31 мая 2010
Последний раз был на сайте:
20 апреля 2024 в 13:01
-
meag
50 лет, Вараш
-
Ілона Мельник
45 лет
-
Серый Петров
54 года
-
klienkatNadra
Kiev
-
A ZART
44 года
-
GrugoriyHoland
57 лет, Киев
- 25 ноября 2010, 18:07
Тебе нравится Налоговый кодекс? Нет? Не молчи! Часть 1.
«Когда нацисты пришли за коммунистами, я молчал, я же не был коммунистом. Потом они пришли за социалистами, я молчал, я же не был социал-демократом. Потом они пришли за профсоюзными деятелями, я молчал, я же не член профсоюза. Когда они пришли за мной, больше не было никого, кто бы мог протестовать.»
Это перевод с немецкого знаменитого во всем мире стихотворения Мартина Нимеллера, протестантского теолога, пастора протестантской евангелической церкви, одного из самых известных в Германии противников нацизма, президента Всемирного совета церквей.
(Оригинал стихотворения: «Als die Nazis die Kommunisten holten, habe ich geschwiegen, ich war ja kein Kommunist. Als sie die Sozialdemokraten einsperrten, habe ich geschwiegen, ich war ja kein Sozialdemokrat. Als sie die Gewerkschafter holten, habe ich geschwiegen, ich war ja kein Gewerkschafter. Als sie mich holten, gab es keinen mehr, der protestieren konnte»).
Во время Первой мировой войны Нимёллер был командиром подводной лодки, стал национальным героем немецкого народа, получил медаль «За заслуги».
После войны посвятил себя изучению богословия и в 1924 году был посвящён в духовный сан. В 1941 году назначен пастором в богатый приход в берлинском районе Далем. Нимёллер придерживался твёрдых националистических и антикоммунистических убеждений, поэтому поддержал приход к власти Гитлера в 1933 году. Тогда вышла его автобиографическая книга под названием «От подводной лодки до кафедры проповедника». История о том, как этот человек, служивший в годы первой мировой войны командиром подводной лодки, стал известным пастором протестантской церкви, заслужила особенно много похвал нацистской печати и имела большой коммерческий успех. Пастору Нимеллеру, как и многим другим протестантским священникам, четырнадцать лет существования республики представлялись, как он выражался, «годами мрака». В конце своей автобиографии он с удовлетворением отмечал, что нацистская революция наконец победила и привела к «национальному возрождению», за что он сам так долго боролся, причем некоторое время в рядах «свободного корпуса»( отряды националистов, воевавшие с РотФронтом во времена гражданской войны в Германии), откуда вышли многие нацистские руководители.
Вскоре, однако, его постигло жестокое разочарование. К 1937 году стало очевидно, что Гитлер не собирается терпеть «засилие религии», и на протестантскую церковь начались серьёзные гонения. Не избежал их и Нимёллер. Тогда он меняет своё отношение к Гитлеру и открыто — в отличие от большинства церковнослужителей — выступает с критикой фюрера. «Больше мы не можем хранить молчание, повеленное человеком, когда Господь велит нам говорить. Мы должны повиноваться Господу, а не человеку!», — заявляет он на проповеди 27 июня 1937 в Берлине, ставшей для него последней.
Нимёллер оказался в заключении. 3 марта 1938 чрезвычайный суд по государственным преступлениям обвинил Нимёллера в «скрытых нападках» на государство и приговорил его к 7 месяцам заключения в специальной тюрьме для должностных лиц и штрафу в 2000 марок за «злоупотребление проповеднической деятельностью и сбор прихожан в церкви».
Однако на свободу Нимёллер так и не вышел. Отсидев вместо семи месяцев восемь, он, почти сразу после выхода из тюрьмы, подвергся «превентивному аресту» гестапо. Влиятельные друзья пастора добились его освобождения, при условии отказа Нимёллера от какой-либо публичной деятельности, однако он отказался. До конца войны Нимёллер заключён в лагеря, сначала в Заксенхаузен, а затем в Дахау. В 1945 году был освобождён войсками союзников.
Нимёллер неоднократно заявлял о признании вины за преступления нацистов, глубоко раскаивался в своих первоначальных убеждениях.
Теперь необходимо сказать о немецком обществе середины 30-х гг. после прихода нацистов к власти. Это необходимо как для понимания, почему немцы не сопротивлялись антинародному режиму, рядущемуся на первых порах в «овечьи шкуры», так и для проведения очевидных параллелей с современным режимом, утвердившемся в Украине. В этом рассказе я буду опираться на книгу известного американского историка и журналиста Уильяма Ширера «Взлет и падение Третьего рейха», написанную на основе обширных материалов, мемуаров и дневников дипломатов, политиков, генералов, лиц из окружения Гитлера, а также личных воспоминаний.
К середине 1934 г. подавляющее большинство немецкого народа, казалось, ничего не имело против того, что его лишили личной свободы, что уничтожили много культурных ценностей, предложив взамен бессмысленное варварство, что его жизнь и работу подвергли такой регламентации, какой не знал даже он, приученный за много поколений к строгому порядку.
Правда, за всем этим скрывались страх перед гестапо, боязнь попасть в концентрационный лагерь, если ты вышел за рамки дозволенного, если ты разделяешь взгляды коммунистов или социалистов, если ты слишком либерально или пацифистски настроен или если ты еврей. «Кровавая чистка» 30 июня 1934 года показала, какими беспощадными могут быть новые правители. Однако на первых порах нацистский террор коснулся сравнительно немногих немцев. Стороннего наблюдателя, только что прибывшего в страну, несколько удивляло, что немцы, очевидно, не сознавали себя жертвами запугивания и притеснений со стороны бессовестной и жестокой диктатуры и наоборот, они с неподдельным энтузиазмом поддерживали эту диктатуру. Некоторым образом нацизм вселял в них надежду, новый стимул и поразительную веру в будущее страны.
Гитлер разделывался с прошлым, принесшим столько бед и разочарований. Шаг за шагом, не теряя времени, освобождал он Германию от последних обязательств по Версальскому договору, чем ставил в тупик страны-победительницы, и восстанавливал военное могущество Германии. Этого хотело большинство немцев и готово было идти на жертвы, которые требовал фюрер: отказ от личной свободы, скудное питание («пушки вместо масла») и тяжкий труд. К осени 1936 года с проблемой безработицы было в значительной мере покончено: почти каждый трудоспособный имел работу.С февраля 1933 года до весны 1937 года число безработных сократилось с шести до одного миллиона. Приходилось слышать, как рабочие, лишенные права создавать профсоюзы, после сытного обеда шутили: «При Гитлере право на голод отменено». Девиз нацистов «Общие интересы выше личных» получил в те дни широкое распространение, и хотя многие представители партийной верхушки, в первую очередь Геринг, тайно обогащались, а прибыли предпринимателей росли, не оставалось сомнений, что массы поверили в «национальный социализм», который будто бы ставит общественное благосостояние выше чей-либо личной выгоды. Расовые законы, превращавшие евреев в изгоев германского общества, представлялись потрясенному иностранному наблюдателю как возврат к первобытным временам; но поскольку нацистские теории превозносили немцев как соль земли и как высшую расу, то население страны относилось к этим законам далеко не отрицательно. Кое-кто из немцев (бывшие социалисты, либералы или истинные христиане из старых консервативных слоев) возмущались и даже негодовали по поводу гонений на евреев, но, хотя в ряде случаев они и помогали отдельным пострадавшим, остановить кампанию преследований не пытались. «А что мы можем сделать? » — часто спрашивали они.
Печать и радио, несмотря на цензуру, давали немцам кое-какое представление о том, насколько критически настроена мировая общественность, однако это обстоятельство, как они могли убедиться, не мешало иностранцам толпами наводнять третий рейх и с удовольствием пользоваться его гостеприимством. В то время въезд в нацистскую Германию был намного свободнее, чем въезд в Советскую Россию. Опять же в противоположность Советской России нацистская Германия разрешала всем гражданам, кроме тех нескольких тысяч, что были занесены в черные списки тайной полиции, выезжать за границу, хотя этому и мешали в значительной мере финансовые ограничения из-за недостатка иностранной валюты. Видимо, нацистские правители не опасались, что на среднего немца, посещающего демократическую страну, антинацистская идеология подействует разлагающе. В стране процветал туризм, принося ей большое количество столь необходимой иностранной валюты. Казалось, нацистскому руководству нечего скрывать. Иностранец, будь он каким угодно противником нацизма, мог приехать в Германию и смотреть, изучать все, что он хотел, за исключением концлагерей и, как во всех других странах, военных объектов. И многие приезжали. И если, возвратясь оттуда, не становились приверженцами нацизма, то по крайней мере, начинали терпимо относиться к «новой Германии», считая, что обнаружили там, как они выражались, «позитивные сдвиги». Даже такой проницательный человек, как Ллойд Джордж, который привел Англию к победе над Германией в 1918 году и который проводил свою предвыборную кампанию в том же году под девизом «Кайзера — на виселицу! », счел возможным побывать в 1936 году у Гитлера в Оберзальцберге, после чего публично провозгласил его «великим человеком», проявившим достаточно прозорливости и воли чтобы решить социальные проблемы современного государства, прежде всего — проблему безработицы, от которой, как от незаживающей раны, все еще страдала Англия; предложенная этим руководителем либеральной партии программа под названием «Мы можем победить безработицу» не нашла поддержки внутри страны.
Олимпийские игры, состоявшиеся в августе 1936 года в Берлине, предоставили нацистам прекрасную возможность удивить мир достижениями третьего рейха, и те не преминули этой возможностью воспользоваться. Надписи со словами «Евреи нежелательны», висевшие в магазинах, гостиницах, пивных, увеселительных заведениях, потихоньку убрали, гонения на евреев и на две христианские церкви временно прекратили, страна обрела вполне респектабельный облик.
Ни одна предшествующая Олимпиада не была так великолепно организована, не сопровождалась такими впечатляющими зрелищами, как эта. Геринг, Риббентроп и Геббельс устраивали в честь иностранных гостей пышные приемы. Более тысячи приглашенных собралось на ужин у министра пропаганды на острове Пфауенинзель на Ваннзе, где состоялся грандиозный спектакль, названный «Итальянская ночь», который напоминал сцены из «Тысячи и одной ночи». Иностранные гости, особенно из Англии и Америки, были поражены: вид внешне счастливых, здоровых, приветливых людей, сплоченных вокруг Гитлера, далеко не соответствовал их представлениям о Берлине, почерпнутым из газет.
Но за великолепием летних Олимпийских игр сторонний наблюдатель, по крайней мере иностранец, не мог не увидеть то, что скрывалось от туристов и что сами немцы перестали замечать либо восприняли от должное: ухудшение нравственного климата германского общества. Ведь никто же не скрывал принятых Гитлером антиеврейских, так называемых Нюрнбергских, законов от 15 сентября 1935 года, которые лишали лиц этой национальности германского гражданства. Законы запрещали браки и внебрачные связи евреев с арийцами, евреи лишались права нанимать домашнюю прислугу из числа женщин арийского происхождения моложе тридцати пяти лет. В течении последующих нескольких лет было издано еще тринадцать декретов, которые ставили евреев, по существу, вне закона. Причем летом 1936 года, то есть как раз в то время, когда Германия как устроитель Олимпийских игр старалась пленить воображение прибывших с Запада гостей, евреям либо в законодательном порядке, ибо с помощью нацистского террора начали ставить так много рогаток при поступлении на службу в государственные и частные учреждения, что по крайней мере половина из них остались без каких-либо средств к существованию. В 1933 году, первом году существования третьего рейха, их отстранили от службы в государственных учреждениях и от работы в печати и на радио, не разрешали заниматься сельским хозяйством, преподаванием и работать в области театра и кино, в 1934 году их изгнали с фондовой биржи. Что касается запрета на медицинскую и юридическую практику, а также занятие торговлей, то хотя в законодательном порядке он был наложен только в 1938 году, фактически же начал действовать уже в конце четвертого года правления нацистов.
Мало того, евреям отказывали не только в жизненных благах, но и в самом необходимом. Во многих городах евреям стало трудно, если не невозможно, покупать продукты питания. Над дверьми бакалейных, мясных и молочных магазинов и булочных висели надписи: «Евреям вход воспрещен». Часто они не могли обеспечить своих детей молоком. Аптеки не отпускали им лекарств. Гостиницы не предоставляли ночлега. И всюду, куда бы они ни пошли, их ждали издевательские надписи: «Въезд евреям в этот город строго запрещен» или «Евреи могут входить сюда только на свой страх и риск». На крутой извилине дороги близ Людвигсхафена стоял указатель: «Осторожно — крутой поворот! Евреям — ехать со скоростью 120 километров в час! ».
Такова была участь евреев в период проведения Олимпийских игр, — то было начало пути, вскоре приведшего их к физической гибели.
Я не буду писать подробно о политике Гитлера в отношении церкви, скажу только следующее.
Было бы ошибкой считать, будто преследования протестантов и католиков со стороны нацистского государства травмировали немецкий народ или очень уж взволновали его широкие слои. Ничего подобного. Народ, который легко отказался от свобод в других областях жизни — политической, культурной, экономической, не собирался, за сравнительно редким исключением, идти на смерть или хотя бы подвергать себя опасности ареста во имя свободы вероисповедания. Что действительно трогало немцев в тридцатые годы — так это впечатляющие успехи Гитлера в ликвидации безработицы, повышении экономического уровня, восстановлении военного могущества, а также следовавшие одна за другой победы в сфере внешней политики. Мало кто из немцев лишился сна из-за ареста нескольких тысяч священников или из-за ссор между различными сектами протестантов. Еще меньшее их число задумывалось о том, что нацистский режим вознамерился под руководством Розенберга, Бормана и Гиммлера и при поддержке Гитлера искоренить христианское вероисповедание, заменив его старой, дохристианской религией германских племен в сочетании с новым язычеством нацистских экстремистов. Как открыто заявил в 1941 году Борман «национал-социализм и христианство несовместимы».
Вечером 10 мая 1933 года, примерно через четыре с половиной месяца после того, как Гитлер стал канцлером, в Берлине произошло событие, свидетелем которого западный мир не был со времен позднего средневековья. Около полуночи в сквере на Унтер-ден-Линден, напротив Берлинского университета, завершилось факельное шествие, в котором приняли участие тысячи студентов. Свои факелы они побросали в собранную здесь огромную гору книг, а когда их охватило пламя, в костер полетели новые кипы. Всего подверглось сожжению около 20 тысяч книг. Подобные сцены можно было наблюдать еще в нескольких городах — так началось массовое сожжение книг.
Многие брошенные в ту ночь в костер с одобрения д-ра Геббельса ликующими берлинскими студентами книги были написаны всемирно известными авторами. Из немецких авторов, чьи книги попали в костер, можно назвать Томаса и Генриха Маннов, Лиона Фейхтвангера, Якоба Вассермана, Арнольда и Стефана Цвейгов, Эриха Марию Ремарка, Вальтера Ратенау, Альберта Эйнштейна, Альфреда Керра и Гуго Пройса. Последний — немецкий ученый, составивший в свое время проект Веймарской конституции. Сжигались книги и многих иностранных авторов, таких, как Джек Лондон, Эптон Синклер, Хелен Келлер, Маргарет Сангер, Герберт Уэллс, Хевлок Эллис, Артур Шницлер, Зигмунд Фрейд, Андре Жид, Эмиль Золя, Марсель Пруст. Согласно студенческой прокламации, огню предавалась любая книга, «которая подрывает наше будущее или наносит удар по основам немецкой мысли, немецкой семьи и движущим силам нашего народа». В то время как книги превращались в пепел, к студентам обратился с речью новый министр пропаганды д-р Геббельс, который считал своей основной задачей надеть на немецкую культуру нацистскую смирительную рубашку. «Душа немецкого народа вновь сумеет выразить себя, — провозгласил он. — Этот огонь призван осветить не только окончательный закат старой эры. Он высвечивает и наступление эры новой».
Начало новой, нацистской эры немецкой культуры ознаменовалось не только кострами из книг и более эффективной, хотя и менее символичной, мерой — запретом на продажу и выдачу в библиотеках сотен книг, на издание многих новых книг, но и регламентацией всей культурной жизни в масштабах, не известных до той поры ни одному из западных государств. Еще 22 сентября 1933 года была законодательно учреждена Палата культуры рейха во главе с д-ром Геббельсом. Ее назначение закон определил следующим образом «С целью осуществления немецкой культурной политики необходимо собрать творческих работников во всех сферах в единую организацию под руководством рейха. Рейх должен не только определить направление интеллектуального и духовного прогресса, но и организовать деятельность работников различных сфер культуры и руководить ею».
Для руководства и контроля за каждой сферой культурной жизни было создано семь палат: изобразительных искусств, музыки, театра, литературы, прессы, радиовещания и кино. Все лица, работавшие в этих сферах, были обязаны вступить в соответствующие палаты, решения и указания которых имели силу закона. Кроме иных прав палатам было предоставлено право исключать из своего состава лиц ввиду их политической неблагонадежности или не принимать их туда. Это означало, что те, кто без особого восторга воспринимал национал-социализм, могли лишиться права заниматься своей профессиональной деятельностью в искусстве и тем самым лишиться средств существования. Среди тех, кто в 30-е годы проживал в Германии и искренне беспокоился о судьбах ее культуры, не нашлось ни одного деятеля, который не отметил бы ее ужасающего упадка. Естественно, этот упадок стал неизбежен, как только нацистские главари решили, что изобразительное искусство, литература, радио и кино должны служить исключительно целям пропаганды нового режима и его расистской философии. Ни один из здравствовавших тогда немецких писателей, за исключением Эрнста Юнгера и раннего Эрнста Вихерта, не был издан в нацистской Германии. Почти все писатели во главе с Томасом Манном эмигрировали, а те немногие, кто остался, молчали или их вынуждали молчать. Рукопись любой книги или пьесы необходимо было представлять в министерство пропаганды, чтобы получить разрешение на публикацию или постановку.
Каждое утро издатели ежедневных берлинских газет и корреспонденты газет, издававшихся в других городах рейха, собирались в министерстве пропаганды, чтобы выслушать наставления д-ра Геббельса или одного из его заместителей, какие новости печатать, а какие нет, как подавать материал и озаглавливать его, какие кампании свернуть, а какие развернуть, каковы на сегодняшний день наиболее актуальные темы для передовиц. Во избежание каких-либо недоразумений издавалась письменная директива на день, а также давались устные указания. Для небольших сельских газет и периодических изданий директивы передавались по телеграфу или отправлялись по почте.
Для того чтобы быть издателем в третьем рейхе, надлежало прежде всего иметь чистую в политическом и расовом отношении анкету. Закон рейха о прессе от 4 октября 1933 года провозгласил журналистику общественной профессией; в соответствии с этим предусматривалось, что издатели должны иметь немецкое гражданство, арийское происхождение и не состоять в браке с лицами еврейской национальности. Раздел 14 закона о прессе предписывал издателям «не публиковать в газетах того, что так или иначе вводит в заблуждение читателя, смешивает эгоистические цели с общественными и ведет к ослаблению мощи немецкого рейха изнутри или извне, к подрыву воли немецкого народа, обороны Германии, ее культуры и экономики- а также всего того, что оскорбляет честь и достоинство Германии». Подобный закон, будь он введен в действие до 1933 года, означал бы запрещение деятельности всех нацистских издателей и публикации в стране всех изданий нацистского толка. Теперь же он привел к закрытию тех журналов и изгнанию с работы тех журналистов, которые не желали находиться в услужении у нацистов.
Конец первой части.
Продолжение: Часть 2.
|
56
|
- 14:13 Tether будет замораживать USDT-адреса, связанные с подсанкционными лицами
- 14:02 Банки продолжают снижать наличный курс доллара
- 13:34 Впервые с начала полномасштабной войны банки прогнозируют повышение качества портфеля
- 13:17 SEC потребовала штраф в $5,3 млрд для Terraform Labs и ее основателя До Квона
- 12:33 Рада дала добро на создание в Украине «клуба белого бизнеса»
- 12:29 Банкиры ожидают снижения Нацбанком учетной ставки
- 11:44 Америка готовит новый пакет военной помощи для Украины на $1 млрд — Reuters
- 11:04 Приток средств в спотовые биткоин-ETF составил $62 млн, Binance запустила спотовый копитрейдинг: что нового на рынке
- 10:37 Курс валют на 24 апреля: доллар в банках подешевел на 5 копеек
- 09:29 Дания выделит 420 миллионов евро на возобновляемую энергетику и восстановление Украины
Комментарии - 20
Обзор конечно как исторический очерк сам по себе достаточно интересный. Правда его размеры и количество частей, боюсь отпугнут многих читателей.
И все же ставить серию постов про нацисткую германию под лозунгом НК, я считаю немного не корректно.
Однако Германия, объективно, после 1-й мировой фактически является под окупацией США! И только на днях закончили выплачивать контрибуцию.
Мне, лично, немцев жаль. Кинули их! И с идеологией, и с фиктивным лидером.
Отдельная тема.
Кримські підприємці вже сприйняли дії ДАІ як виклик і хочуть створювати збройні загони. Де вони візьмуть зброю? Частина підприємців є мисливцями, крім того, зброю можна купити. Де? У відповідь гості лише посміхнулися.
www.epravda.com.ua/columns/2010/11/26/258894/
Тому з цієї ситуації бачу два виходи: 1-й – протести мусять бути добре організованими і, відповідно, масовими; 2-й – використовувати більш витончені, але не менш ефективні і легітимні в очах інших громадян засоби.
Рекомендую усім ознайомитися з матеріалами сайту roadcontrol.org.ua/. Виявляється, свої права можна захистити – треба лише цього хотіти і знати, як це зробити.
І, наостанок, запитання до усіх «гарячих голів» (значна части з яких є автомобілістами): а ви знаєте і возите в «бардачку» ЗУ «Про міліцію», а наказ МВС від 27.03.2009 N 111?
А використовуєте їх для захисту своїх прав?