Сорос предлагает пути выхода из кризиса евро

Решение по выходу из кризиса евро должно включать три главных составляющих: реформу и рекапитализацию банковской системы, создание режима единых облигаций еврозоны и механизма выхода стран из блока, пишет инвестор Джордж Сорос в своей статье в The Financial Times.

Во-первых, банковская система. Маастрихтский договор ЕС был призван урегулировать дисбалансы в госсекторе, но в банковской отрасли перекосы были намного серьезнее. Введение евро привело к строительному буму в таких странах, как Испания и Ирландия. Банки еврозоны имели одни из самых высоких в мире показателей долговой нагрузки, и они по-прежнему нуждаются в защите от партнерских рисков.

Первый шаг уже был предпринят, когда решили создать Европейский фонд финансовой стабильности для спасения банков. Теперь необходимо значительно повысить уровень собственного капитала банков. Если их платежеспособность будет гарантировать специальное агентство, то оно же должно и осуществлять надзор. Мощная европейская структура могла бы положить конец замкнутой системе контактов между банками и регуляторами, в то же время не затрагивала бы суверенитет государств в такой степени, чтобы диктовать им бюджетную политику.

Во-вторых, Европе необходимы облигации. Предполагалось, что введение евро усилит конвергенцию, сближение между государствами. На самом деле оно только создало разрывы со значительными различиями в уровне долга и конкурентоспособности. Если странам с большим долгом приходится платить высокие рисковые надбавки, их долг становится неустойчивым и не может существовать на том же уровне. Так сейчас и происходит. Решение очевидно: дефицитным странам нужно разрешить рефинансировать свой долг на тех же условиях, что и профицитным.

Это лучше всего достигается через механизм облигаций, которые гарантировались бы солидарно всеми странами-участницами. Хотя принцип прост, конкретные параметры потребуют тщательной проработки. Какое ведомство должно отвечать за выпуск этих бумаг, каким нормативам оно будет следовать? Предположительно, еврооблигации должны быть под контролем совета, в состав которого входят министры финансов еврозоны. Такой совет может быть фискальным эквивалентом ЕЦБ и европейским эквивалентом МВФ.

Спорным остается вопрос голосующих прав. ЕЦБ работает по принципу: одна страна — один голос, а в МВФ права распределяются в соответствии с вкладом в капитал. Какой подход возобладает? Первый может дать карт-бланш должникам наращивать дефицит, второй может законсервировать «двухскоростную» Европу. Потребуется компромисс.

Поскольку европейская участь зависит от Германии, и поскольку облигации еврозоны будут создавать риск для ее кредитоспособности, любой компромисс должен поставить Германию в контролирующую позицию. Досадно, что в Германии имеются нездоровые идеи относительно макроэкономической политики, и ее власти хотят, чтобы Европа последовала их примеру. Но то, что эффективно для Германии, не может работать для остальных стран Европы: никакая из стран не может иметь постоянный торговый профицит без дефицитов у других. Германии должна согласиться с правилами, которые способны также исполнять и остальные.

Эти правила должны обеспечить постепенное снижение долговой нагрузки. Они также должны позволить странам с высокой безработицей, таким как Испания, иметь бюджетный дефицит. Правила, устанавливающие целевые параметры дефицита, скорректированные с учетом экономического цикла, решали бы обе эти задачи. Важно также сделать их открытыми к пересмотру и усовершенствованию.

Брюссельский аналитический центр Bruegel выдвинул предложение, что единые облигации еврозоны должны составлять 60% размещенного внешнего долга стран-участниц. Но ввиду высоких рисковых надбавок в Европе этот процент слишком низок для создания действительно равных условий. На мой взгляд, новые долговые эмиссии должны всецело состоять из единых облигаций еврозоны — вплоть до предельного объема, устанавливаемого контролирующим советом. Чем больше бумаг планирует разместить государство, тем более строгие условия предписывает совет. Он должен иметь возможность диктовать свою волю, потому что потенциальный отказ в праве размещения дополнительных облигаций еврозоны должен являться серьезным средством сдерживания.

Так мы выходим напрямую к третьей нерешенной проблеме: что происходит в том случае, если то или иное государство не готово или не в состоянии соблюдать согласованные условия? Невозможность выпускать облигации может привести к беспорядочному дефолту или девальвации. В отсутствие механизма выхода, это было бы катастрофично. Средство сдерживания, которым слишком опасно пользоваться, не внушает доверия.

Греция представляет собой поучительный пример, и многое зависит от того, к чему там приведет кризис. Может быть, есть возможность разработать упорядоченный механизм выхода для небольших стран вроде Греции, который не будет применим для крупных государств вроде Италии. До тех пор пока нет упорядоченного выхода, режим должен будет применять санкции, от которых невозможно уйти — это некая модель европейского министерства финансов, обладающего политической и финансовой легитимностью. Это возможно только при тщательном переосмыслении модели евро, и это очень необходимо (особенно в Германии).

Финансовые рынки могут не предоставить властям необходимой передышки для внедрения новых механизмов. Под давлением падающих рынков Европейскому совету, может быть, придется найти временное решение, чтобы избежать кризиса. Возможно, он уполномочит ЕЦБ выдавать кредиты правительствам, которые не могут привлекать заимствования, — до тех пор как будет создан режим единых облигаций еврозоны. Но одно можно сказать точно: чтобы сохранить жизнеспособность евро, перечисленные три проблемы обязательно должны быть решены.