Таможенный союз или ЕС: что теряет Украина

Стремление расширить потенциальные рынки сбыта в условиях экономического спада заставляет украинские власти разыгрывать сложные дипломатические комбинации, преподносящие всё новые сюрпризы Москве, Брюсселю и Вашингтону. Очередным таким шагом стало подписание 31 мая в Минске премьер-министром Николаем Азаровым и главой Евразийской экономической комиссии (ЕЭК) Виктором Христенко меморандума об углублении взаимодействия. Теперь официальный представитель от Киева будет присутствовать на заседаниях этой организации (кроме закрытых). Статус наблюдателя Украина получит лишь в Евразийской экономической комиссии (это исполнительный орган Таможенного союза) с 2015 года, в нынешней организации такой формы партнерства нет.

Косвенным доказательством того, что Киев пытается задействовать новый формат политики многовекторности, служит заявление Андрея Гончарука, руководителя главного управления по вопросам международных отношений администрации президента Украины, — о стремлении стать в новых реалиях «мостом между Евросоюзом и Евразийским союзом». «Наша позиция такова: любая форма сотрудничества с Таможенным союзом (ТС) не должна противоречить договоренностям в рамках ассоциации с Евросоюзом и мешать подписанию будущего договора о зоне свободной торговли (ЗСТ)», — объяснил позицию ЕС координатор по вопросам прессы и информации представительства Еврокомиссии в Украине Дэвид Стулик.

В день, когда Азаров подписывал минское коммюнике, другие руководители проводили разъяснительную работу с Западом. Так, вечером 31 мая президент Виктор Янукович в телефонной беседе заверил главу Еврокомиссии Жозе Мануэла Баррозу, что новая модель сотрудничества с ТС «не противоречит членству Украины во Всемирной торговой организации (ВТО) и стратегическому курсу на евроинтеграцию». Андрей Гончарук созвал послов 15 стран Евросоюза и огласил тот же тезис, что и президент.

Логика команды Януковича понятна. Банковая решила не ждать вильнюсского саммита в ноябре, рассчитывая на благосклонность европейцев в предоставлении Украине статуса ассоциированного члена ЕС, а действовать. Не исключено, что нынешний мягкий шантаж брюссельских чиновников (ведь меморандум с ТС ничего в принципе не меняет) преследует и другую цель — подготовить запасной аэродром на случай необходимости смены внешнеполитического курса. Ведь осенью подписание договора с Европой о ЗСТ может сорваться, к тому же закупки газа на осенне-зимний период пока угрожающе малы.

Выгоды или потери?

Несмотря на многолетние дискуссии по поводу выбора вектора интеграции, в Украине до сих пор проведено всего три более-менее основательных исследования на тему возможных эффектов и потерь от того или иного интеграционного пути. Первое — «Оценка макроэкономического эффекта от включения Украины в Таможенный союз и Единое экономическое пространство ЕврАзЭС», проведенное в 2011 году Институтом экономики и прогнозирования НАН Украины (во главе с академиком Валерием Геецом) совместно с Институтом народнохозяйственного прогнозирования РАН. Второе — от Института экономических исследований и политических консультаций (во главе с доктором экономических наук Игорем Бураковским) под названием «Выбор торговой политики Украины: плюсы и минусы разных опций региональной интеграции». Третье в 2012 году провела группа из Киевской школы экономики (KSE), которую возглавлял профессор Александр Шепотило.

Первое исследование было проведено на средства Евразийского банка развития, второе — трехстороннего консорциума, куда вошли Всемирный банк, Немецкая консультационная группа по вопросам реформ в Украине и международный фонд «Відродження», третье — исключительно на деньги международного фонда «Відродження» (финансируется Джорджем Соросом). Совпало или нет, но результаты получились в интересах тех, кто финансировал исследования.

Классические академики (НАНУ и РАН) указывают, что в ЗСТ с ЕС Украина столкнется с падением ВВП в среднем на два-три процента в год, а также с закрытием ряда производств, не выдержав натиска компаний из Европы. А в рамках ТС украинские и российские предприятия смогут, напротив, повысить свою конкурентоспособность, причем как внутри торгового союза, так и на внешних рынках. Это касается авиастроения, энергомашиностроения, выращивания зерновых и металлургии.

Согласно оценкам Института экономики и прогнозирования, суммарный эффект от ТС для его участников (без Украины) составит к 2030 году 900 млрд долларов, тогда как в случае присоединения нашей страны — более 1,1 трлн долларов. Общий положительный эффект этого сценария интеграции для нашей страны оценивается авторами за тот же период в 219 млрд долларов (в ценах 2010 года) или плюс 12,2 млрд долларов к отечественному ВВП ежегодно (то есть в среднем около шести процентов дополнительного роста ВВП). При этом в первые же годы интеграции вырастет экспорт из Украины в Россию продукции машиностроения, удельный вес которой в структуре прироста составит 36-40%, а металлургической продукции — 22-42%. «Хотя прямые торговые эффекты в случае интеграции на восток вполне ясны, но и они исчерпаются за несколько лет. После этого пользу от интеграции нам следует искать в реализации новых совместных проектов. В частности, в модернизации отраслей, в поиске ответа на вопрос о переходе к новым укладам», — пояснил «Эксперту» Валерий Геец.

Другой вывод исследования гласит, что создание ЗСТ с Европой повлечет ежегодное сокращение экспорта в Таможенный союз на 2,5% в силу новых защитных санкций и мер технического регулирования. Импорт из стран ЕС в Украину вырастет на 15%, а экспорт туда — только на десять процентов. В итоге в первые годы наша страна как член зоны свободной торговли с Евросоюзом будет терять ежегодно не менее 1,5% ВВП.

В выводах второго исследования (Бураковский и команда, состоящая преимущественно из выпускников EERC, экономического консорциума при Киево-Могилянской академии) говорится о гораздо бóльших преимуществах ЗСТ с Европой, чем членства в союзе с бывшими республиками СССР. По мнению его авторов, Украина получит почти беспошлинный доступ к крупнейшему в мире рынку, а потребители — к широкому ассортименту качественных товаров по более низким ценам. В рамках Таможенного союза Институт экономических исследований и политических консультаций видит вероятность утраты Киевом самостоятельности в торговой политике, поскольку это более высокий уровень интеграции, чем простая зона свободной торговли. Авторы исследования пришли к выводу, что в случае ЗСТ с ЕС так называемое совокупное благосостояние Украины в ближайшие годы вырастет на 1,3-4,3% (в зависимости от разных уровней глубины интеграции), а в среднесрочной перспективе — на 4,3-11,8%. Соответственно, в случае вступления в ТС этот индекс опустится на 0,5% в первые годы, а в ближайшее десятилетие — на 3,7%.

Наконец, экономисты Киевской школы экономики считали эффект прироста потенциального экспорта. Команда Шепотило полагает, что все модели интеграции дали бы рост экспорта и снижение доли сырьевой продукции (с 16 до 10-12%). Однако если интеграция с Москвой приведет к увеличению доли инвестиционных товаров лишь с 17 до 20%, то в случае зоны свободной торговли с ЕС — до 28-29%. По мнению KSE, в целом вступление Украины в ТС принесет наибольшую выгоду отечественным аграриям и пищевой промышленности. А интеграция в ЕС — в первую очередь, легкой промышленности, металлургии и машиностроению, что сделает украинский экспорт более диверсифицированным.

Все исследования предполагают, что украинская промышленность сможет получать газ намного дешевле — если не по нынешней цене Беларуси (около 160 доллар/тыс. кубометров), то примерно на уровне 260-280 долларов. По неофициальной информации, именно такую цену Киев сейчас пытается выторговать у «Газпрома» в обмен на передачу газотранспортной системы в управление двустороннему консорциуму. Экономисты также указывают, что членство в ТС дало бы Украине качественно иные аргументы в диалоге с «Газпромом» насчет сохранения объемов трубопроводного транзита (примерно треть платы за российский газ государство пока что покрывает за счет поступлений от оплаты за транзит углеводородов в Европу). Если будет отменена российская экспортная пошлина на поставки нефти, то, вероятно, вновь станет выгодно перерабатывать ее на украинских нефтеперерабатывающих заводах (стоимость сырья может упасть на 30%).

На тропе торговых войн

Помимо прочих торговых преференций Украина в случае вступления в ТС могла бы, наконец, разрешить ряд многолетних торговых споров. Например, избавиться от действующих антидемпинговых и специальных мер со странами бывшего СССР, ежегодный ущерб от которых для экспортеров оценивается в 680 млн долларов. А если мы останемся за бортом ТС, число защитных мер на востоке только вырастет.

Наиболее чувствительным (особенно для таких профильных корпораций, как «Интерпайп» Виктора Пинчука) стало продление до 2015 года в рамках ТС антидемпинговых пошлин на украинские трубы малого и среднего диаметра (действующая ставка — от 18,9 до 37,8% таможенной стоимости в зависимости от типа продукции). Также в отношении украинских нержавеющих труб в странах ТС до конца 2014 года будет применяться импортная квота в размере 5,8 тыс. тонн в год. Под единые спецпошлины в Таможенном союзе сегодня попадают и машиностроительное крепление, и стальные кованые прокатные валки, и карамельная продукция. Отдельно в Казахстане введены заградительные пошлины на все виды украинских кондитерских изделий.

К тому же торговые войны на востоке не ограничиваются антидемпинговыми расследованиями. В начале прошлого года Роспотребнадзор ввел запрет на ввоз в РФ сыров некоторых украинских производителей, якобы из-за того, что их продукция не соответствовала техрегламенту РФ. В свою очередь, Госветфитослужба Украины временно закрывала ввоз на территорию страны молочных продуктов из Беларуси — под предлогом якобы выявленных в них антибиотиков.

Всего за полгода заградительной нормы поставки продукции отечественных сыроваров в РФ сократились почти в четыре раза. И хотя в апреле этого года российская санитарная служба, наконец, разрешила перейти на выборочный контроль отдельных партий украинского сыра, Москва может в любой момент ввести отработанный механизм санкций.

Но и в Евросоюзе наших производителей не особо жалуют. Так, европейцы до сих пор сохраняют антидемпинговые пошлины против трубной продукции, а также металлических жгутов, канатов и тросов. В то же время мы покупаем в Европе технологический импорт, который без проблем европейцы готовы продавать куда угодно без ограничений, поставляя взамен сырьевые товары металлургической (в среднем около четверти товарных потоков), химической (15-20%) и аграрной (10-15%) промышленности, а они европейцам нужны всегда.

Доля продукции машиностроения в структуре нашего экспорта в ЕС в последние годы колеблется в пределах пяти-восьми процентов. И в значительной мере это поставки в новые страны-члены ЕС на объекты, которые строились в социалистические времена.

Ракетная кооперация

Помимо активной взаимной торговли металлургической продукцией разной степени переработки и самым широким спектром продукции пищепрома (сегодня это около десятой части нашего экспорта товаров в РФ), ключевая особенность украино-российской торговли состоит в том, что страны бывшего Союза, по сути, являются единственными крупными покупателями нашей машиностроительной продукции. За последние годы доля товаров с высокой добавленной стоимостью в нашем экспорте в Россию в среднем превышает третью часть.

Крупнейшие заводы энергомашиностроения («Электротяжмаш», «Турбоатом», Запорожский трансформаторный завод, Сумское НПО им. М. В. Фрунзе), железнодорожного машиностроения («Азовмаш», Крюковский вагоностроительный, «Луганский тепловоз», Днепропетровский электровозостроительный завод), авиакосмической промышленности (ГП «Антонов», «Мотор Січ», «Южмаш») продолжают жить в основном на российских заказах. На языке чиновников обеих стран весь этот блок взаимной торговли именуется «производственной кооперацией». В ней участвует более 360 российских предприятий, получающих, в свою очередь, детали и комплектующие от трех сотен предприятий-смежников из Украины.

В авиапроме и ракетно-космической промышленности производственные циклы по ряду проектов до сих пор настолько переплетены, что разобраться до конца, кто и что производит и чья доля в том или ином аппарате больше, вряд ли возможно.

Нетрудно предположить, что если цивилизационные векторы Киева и Москвы разойдутся окончательно, максимум в ближайшее десятилетие Российская Федерация может на полную мощь задействовать и такой «интеграционный аргумент», как импортозамещение в этих чувствительных для нас отраслях. Причем уже не первый год такое происходит в секторе судостроения и авиации. Например, доля поставок продукции «Мотор Січ» на российский рынок упала до 30% в сравнении с 50% в 2009 году и более чем 75% в 1990-е годы.

Украина российских денег

Прямо или косвенно, все исследования, касающиеся выбора направления интеграции, предполагают активизацию инвестиций от партнеров. Скажем, совершенно понятно, что зона свободной торговли с Евросоюзом автоматически не заинтересует европейцев в поставках украинской техники. Предполагается, что, получив некоторые инвестиционные гарантии, западные машиностроительные концерны начнут массово открывать в Украине свои производства. Это не фантастика. Достаточно посмотреть на пример Словакии, которая стала одним большим сборочным цехом по производству автомобилей не только европейских марок (Volkswagen Group), но и, например, корейской Hyundai.

По официальной статистике Госстата, Россия сегодня занимает четвертое место в перечне основных стран-инвесторов в Украину (3,8 млрд долларов, или около семи процентов прямых иностранных инвестиций (ПИИ) за годы независимости), уступая таким странам, как Кипр (17,6 млрд долларов), Германия (6,1 млрд долларов) и Нидерланды (5,2 млрд долларов). Официальные инвестиции из Беларуси (68,5 млн долларов) и Казахстана (291,5 млн долларов) мизерны.

Однако, по мнению советника президента РФ по вопросам региональной экономической интеграции Сергея Глазьева, около двух третьих инвестиций из таких офшоров, как Кипр, Виргинские острова, Белиз, Швейцария, Нидерланды, — это ресурсы российских компаний и частных лиц. Аналитики инвестиционных компаний неоднократно доказывали в своих исследованиях, что основными сферами, привлекавшими российские деньги, являются традиционная энергетика, нефтепереработка, мобильная связь, а также недвижимость, строительство, торговля.

Но в последние десять лет быстро растет доля российского капитала в банковском бизнесе Украины, которая сегодня составляет около 16%. А после того как с 2008 года из нашей страны ушло уже 15 западных банков, россияне стали крупнейшими инвесторами в банковский сектор, являясь прямыми собственниками или совладельцами девяти финучреждений. Такие «столпы», как Внешэкономбанк, Сбербанк, Евразийский банк развития замечены в предоставлении политических кредитов союзникам под различные инфраструктурные и промышленные программы. По крайней мере, сегодня ими активно реализуются подобные проекты в Беларуси, Казахстане, а также в Армении и Киргизии, которые являются членами одного военно-политического блока с Москвой.

Однако европейские финансовые институты богаче российско-евразийских. Да и ставки кредитования у них, как правило, ниже. Очевидно, что в случае объявления решения о создании зоны свободной торговли с ЕС Европейский банк реконструкции и развития, Европейский инвестиционный банк, Черноморский банк реконструкции и развития станут более благосклонны к Украине. Да что там — лояльнее станет и Всемирный банк с Международным валютным фондом.

Наконец, значительной статьей притока денег из России в Украину являются заробитчане. По данным одного из отчетов Нацбанка, трудовые мигранты в год перечисляют на родину почти столько же денег, сколько все иностранные инвесторы вместе взятые, что составляет примерно 5,9 млрд долларов. При этом около 70% общей суммы перечислений официально заработаны украинцами в РФ. Это значит, если Москва всё-таки ужесточит миграционный режим для стран, не вошедших в ТС, например, введя обязательное наличие загранпаспортов, украинских мигрантов в России будет трудиться значительно меньше.

Юрий Лукашин