банков добровольно компенсирует ущерб без юридического давления. Мы должны сделать так, чтобы им было дешевле вернуть добровольно, нежели судиться.
Вот, например, Олег Бахматюк уже пришел с повинной, говорит: я хочу компенсировать добровольно…
Для этого должна быть юридическая база. Определенные наработки уже есть, но предстоит еще немало работы в этом направлении.
Например, нужно прописать, освобождает ли добровольная компенсация от дальнейшего преследования фигуранта правоохранительными органами. Обязательно должно быть место для дисконта (скидки), без него не будет работать. Это не наше ноу-хау, это — мировая практика. Естественно порядок его расчета должен быть четко прописан, чтобы исключить злоупотребления.
И, наконец, третий момент: как распределяются полученные деньги.
Поэтому работа требует времени, но когда у нас получится, это станет огромным достижением и прорывом для рынка.
Не будет ли это отвлекать от текущей работы, тянуть назад…
Смотрите, проект такого масштаба, который формирует фундаментальные закладки на будущее — это, наоборот, вызов. Это работа, которая впервые делается, и такой практикой урегулирования будут пользоваться следующие поколения. Более того, запуск такой практики заставит нынешних собственников банков быть более ответственными и дисциплинированными.
О гарантировании небанков
Как обстоят дела с введением госгарантий для кредитных союзов? Все по плану?
Да, планируется с начала 2023 года. Обсуждалось две суммы гарантий: 50 тыс. и 100 тыс. грн. Решили отталкиваться от более амбициозного показателя.
Размер первоначального взноса будет зависеть от уровня рисков системы на момент введения гарантий. Ведем переговоры с донорами, чтобы освободить небанки от вступительного взноса.
Общая база депозитов небанков — около 1,4 млрд грн. Общее количество вкладчиков — 19,6 тыс. человек. Размер среднего вклада в кредитных союзах — 73 тыс. грн. По сумме вкладов покрытие будет порядка 50%.
Это даст этому сегменту рынка толчок для дальнейшего развития. Сейчас нарабатываем процедуры, как выводить небанковские компании с рынка.
Читайте также: Ярослав Матузка о monobank: «Они же не упакуют деньги в мешок и не исчезнут с ними»
Есть ли банки, которые из-за избыточно рисковой деятельности платят повышенные взносы?
Банки, которые ведут более и менее рисковую политику не могут платить одинаковые страховые взносы. Это было бы несправедливо. Поэтому несколько лет в фонде действует дифференцированная ставка взносов, в зависимости от уровня рисков. Наша методика утверждена Минюстом и есть в публичном доступе. Каждый банк может просчитать свои платежи и понимает, что нужно изменить, чтобы платить меньше. Экономия может быть до 40−50%. Например, агрессивная как кредитная, так и депозитная политика очень влияет на группу риска.
Существует 5 категорий рисковости. На сегодня есть банки, которые относятся к 5-ой самой рисковой категории и, соответственно, платят по самому высокому тарифу.
В целом мы не ожидаем каких-либо потрясений. Но не нужно бояться точечных банкротств: это — нормально. Качество рынка улучшается, когда уходят слабые игроки.
Сколько банков относится к 5-ой группе рисков?
Не скажу!