Кипр не Атлантида, не затонет! 5 стереотипов об офшорах

За последние четыре года парламент шесть раз пугал бизнес законопроектами о денонсации Соглашения с Республикой Кипр об избежании двойного налогообложения. Бизнес уже переслал реагировать, понимая, что сидящие в зале под куполом самим себе хуже делать не станут. И вот, «без объявления войны», 8 ноября подписана новая Конвенция с Кипром. Многие налоговые эксперты выразили ожидание скорой ратификации и вступления Конвенции в действие с 2014 года. Однако Украина имеет опыт длительных перерывов между подписанием международных договоров и их вводом в действие: бывало и до трех лет доходило. Кроме того, Кипр может также без лишней спешки отнестись к проведению ратификации. В любом случае тридцатилетняя эра «нулевого соглашения» с Кипром подходит к концу. И как это бывает на пороге всякой эпохи, воздух наполнился апокалипсическими прогнозами оттока из Украины инвестиций, паралича международной торговли.

Действительно, небольшая Республика Кипр является лидером по инвестициям в Украину (27,7 % всех иностранных инвестиций по состоянию на середину 2012 года поступило с Кипра) и самым популярной юрисдикцией для инвестиций из Украины (90,8 % всех инвестиций сосредоточены на Кипре). Полное освобождение от налогообложения в Украине ключевых типов доходов, которые направлялись на Кипр, совокупно с отсутствием у Кипра статуса офшорной зоны, создали этот феномен. Именно поэтому подписанная Конвенция вызывает такой ажиотаж, нервные метания инвесторов и злорадство тех, кто давно требовал «перекрыть офшоры». Во многом эти бурные реакции основываются на стереотипах в отношении офшоров.

Стереотип первый: Отток средств в офшорные зоны практически беспрепятственный

Украинская налоговая система создала существенные барьеры для оптимизации налогообложения прибыли украинских компаний с использованием офшорных зон. Одним из таких барьеров является запрет на отнесение в состав расходов отдельных выплат компаниям, которые имеют офшорный статус. Государство предлагает из прибыли рассчитываться за консалтинговые, маркетинговые, инжиниринговые и рекламные услуги офшорных компаний. В общем, это те услуги, за которыми часто может скрываться «выкачка» денег, ведь оформить предоставление таких услуг труда не составляет, а их специфика лишают возможности контролирующие органы определить действительную стоимость и фактическое предоставление. Аналогичний запрет касается и роялти в пользу офшорных компаний.

Из стоимости других услуг, а также товаров, приобретенных у офшорных компаний, украинская компания может учесть в составе расходов только 85 %. То есть, происходит удержание тех же 15 %, что и при репатриации прибыли в пользу любого иностранного лица, не пользующегося особым режимом налогообложения. Поэтому офшорные компании не часто используются в импортных схемах, однако с большим успехом в экспортных. Подтверждением тому являются объемы торговли (например, в 2011 году  импорт товаров с Британских Виргинских островов ежемесячно демонстрировал ноли и лишь в отдельных месяцах проскакивали вынужденные небольшие поставки, не превышающие сотни тысяч долларов, в то время как ежемесячные объемы экспорта колебались в пределах 4-33 млн. долл. США). Панама и Кипр офшорами не являются, поэтому традиционно активно участвуют в торговых операциях.

В отличие от доходов от торговых операций, так называемые пассивные доходы (дивиденды, проценты, роялти) подлежат в Украине обложению налогом на репатриацию (15 %). Уменьшить размер уплачиваемого в Украине налога возможно, если между Украиной и страной получателя дохода действует соглашение об избежании двойного налогообложения (Double Tax Treaty (DDT)). Ни с одним из офшоров Украина такого соглашения не имеет, а Кипр, как известно, не офшор. Ни коим образом не являются офшорами также Австрия, Великобритания, Нидерланды, Люксембург и ОАЭ, которые уже довольно продолжительное время используются в международном налоговом структурировании как «прослойки» из благородных юрисдикций, за которыми могут стоять офшорные компании. С этими и многими другими странами Украина имеет весьма благоприятный налоговый режим. Кипр, который тридцать лет выделялся тремя нулями в ставках налога на репатриацию для дивидендов, процентов и роялти, теперь станет всего лишь менее конкурентен, поскольку ноли сменились на 5-15 % на дивиденды, 10 % с роялти и 2 % с процентов по долговым обязательствам (в то время как в DDT с Великобританией, например, предусмотрено, 0 % украинского налога на выплачиваемые проценты и роялти). Удар по конкурентоспособности Кипра может оказаться не настолько сильным, как могло показаться при сравнении этих ставок со ставками в других DDT, поскольку на Кипре действует механизм зачета уплаченных налогов. Поэтому, отдельные выплаты, обложенные налогом в Украине, могут быть обложены налогом на Кипре за вычетом уплаченной суммы. Напомним, что Кипр классическим офшором не является и доходы кипрских компаний подпадают под внутреннее налогообложение, пусть и на весьма выгодных условиях.

Стереотип второй: Офшорными компаниями владеют подставные лица

Воспользоваться услугами номинальных акционеров можно, однако без крайней надобности этого делать не рекомендуется. Даже с учетом безупречной репутации компаний, предоставляющих такие услуги. Трастовая декларация – документ, по которому номинальный акционер отказывается от каких-либо притязаний на имущество, которым он номинально владеет – является хорошим инструментом в защите прав фактического владельца. Однако без острой необходимости специалисты не рекомендуют вручать, пусть даже номинально, свою компанию третьим лицам. То же относится и к номинальным управителям (директорам, формально управляющими компаниями). Ужесточившиеся требования по финансовому мониторингу могут стать причиной тому, что при открытии счета в респектабельном банке сотрудники этого банка потребуют представить им этого «зицпредседателя», да  так, чтоб он сам мог в деталях рассказывать о бизнесе «своей» компании. Намного более разумны представляется подход, при котором конечным звеном в цепи компаний является компания из юрисдикции с закрытыми реестрами акционеров. Такой компанией можно владеть непосредственно.

Стереотип третий: Если деньги выведены в офшор, они уже не подлежат налогообложению в любой другой стране

Экономически развитые страны весьма давно борются за то, чтобы их резиденты не скрывали от налогообложения доходы, полученные от владения офшорными компаниями. Такие страны как США взяли курс не на построение барьеров для оттока средств в офшоры, а на то, чтобы распространить свою налоговую юрисдикцию на доходы своих резидентов, полученных в офшорных центрах, с помощью так называемых правил о контролируемых иностранных компаниях (Controlled Foreign Company Rules (CFC)). Эти правила обязывают американских фактических владельцев офшорных компаний декларировать и облагать налогом в США свои доходы от этого владения. Украина в этом плане сильно отстает, поэтому для нее названный выше стереотип продолжает действовать, тем более, что он подкреплен еще одним, о котором мы расскажем ниже.

Стереотип четвертый: Операции офшорных компаний отследить очень сложно, равно как и установить реальных владельцев бизнеса

Именно для того, чтобы установить, не принадлежит ли, к примеру, гражданину какой-либо страны офшорная компания и не уклоняется ли такой гражданин у себя на родине от налогообложения доходов, полученных от такой компании, действуют механизмы обмена налоговой информации. Мировые офшорные центры всячески сопротивляются действию этих механизмов. Очень немногие страны могут похвастаться опытом, подобным американскому, в заключении с офшорными юрисдикциями договоров об обмене налоговой информацией (Tax Information Exchange Agreements (TIEA)). Украина к числу счастливчиков не принадлежит: ее налоговые органы обмениваются информацией с коллегами из других стран, однако офшоры для них остаются закрытыми. Эта ситуация может быть исправлена в десятилетней перспективе, ведь практика заключения TIEA распространилась сравнительно недавно, всего десять лет назад, а уже в 2011 году подписания TIEA от Британских Виргинских островов добилась Чехия. Справедливости ради отметим, что TIEA – это компромисс, по которому офшоры вовсе не «сдают» пачками своих клиентов. Эти договоры предусматривают механизм единичных запросов: государство, запрашивающее информацию у офшора, делает это, как правило, в отношении своего налогоплательщика при наличии возбужденного дела об уклонении от налогообложения.

Стереотип пятый: Инвестиции, поступающие из офшорных юрисдикций – это иностранные инвестиции, которые защищены государством

Украина, как и многие другие страны, которые противятся оттоку капитала, не устанавливает каких-либо привилегированных отношений с офшорными юрисдикциями. Конечно, иностранным инвестициям в Украине на законодательном уровне обещана защита. Однако, что произойдет, если государство нарушит это обещание? Для этого не обязательна всеобщая экспроприация иностранных инвестиций. Может так случиться, что договор о совместной деятельности с участием иностранного инвестора будет признан недействительными в украинском суде, а инвестор лишиться своей доли в проекте.

Украина подписала со многими странами соглашения о содействии и взаимной защите инвестиций (Bilateral Investment Treaties (BIT)). В общем числе их у Украины 63, и ни одного с офшором. С Кипром, кстати, тоже такого соглашения нет. А вот между Украиной и Панамой соглашение подписано. И что это дает? BIT кроме гарантий инвесторам содержат также механизм защиты этих гарантий – инвестиционный арбитраж по правилам Международного центра по урегулированию инвестиционных споров (International Centre for Settlement of Investment Disputes (ICSID) либо другим принятым правилам. Нарушив права инвестора, защищенного BIT, государство рискует предстать в качестве ответчика в таком арбитраже. Между прочим, Украина уже несколько раз оказывалась в этой роли, а в 2010 году с Украины в пользу иностранного инвестора была присуждена компенсация в значительном размере. Есть еще Европейский суд по правам человека, который допускает в производство иски частных компаний против государств-членов Совета Европы, ратифицировавших Европейскую конвенцию о защите прав человека и основных свобод Если отставить в сторону инвестиционный арбитраж и защиту прав в ЕСПЧ, у инвестора из страны, которая имеет вес на международной арене, остается инструмент влияния через дипломатическое представительство своего государства. А какую защиту имеет инвестор из офшора? Кипр, хоть и не имел подписанного с Украиной BIT, однако это не мешало ему стать страной с наибольшим объемом взаимных инвестиций с Украиной. Такая ситуация может сохраниться и в будущем, ведь Кипр – член ЕС (соответственно, дипломатические каналы защиты инвестиций будут оказывать свое действие), а кроме того, недавно было анонсировано, что наши государства стоят на пороге подписания соглашения о защите инвестиций.

Итак, после того как схлынет волна паники, связанной с изменением условий работы с Кипром, придет понимание того, что наши страны договорились о вполне приемлемых для международного бизнеса условиях налогообложения. Кипру теперь придется выдерживать конкуренцию с другими европейскими государствами, прежде всего с Великобританией, Нидерландами и Люксембургом. При этом, на фоне ужесточения запретов и ограничений на операции с классическими офшорами (как мы могли убедиться, они имеют место не только и не столько в Украине), Кипр никоим образом не проигрывает им в борьбе за клиента.

Опубликовано в Компаньон.Финансист 11, 2012

Константин Пильков, партнер ЮФ Cai & Lenard