Подписав Ассоциацию с ЕС, Украина обязалась либерализировать рынки капитала и принять новые правила для валютного рынка. Национальный банк Украины разрабатывает законопроект «О валюте», который наконец-то либерализирует рынок капитала. О том, какие изменения принесет этот документ, на каких принципах он будет основан, и когда наконец будет принят — в эксклюзивном интервью «Минфину» рассказал заместитель главы Национального банка Украины Олег Чурий.

Когда будет готов новый закон «О валюте»?

Стоит сразу разделить два процесса – либерализацию ограничений, введенных НБУ во время кризиса в 2014-2015 годах, и фундаментальный переход к новой, более либеральной модели валютного регулирования. Либерализация в виде смягчения антикризисных ограничений уже постепенно происходит. В то же время для перехода к целиком новой модели регулирования, концепцию которой мы презентовали в декабре прошлого года, необходимо изменение законодательства. Поэтому с ноября прошлого года разрабатывается проект нового закона вместо Декрета о валютном регулировании и контроле. В разработке принимают участие не только специалисты Национального банка — мы привлекли также внешних экспертов, по проекту помощи Европейского союза. Работа над проектом закона «О валюте» практически завершена.

В Соглашении об ассоциации с ЕС были оговорены сроки начала имплементации новых валютных правил, а также Базеля, Солвенси, и так далее — пять лет с момента подписания Ассоциации…

Соглашение об ассоциации с ЕС предусматривает, что через пять лет Украина должна начать переговоры с Евросоюзом по новым валютным правилам. Подписав это соглашение, Украина взяла на себя обязательства обеспечить свободное движение капитала. Поэтому представители Евросоюза нам помогали в разработке закона о валюте, а мы за пример взяли законодательство ЕС по вопросам регулирования валютных операций. Безусловно, украинская специфика также была учтена.

В частности, при работе над законопроектом мы учитывали Директиву Совета 88/361. В ней указываются базовые принципы режима свободного движения капитала, действующего между странами-членами ЕС, а также декларируется их намерение иметь такой же режим в отношении третьих стран. Директива предусматривает отсутствие ограничений на осуществление валютных операций и движения капитала, а также право регуляторов стран вводить временные ограничительные мероприятия (так называемые safeguard measures) сроком до 6 месяцев с возможностью пролонгации при наступлении кризисных явлений, финансовой дестабилизации и других форс-мажорных обстоятельств. Аналогичный принцип заложен и в нашем законопроекте – он даст НБУ право вводить такие ограничения по согласованию с Советом финансовой стабильности.

Также мы проанализировали опыт ближайших стран-соседей из Восточной Европы, которые имеют свои отдельные законы о валютных операциях или у которых нормы содержатся в законах о центральных банках, законах о валюте и тому подобное. Мы изучили законодательные акты Польши, Болгарии, Румынии, Чехии, Хорватии, а также отдельных стран за пределами ЕС – Израиля и Турции.

Все законы этих стран предполагают свободу осуществления валютных операций и задают особенности валютнообменных операций, расчетов в отечественной и иностранной валютах, а также предусматривают разрешительные системы и ответственность за нарушение законодательства. В ЕС разница в основном состоит в перераспределении полномочий между государственными органами и спецификой национального законодательства. Поэтому проект нового закона «О валюте» станет в один ряд со своими аналогами из стран Восточной Европы.

Какие сложные моменты, по вашим прогнозам, появятся при имплементации закона о валюте?

Самое критичное — это переходной период. Мы не можем одномоментно перейти из нынешней парадигмы валютного контроля в новую парадигму либерального регулирования. 

Раз уж мы хотим жить при свободном движении капитала, то прежде нужны некие изменения общей картины в стране. Я говорю не только об улучшении макроэкономической ситуации, которое является условием для ослабления временных ограничений. Речь идет о борьбе оттоком капитала в офшорные и низконалоговые зоны.

Еще в 2016 году при поддержке Национального банка были подготовлены, представлены на Национальном совете реформ и переданы в комитет ВРУ по вопросам налоговой и таможенной политики два законопроекта. Они должны обеспечить в Украине внедрение 5 ключевых, по нашему мнению, из 15 рекомендаций противодействия BEPS (BEPS — base erosion and profit shifting — размывание налоговой базы и перемещение прибыли — «Минфин») с учетом международных инициатив ОЭСР. Во-первых, это раскрытие физическими лицами-резидентами Украины своего участия в КИКах – иностранных компаниях, которые они контролируют. Во-вторых, ограничение расходов по финансовым операциям со связанными лицами. В-третьих, предотвращение злоупотреблений с применением договоров об устранении двойного налогообложения. В-четвертых, предотвращение избегания признания статуса постоянного представительства. В-пятых, введение раскрытия информации о структуре международных групп компаний.

Эффективно реализовать все эти рекомендации возможно только при условии автоматического обмена налоговой информацией. Поэтому Украине необходимо присоединиться к автоматическому обмену финансовой информацией на основе Конвенции о взаимной административной помощи по налоговым делам, которую ратифицировала наша страна.

НБУ поддерживает введение «разового декларирования». Кроме того, чтобы предоставить стимул бизнесу декларировать контроль над КИК, Национальный банк намерен в случае введения указанных принципов противодействия BEPS провести валютную амнистию. Она предусматривает, что физические лица, которые задекларируют доли в КИК, будут освобождены от применения штрафных санкций за нарушение режима иностранного инвестирования за границу и легализации долей в КИК.

Таким образом, мы разрешим свободное движение капитала в обмен на прозрачное ведение бизнеса и уплату налогов в Украине. Да, мы прекрасно знаем, что и многие ведущие мировые компании с громкими именами платят налоги в юрисдикциях с низким налогообложением. Такая же проблема есть и в Украине, и у нас она намного более тяжелая. Например, есть злоупотребления с договорами об избегании двойного налогообложения. Кредиты нерезидентов, которые получены по сути украинскими собственниками от своих же компаний из-за рубежа, приводят к вымыванию капитала из Украины. Есть масса других схем, которые необходимо предотвратить, чтобы переход к свободному движению капитала не дестабилизировал валютный рынок, а вместе с ним – и экономику с финансовой системой.

Если завтра валютный контроль будет отменен, что произойдет?

Одномоментное снятие ограничений и валютного контроля может привести к усилению давления на валютном рынке, так как реализуется тот спрос, который сейчас сдерживается преимущественно нашими административными мерами. Отсутствие как валютного контроля, так и правил по противодействию BEPS, будет стимулировать компании оставлять валюту в юрисдикциях с низким налогообложением и, как следствие, приведет к падению объёмов возврата валютной выручки. Поэтому для отмены валютного контроля для нас критичными является принятие и имплементация Украиной шагов по противодействию размыванию базы налогообложения и перемещению прибыли. Наша концепция перехода к новому валютному регулированию следующая: «всё разрешаем, но при условии».

По вашим прогнозам, сколько времени потребуется для выполнения этих условий?

Парламент должен сперва принять ряд законов, которые соответствуют пяти упомянутым принципам противодействия BEPS. Иначе Украина просто окажется в «черном списке» FATF, как это уже было.

И нам очень поможет закон об обмене налоговой информацией. Если он заработает, и мы будем знать ultimate beneficial shareholders, с которыми работают украинские резиденты, то ситуация поменяется в лучшую сторону.

Но разве сейчас Антимонопольный комитет, финмониторинг и другие контрольные органы и так не видят всех бенефициаров?

Сегодня финмониторинг работает достаточно эффективно в тех рамках, которые возможны. Если мы эти рамки уберем вместе с валютным контролем (а именно это предполагается новой моделью валютного регулирования), то начнется неконтролируемое движение капитала с последствиями и для самой Украины — как внутренними, так и внешними, со стороны FATF и других организаций. Для нас принципиально обеспечить макроэкономическую стабильность, и сохранить стабильность на валютном рынке. Это одно из наших основных достижений, которое мы будем сохранять.

Верно ли говорить, что в отношении физических лиц мы увидим не либерализацию, а легализацию — ведь множество людей и так живет, фактически используя все возможности валютной свободы?

Мы готовы проводить либерализацию в обмен на прозрачность ведения бизнеса и уплату налогов в Украине. Для этого мы хотим изменить мотивацию физических лиц таким образом, чтобы украинцам было выгодно быть законопослушными налогоплательщиками. А потому вместе с законами по противодействию BEPS важно сразу принимать и закон по разовой декларации, с помощью которой физлица, стремящиеся жить по правилам противодействия BEPS, смогут легализироваться.

Прогнозы по вступлению в силу нулевого или разового, как вы говорите, декларирования в ближайшее время не очень позитивные. Ведь, прежде всего, нулевая декларация коснется чиновников и всех, кто сейчас при власти. Кто является гарантом того, что новый закон о валюте и другие изменения, которые вы готовите, будут реализованы?

Я думаю, что, прежде всего, в этих процессах заинтересован бизнес, так как ему интереснее работать в белую, свободно, а не в условиях ограничений под угрозой санкций. Необходимо, чтобы была консолидированная позиция, чтобы было лоббирование со стороны бизнес ассоциаций и парламента. Тогда будет результат.

Сколько легендарных лицензий на открытие счетов за границей вы выдали? Есть устойчивое мнение, что такая лицензия — это очень большая привилегия.

Речь идет о десятках и сотнях лицензий в год. По физлицам — это 150 лицензий в год. Часть уже перестала действовать, и с начала этого года мы не выдали ни одной лицензии, так что сейчас действует всего 65 лицензий. Да, это не очень много, но и спрос на них не был значительным из-за непростой процедуры получения.

Отказаться от лицензий полностью в условиях действующего законодательства мы не можем – они предусмотрены Декретом о валютном регулировании. Поэтому мы упрощаем их получение насколько возможно.

С 12 июня мы увеличили «потолок» суммы, которую бизнес может инвестировать за рубеж по индивидуальным лицензиям. Ранее компании были ограничены суммой в $50 тысяч в месяц. Сейчас мы сделали потолок по этим инвестициям в $2 млн за один календарный год. Мы делаем это, так как хотим, чтобы украинские компании могли более активно продвигать свою продукцию за рубежом. Речь идет о маркетинге, дистрибьюции, и других услугах и товарах.

А с 3 июля вступает в силу послабление и для физических лиц. Мы создали автоматизированную систему выдачи индивидуальных лицензий физическим лицам в электронной форме, при условии, что физическое лицо показывает банку, через который хочет провести валютную операцию, легальный доход и цель операции, и банк его идентифицирует. Лимит на общую сумму операций, которую можно будет провести по электронным лицензиям, составит $50 тысяч в год. Формально лицензия выдается НБУ, а по сути агентами будут банки. Чтобы физлица не ходили с одними и теми же документами по разным банкам, будет создана единая база, которая автоматически будет контролировать лимит.

Где золотая середина между условиями, в которых иностранцы смогут полноценно инвестировать и не переживать за репатриацию дивидендов, и рисками, что украинские бизнесмены воспользуются этими же каналами для бегства капитала?

Если говорить о препятствиях для иностранных компаний по ведению бизнеса в Украине, то я не думаю, что существующее валютное регулирование является препятствием номер один для инвестирования. Хотя, со стороны инвесторов есть весомые претензии к ограничениям на возврат дивидендов.

Репатриация дивидендов была запрещена с 2014 по 2016 год. В 2016 году мы разрешили репатриацию дивидендов, начисленных за 2014-2015 годы, с лимитом в $5 млн в месяц. В 2017 году мы разрешили репатриацию и за 2016 год, увеличили лимит. Со временем мы планируем вообще снять ограничения по репатриации дивидендов за 2014-2015 годы.

Что касается предыдущих лет, то по нашим данным до 2014 года под видом капитальных операций происходил громадный вывод капитала и отмывание денег. И к операциям за этот период у нас есть вопросы. Это не означает, что мы не будем полностью отменять действующие запреты. Но – постепенно.

Почему у иностранцев нет возможности, купив валюту в Украине, её в Украине и держать? Сейчас они должны эту валюту выводить.

Они не были должны выводить, но предпочитали это делать, потому что действовало ограничение, по которому нельзя было купить валюту, если у компании было более $100 тысяч на счетах. Сейчас это ограничение снято, можно держать и покупать валюту свободно.

Какие еще приоритеты есть в законе, который вы разрабатываете?

Из приоритетов — капитальные операции. Если посмотреть на наш платежный баланс, то мы ожидаем по итогам 2017 года дефицит текущего счета на уровне $4,3 млрд. Частично он будет покрываться за счет прямых инвестиций, которых в этом году мы ожидаем всего около $1 млрд. И этого критично мало!

Чтобы покрыть дефицит текущего счета, который на сегодня компенсируется в основном операциями с физлицами, гастрабайтерами, мы хотели бы, чтобы он покрывался прямыми инвестициями. Поэтому наш приоритет в валютной либерализации — снятие всех ограничений на прямые инвестиции.

При этом мы уже сняли массу ограничений по текущему счету, от которых страдали экспортеры. Это и норма обязательной продажи, которую мы снизили до 50%, и срок возврата валютной выручки, который мы увеличили до 180 дней. Кстати, в проекте нового закона этого ограничения по валютной выручке не будет вообще, в отличие от действующего Декрета о валютном регулировании.

А когда разрешат обмен валюты онлайн?

Это сегодня не приоритет. Поскольку мы не можем одновременно снять все ограничения, то мы в первую очередь работаем над приоритетными направлениями либерализации — теми, что могут позитивно повлиять на экономический рост и экономическую ситуацию в стране. Это прямые иностранные инвестиции и операции с импортом и экспортом.

Операции с физлицами, учитывая иррациональность поведения физлиц, пока что не является приоритетом, поскольку может привести к дестабилизации ситуации на валютном рынке без какой-либо пользы для экономического роста. Но, безусловно, в проекте нового закона мы не будем что-либо ограничивать, и валютный обмен онлайн будет разрешен.

Но сейчас и МТС, и Киевстар запускают свои мобильные платежи. Появляются компании, которые пытаются конкурировать с Приват24. И если говорить о полноценной конкуренции на рынке, нужно снимать ограничения на обмен валют онлайн...

Я не думаю, что это главный вопрос. В новых продуктах, о которых вы говорите, речь идет об операциях с местной валютой, поэтому валютообменная операция не является принципиальной.

Считается, что если на рынок приходит либерализация, то неформальная часть этого рынка постепенно «сдувается». Вы также прогнозируете, что после введения нулевой декларации, либерализации и нового валютного закона неформальный рынок валюты существенно уменьшится?

Для ответа на ваш вопрос, давайте дадим характеристику теневого рынка валюты. Есть серый или черный импорт и экспорт, есть незадекларированный завоз валюты трудовыми мигрантами, и это одна история. А есть и криминальные вещи, например, взятки, которые даются в иностранной валюте, как мы видим в прессе. Есть определенная боязнь большинства людей, у которых нет официального дохода, и которые бояться проводить крупные операции через банки.

Черный рынок валюты никуда не исчезнет, пока в стране не будет в основном чистого дохода, и люди не начнут платить налоги. Рынок черного обмена валют — это следствие высокого уровня неформальной экономики в стране. С помощью валютных ограничений можем бороться с последствиями, но мы не поборем причины. А через внедрение принципов противодействия BEPS мы как раз сможем бороться именно с причинами.

В какой мере МВФ, ЕБРР, бизнесовое и банковское лобби, и другие участники процесса влияют на содержание закона?

Как я уже сказал, работа над проектом закона «О валюте» практически завершена. Мы планируем в ближайшее время обнародовать его для обсуждения с нашими международными партнерами, бизнесом, банками, экспертным сообществом.

Выполнили ли свою позитивную роль валютные ограничения, которые действовали с 2014 года?

Вся система ограничений до 2015 года была формальной, и служба финансового мониторинга фактически не работала. Банки, которые должны были контролировать клиентов и выявлять незаконные транзакции, пропускали всевозможные транзакции. Действовало какое-то количество банков-моек, которые более ничем не занимались. В тех условиях невозможно было рыночными методами повлиять на ситуацию.

Февраль 2015 года мы встретили с резервами в $5,5 млрд. Большинство резервов к тому времени пошло не на валютные интервенции, а на оплату газа. Более $9 млрд в конце 2014 — начале 2015 года мы потратили на оплату долгов по газу. После начала АТО мы лишились части предприятий, которые получали валютную выручку. И в этих условиях не работал финмониторинг. У нас не было других вариантов, кроме как вести ограничения для стабилизации ситуации.

Часть ограничений была очень эффективной. Например, ограничение возможности банков покупать валюту на межбанке на уровне 0,1% регулятивного капитала привело к тому, что банки не смогли более спекулировать на рынке. Дополнительные документы, которые мы потребовали, чтобы проверять контракты, также успокоили ситуацию.

Другой пример – с импортом. Ранее все время росла задолженность по оплате товара. С момента, когда заработал финмониторинг — конца 2015 года — мы видим постоянное снижение суммы невозврата по импорту. Это говорит о том, что финмониторинг работает эффективно.

В то же время обязательная продажа валютной выручки не влияет негативно на бизнес. Уже длительное время компании в целом продают гораздо больше валютной выручки, чем мы того требуем. При этом это требование в отдельные дни продолжает обеспечивать стабильное предложение валюты на межбанке.

Беседовала Маргарита Ормоцадзе