О вероятности банкротства банков
Пока у нас в системе 66 платежеспособных банков. У шести из них был операционный убыток еще до войны. Модель этих банков была нежизнеспособной и в мирных условиях. Ждать ли нам их банкротства? — У меня ответа на данный момент нет.
Они совсем небольшие и вообще на рынке неактивные, то есть их объем рыночных обязательств очень незначительный, если не нулевой. А объем рыночных активов также практически отсутствует, поэтому их банкротство на рынок никак не повлияет. И это, скорее, вопрос к владельцам этих банков, который, кстати, Нацбанк много лет им задавал.
Мы им говорили — если не знаете, что делать с банком, есть прекрасная процедура, когда по инициативе самих владельцев лицензия отзывается. То есть без потерь для акционера и без потери им деловой репутации. Но эта опция доступна только тем банкам, которые могут самостоятельно рассчитаться со всеми вкладчиками и кредиторами.
Впрочем, сейчас мы концентрируемся именно на крупных банках, которые формируют 90% активов и обязательств банковской системы. Это — ядро системы, устойчивость которого мы должны обеспечить. В частности, будем делать это через стресс-тестирование.
Читайте также: Банки сработали в плюс в 2022 г: почему после Форварда будут новые банкротства
Как будет происходить стресс-тестирование
Поначалу это будет оценка качества активов, чтоб мы выяснили корректность отражения банками свойства кредитного портфеля, достаточность формирования резервов, оценили реальный размер регулятивного капитала, размер нужной докапитализации. По нашим оценкам, кредитные потери составят не менее 30% от кредитного портфеля банков. Нам следует четко понимать объем этих кредитных потерь, их влияние на капитал.
Когда выясним, насколько упал капитал, мы проведем оценку жизнеспособности бизнес-моделей банков через прогнозирование показателей их деятельности по базовому сценарию, чтобы понять, насколько банки самостоятельно, благодаря своей обычной деятельности, смогут восстановить капитал.
Согласно полученным результатам, мы с банками составим планы восстановления капитала. Мы ожидаем, что значительная часть банков сможет восстановиться самостоятельно, на средства собственной деятельности, без дополнительных вкладов в капитал. И вот когда мы увидим, в какой временной перспективе это возможно, тогда разработаем дорожную карту по восстановлению наших пруденциальных требований, чтобы восстанавливать их постепенно с восстановлением капитала.
Что касается оценки качества заемщиков и качества кредитного портфеля. Во-первых, мы требуем полного отражения банками понесенного ущерба. В то же время, понимая, что падение экономики повлияло и на ухудшение финансовых показателей бизнеса, мы работаем над подходом, который будет использоваться при кредитовании во время войны и в послевоенный период. Ведь стандартные подходы сейчас, если банки их применят, потребуют даже кредиты заемщиков, которые могут обслуживать долг, относить к более низкому классу и формировать резервы, создавая давление на банковский капитал. Это будет временный подход к переходному периоду до полного восстановления. Это и есть наш план. То есть двусторонний процесс: со стороны банков — возобновление стратегий, возврат к, собственно, банковскому бизнесу, восстановление капитала, со стороны НБУ — постепенное возвращение к стандартным требованиям, к стандартным правилам.
О судьбе Sense Bank (ранее Альфа-Банк)
Наша задача как Национального банка состоит в том, чтобы обеспечить отсутствие в Украине учреждений, акционерами которых были бы граждане страны-агрессора. Мы должны обезопасить финансовый сектор от потенциального негативного влияния через возможности использовать наш финансовый сектор для каких-то операций, направленных на поддержку страны-агрессора или тех, кто сегодня воюет против Украины. И это наша задача как регулятора.
Мы должны использовать для этого весь имеющийся инструментарий, но так, чтобы не помешать бесперебойности работы банковской системы и финансовой стабильности. И мы этот вопрос обязательно решим. То есть вопрос не в национализации, а в том, чтобы на нашем рынке не было компаний, которые принадлежат подсанкционным лицам или гражданам страны-агрессора.
Здесь речь идет об элементарной принципиальности, о моральной гигиене, если хотите. Мы должны быть более требовательными к тому, за счет каких капиталов формируются наши рынки и наша экономика.
Что касается закона о национализации системно важного банка. Действующий сегодня закон о выводе системно важного банка с рынка, в результате утраты им ликвидности из-за упрощенной процедуры национализации, касается всех системно важных банков.
У нас ко всем банкам есть требование иметь планы по непрерывности и возобновлению деятельности на случай непредвиденных ситуаций. Так вот, у банков должны быть планы на период непредвиденных ситуаций, в том числе с ликвидностью и капиталом. В мирное время все это работает. Во время войны — нет, поскольку внешние источники пополнения ликвидности очень сильно ограничены. Упомянутый закон как раз и определял порядок действий Национального банка на случай, если какой-нибудь системно важный банк потеряет ликвидность. И согласно нормам Закона, национализация — это не единственная опция.
Что касается небезупречной деловой репутации. В нашем законодательстве уже есть нормы, которые делают невозможным приобретение и увеличение существенного участия в банках подсанкционными лицами. Но при этом у нас нет ничего, что регулировало бы какие-то отношения с лицами-гражданами страны-агрессора. Такие люди должны быть лишены возможности занимать ключевые посты в финансовом секторе, а не только не являться акционерами финансовых учреждений. И это можно урегулировать на уровне нормативно правовых актов НБУ. Соответствующий документ уже почти на финишной прямой, надеюсь, Правление утвердит его в ближайшее время.
Вообще, фактор полномасштабной войны требует от нас серьезного пересмотра определенных норм законодательства и подзаконных нормативных актов.
Читайте также: Raiffeisen, Intesa, OTP и другие: почему они продолжают работать в PФ и как заставить их оттуда уйти
Об увеличении ликвидности у банков
Во-первых, главной причиной роста ликвидности банковской системы были отнюдь не депозитные сертификаты. По сути, они вообще не являются источником ликвидности. Это инструмент для размещения свободной ликвидности.
Ликвидность выросла двумя основными каналами. Первый — через поступления значительных объемов международной финансовой помощи, которая поддержала экономику, бюджет и международные резервы Украины. Второй — через прямое финансирование бюджетного дефицита Нацбанком. И объективно Национальный банк в прошлом году не мог этого не делать, ведь эти средства были буквально были необходимы для поддержания обороноспособности нашей страны. И первый, и второй каналы — это поступление новых средств в обращение, которое, собственно, и повлияло на увеличение ликвидности банковской системы.
Во-вторых, пусть мы временно и не работаем в классическом режиме инфляционного таргетирования, дизайн нашей монетарной политики должен выстраиваться вокруг учетной ставки. Проще говоря, чтобы учетная ставка работала, ставки по депсертификатам и кредитам рефинансирования должны быть привязаны к ней.
Вопрос коридора ставок действительно можно обсуждать. Все зависит от того, какую цель мы хотим достичь: ослабить или, наоборот, ужесточить нашу монетарную политику. При принятии каких-либо решений важно понять цели и приоритеты. Нацбанк декларирует цель — замедление инфляции. И наш монетарный дизайн этой цели отвечает.
У нас нет задачи бороться с депсертификатами. Напротив, это наш инструмент, который мы используем для сохранения финансовой устойчивости, поддержки фиксированного курса, снижения инфляционного давления. Ставка по депсертификатам сейчас де-факто ключевая, по ней проводится основной объем сделок, она обеспечивает действенность влияния НБУ на курсовые и инфляционные процессы.
Сегодня нам нужно бороться не с депсертификатами, а с текущей структурой срочности ресурсной базы банковской системы. Это позволит нам решить сразу несколько задач: сохранить наши резервы, предотвратить дисбалансы на валютном рынке и значительный всплеск потребительского спроса, что, в конце уонцов, будет способствовать снижению инфляции.
Рост срочных средств в структуре ресурсной базы, кроме того, позволит банкам инвестировать средства в более долгосрочные, чем депозитные сертификаты, активы.
О ставках по ОВГЗ
В прошлом году банки использовали, в основном, краткосрочные инструменты. Такой подход не может быть стратегией банков, потому что это подвергает их безумным рискам: от потери ликвидности до процентного разрыва. Не сформировав устойчивую ресурсную базу с понятной стоимостью, они вообще не могут осуществлять нормально свою деятельность, кредитовать, покупать государственные ценные бумаги, потому что у них нет понимания, сколько будет стоить эта ресурсная база. Поэтому для нас эта стратегия неприемлема.
Более того. Скажем, мы приняли решение о повышении норм обязательного резервирования по текущим счетам. После того, как мы повысили их в январе и феврале, обязательные резервы банков именно по текущим счетам физических и юридических лиц выросли до 10% в гривне и до 20% — в иностранной валюте. И половину этих обязательных резервов банкам разрешено покрывать за счет бенчмарк-ОВГЗ.
Однако, с 11 марта мы дополнительно повышаем обязательные резервы банков на 10 п.п. по средствам, которые хранящтся именно на текущих счетах физических лиц, и эту часть банки уже не смогут покрывать через покупку ОВГЗ. Мы четко показали банкам, что они потеряют существенную часть дохода, если не будут привлекать срочные депозиты. Более того, объем их свободной ликвидности существенно сократится. И если они и дальше не будут использовать стандартные инструменты для привлечения депозитов, формирования срочной ресурсной базы, имея такую значительную концентрацию денег на текущих счетах, то мы, как Национальный банк, будем вынуждены ограничивать их возможности этими средствами распоряжаться. Это в том числе касается и их вложений в краткосрочные высокодоходные инструменты. Это уже не сигнал. Это уже конкретный шаг. И банки должны это понять.