Рецепт выхода из кризиса
Могут потребоваться поколения, чтобы избавиться от глубоко укоренившихся представлений о том, как нужно управлять экономикой. Обычно для того, чтобы сменить политический курс, должно произойти что-то важное. Что-то вроде covid-19.
В 2020 году, когда разразилась пандемия и экономики по всему миру оказались в изоляции, политики, недолго думая, по сути прервали деловой цикл. В частности, в США всплеск государственных расходов вывел экономику из самого глубокого спада за всю историю — быстрее, чем кто-либо ожидал, — после чего она оказалась на пороге бума. А это может привести к структурным трансформациям экономической теории и практики.
Великая рецессия, последовавшая за крахом 2008 года, уже заставила иначе посмотреть на многие вещи. Но общий подход — концепция, существовавшая с тех пор, как президент Рональд Рейган и председатель ФРС Пол Волкер руководили экономической политикой США в 1980-х годах, — остался практически неизменным. В целом, он предполагает сдерживание инфляции и управление темпами экономического роста за счет регулирования стоимости частных заимствований, а не за счет государственных расходов.
Пандемия заставила отказаться от этих норм по всему миру. В новой экономике фискальная политика отодвинула монетарную политику на второй план. Правительства направляли деньги непосредственно домохозяйствам и предприятиям и сформировали рекордный дефицит бюджета. Центральные банки играли второстепенную и вспомогательную роль — скупая раздувающийся государственный долг и другие активы, сохраняя низкую стоимость заимствований и настаивая на том, что сейчас не время беспокоиться по поводу инфляции.
В результате в США и в меньшей степени в других развитых странах началось гораздо более быстрое восстановление, чем после 2008 года. Этот успех открывает новый этап в политической борьбе. Теперь политики знают, как выйти из кризиса.
Деньги всем и сразу
По словам Кашкари, в 2008 году американские политики действовали слишком избирательно, определяя, кто должен получать помощь, и допустили ошибку, сделав слишком мало. В статье Washington Post, опубликованной 27 марта 2020 года — в тот же день, когда законодатели приняли Закон «Об оказании помощи и экономической безопасности в связи с распространением коронавирусной инфекции» на сумму $2,2 трлн, — Кашкари проанализировал более ранние усилия, призванные помочь домовладельцам, которые столкнулись с трудностями при выплате ипотеки.
«Используя различные критерии, чтобы убедиться, что помощь получают только имеющие на это право семьи, мы резко сузили и замедлили программы, что привело к более глубокой коррекции на рынке жилья, с большим количеством взысканий по закладным, чем если бы мы оказали заемщикам чрезмерную помощь», — написал Кашкари. — В итоге американский народ заплатил больше из-за наших попыток сэкономить им деньги".
И напротив, в пандемию логика была примерно такая: очевидно, что ни один американец, оказавшийся без работы из-за пандемии, — в основном низкооплачиваемые работники ресторанов и других отраслей сферы услуг — потеряли работу не по своей вине.
Поэтому политики чувствовать себя уверенно, выделяя крупные суммы в рамках фискальных мер. В отличие от действий ФРС, преобладавших в борьбе с прошлыми кризисами, государственные расходы направлялись непосредственно на банковские счета людей.
Прямые платежи домохозяйствам с низкими доходами могут стать новым мощным инструментом для защиты людей, находящихся на нижней ступени экономической лестницы, от снижения благосостояния, которое всегда сопровождает спады. По словам Дж. Мейсона, доцент Колледжа уголовного права им. Джона Джея в Нью-Йорке, теперь, когда эта мера использовалась во время одной рецессии, будет трудно утверждать, что ее не следует использовать во время следующей.
Риски разгона инфляции
В то же время разгорелись жаркие споры по поводу того, насколько велик риск инфляции. С одной стороны, некоторые экономисты и инвесторы с Уолл-стрит отмечают, что домохозяйства накопили крупные суммы благодаря стимулам и экономии в условиях изоляции, и они хотят скорее выйти из дома и потратить деньги, поскольку вакцинация получает все большее распространение. Они считают, что это приведет к инфляционному буму, что подтверждает самая высокая с 2008 года инфляция на уровне 4,2% в апреле.
Показатели ожидаемой инфляции на рынке облигаций в течение следующих пяти лет также находятся на десятилетних максимумах, хотя после корректировки с учетом рекомендуемого показателя ФРС они по-прежнему предполагают инфляцию примерно на том уровне, который хочет центральный банк.
Читайте также: Топ-20 лучших книг для начинающих и опытных трейдеров
Лоуренс Саммерс, который был министром финансов при Билле Клинтоне и директором Национального экономического совета при Бараке Обаме, считает, что Байден вложил в экономику слишком много денег, по сравнению с размером пробоины, образовавшейся из-за пандемии.
«Нужно действовать последовательно и при этом правильно считать, — заявил он в эфире Bloomberg TV в апреле. — Меня беспокоит, что эта программа может перегреть экономику».
Сдержанный оптимизм
В противоположном лагере оказались экономисты из администрации Байдена и ФРС, а также большинство аналитиков с Уолл-стрит и инвесторы, которые покупают облигации, защищенные от инфляции. Все они ожидают, что после временного всплеска цены будут относительно сдержанными.
Подобное мнение сформировалось в течение десятилетия до пандемии. Считалось, что инфляция усилится в начале 2010-х годов на фоне посткризисного дефицита бюджета и печати денег ФРС, а также в конце 2010-х годов, когда уровень безработицы упал до самого низкого уровня за последние полвека. Но этого так и не произошло. Инфляция снижается во всем мире на протяжении десятилетий.
Читайте также: $6 трлн Байдена и реакция финрынков: какую стратегию выбрать инвестору
Многие люди, возглавляющие центральные банки, министерства финансов или экономические отделы, еще помнят инфляцию 1970-х годов и ее последствия. Но под их руководством все больше молодых экономистов, которые никогда не сталкивались с сильными колебаниями цен в развитом мире — и которые возражают против всецелой сосредоточенности на инфляции в ущерб социальным приоритетам, таким как полная занятость и более справедливое распределение доходов и богатства. Эти экономисты скорее назовут главным врагом общества неравенство, чем инфляцию.
Проблемы роста
Хотя благодаря усовершенствованной структуре новая экономика имеет предпосылки для борьбы с рецессиями, ей еще предстоит справиться с потенциальными проблемами, связанными с резким ростом. Ее сторонники считают, что инфляционное давление, на сдерживание которого была направлена политика в 1980—2020 годах, не возникнет в ближайшее время.
Если инфляционные риски материализуются, начнутся споры по поводу того, как ими управлять. Если эта работа останется в компетенции ФРС, и будет проводиться монетарная политика в стиле Волкера, люди останутся без работы, что сильнее всего ударит по самым незащищенным слоям населения. Это помешало бы формированию более социально интегрированной экономики.
Популярность приобретают альтернативные методы, например, подход, пропагандируемый сторонниками современной денежной теории. По мнению Стефани Келтон, профессора Университета штата Нью-Йорк в Стоуни-Брук, правительство должно использовать для управления инфляцией финансовые и нормативные инструменты, а не такой грубый инструмент, как процентные ставки.
Например, стимулы для производителей могут помочь избежать возникновения узких мест в производственном процессе, которые приводят к росту цен, а налоги на заработную плату могут корректироваться, когда необходимо поднять или ограничить потребительский спрос.
После пандемии подобные дискуссии, скорее всего, будут немного масштабнее свободнее, чем несколько лет назад.
Читайте также: Курс доллара, инфляция и госдолг: прогноз до конца 2021 года
«У нас было поколение, у которого при разработке макроэкономической политики доминировал навязчивый страх сделать слишком много, — заявил Мейсон, экономист неортодоксального направления. — Страх перед инфляцией, подстерегающей за каждым углом, страх, что государственный долг превысит какой-то неадекватный, но пугающий предел, страх, что слишком большая помощь людям, оставшимся без работы, подорвет стимулы к работе».
«В прошлом году, — добавил он, — мы, судя по всему, избавились от подобного мышления».