VictorS
— Я вернусь
- 11 февраля 2013, 15:21
Венесуэла — Украина через Беларусь
Написать этот блог меня спровоцировала вот эта маленькая заметка: здесь
«Венесуэла провела девальвацию своей валюты».
Конкретно, ошибки при определении степени девальвации.
А именно: прирост курса доллара по отношению к боливару (46,5%) принимается за степень девальвации боливара.
Если p темп роста (не прироста, а именно роста) одной валюты по отношению к другой, а d — уровень девальвации (потери покупательной способности) второй валюты, то
В данном случае p=6,3/4,3=1,465=146,5%, что соответствует приросту курса доллара на 46,5%.
Девальвация боливара составила d=(1-1/1,465)*100%=31,7%.
Таким образом, боливар обесценился примерно на треть.
В Белоруссии в 2011 году доллар вырос в 3 раза, что соответствует девальвации
d=(1-1/3)*100%=66,7%.
Т.е. «зайчик» обесценился на две трети.
Иначе говоря, каждый белорус потерял 2/3 своих рублевых сбережений.
В Украине в 2008 году рост курса доллара составил 8,15/5=1,63=163%.
Девальвация гривны составила d=(1-1/1,6)*100%=38,6%.
Таким образом, гривневые сбережения в 2008 обесценились почти на 40%.
По просьбе 
kmk более подробно на личном примере. В 2008 году у меня в банке «Надра» лежало на депозите, для удобства расчетов, 10 тыс. грн. под 19% годовых. После обвала гривны в банке была назначена временная администрация и наши денежки заморозили на 2 года. Причем, предлагали иезуитские условия на 3 месяца под 4,5% годовых, на 6 — под 9% годовых. Те, кто надеялись, что пролонгировав на 3 месяца потом их получат (через 3 месяца) ошиблись, поскольку по истечении 3-х месяцев им опять предлагали те же условия пролонгации, или просто ждите вообще без процентов. За абсолютную точность цифр не ручаюсь, но все было именно так. Не знаю почему, но я решил пролонгировать свой вклад на год на тех же 19%. И так — два года.
Считаем потери:
Теперь прибавьте, что получать эту сумму пришлось ещё 4 месяца. Это примерно ещё 300 грн. потерь на %%. Итог – потери 1,8 тыс. грн., или 18%. Не приводя расчетов, если бы я пролонгировал каждые 3 месяца под 4,5% годовых, то потери бы составили 37%.
Кто в долларе, тот потерял только на инфляции доллара, т.е. примерно 2,5% за год.
К примеру, за период 2002-2012 годы (10 лет) среднегодовая инфляция составляла 2,48%.
http://www.dollartimes.com/calculators/inflation.htm
А вот в золоте, совершенно иная картина.
Чтобы оценить инфляцию доллара будем использовать золото, как меру ценности на протяжении многих веков. За основу возьмем стоимость тройской унции золота на конец года.
http://www.dollar-usd.ru/inflation.htm
Очевидный тренд (экспоненциальный) предполагает подорожание золота в 2013 году почти до $2000, а в 2014 – до $2300 за тройскую унцию. Степень достоверности аппроксимации 97,87% очень высока.
Подводя итоги.
Гривневые сбережения даже на депозите с высоким процентом дохода (19) за 2 года все же принесли убыток в размере 18%. При проценте 4,5 годовых потери составляют 37%. Нужно учесть, что депозит могли вообще не вернуть.
Если бы гривна была конвертирована в доллар и лежала в «банке» под матрасом, то за 2 года потери всего 5% за счет инфляции. И, если бы гривна была потрачена на покупку золота, то за два года цена бы выросла на 27% минус 5% инфляции, итог + 22% прибыли.
Вместо эпилога.
Продолжение статьи здесь, но это было так давно.
13.02.2014. Прошел год. Много воды утекло. Гривна девальвировала. Bloomberg составил новый прогноз, но ошибки при расчете курса остались.
13 февраля 2014, 10:40. У Национального банка осталось слишком мало резервов.
Форвардные контракты по гривне свидетельствуют о том, что трейдеры ожидают почти 20%-ной девальвации украинской валюты в этом году.
Об этом пишет Bloomberg, который отмечает, что валюты развивающихся стран в настоящее время находятся под сильнейшим с 2008 года давлением, которое вызвано решением Федрезерва США сократить программу количественного смягчения и замедлением экономического роста в Китае.
Издание подчеркивает, что украинские власти за последние три года потратили на удержание курса гривны 54% валютных резервов: с апреля 2011 года они сократились с $38 млрд до $18 млрд. И чем меньше резервов остается у Национального банка, тем сильнее девальвационные ожидания на рынке. По данным Bloomberg, трейдеры сейчас ставят на курс гривны 10,40 грн/долл. к концу года.
«Если вы начинаете сжигать свои валютные резервы слишком быстро, это зловещий знак. Ну и, конечно, рынок — он чует кровь», — заявил по этому поводу директор рыночных стратегий нью-йоркского брокера Newedge Group Роберт Ван Батенбург.
Кроме гривны, девальвацию также прогнозируют аргентинскому песо, турецкой лире, венгерскому форинту, индонезийской рупии и южноафриканскому ранду.
Напомним, что рыночный курс гривны начал быстро снижаться со второй половины января. Вчера межбанковский рынок закрылся на уровне 8,78 грн/долл.
Комментарий автора. Ошибка состоит в том, что девальвацию на 20% путают с приростом курса на 20%.
Итак, принимаем, что девальвация составит действительно 20%. Подчеркну, что прогноз выдан до конца года. Это важно.
Прежде всего это означает, что владельцы гривны, а их преобладающее большинство, обеднеют на те же 20%. За год. Это подведет черту под спором о том, какой депозит будет выгоднее в 2014 году: в гривне или в долларе (евро и т.п.) Если взять, для примера, гривневый депозит в ПриватБанке Депозит Плюс под 21% годовых, то реальная доходность за год составит 1,21/1,25-1=0,968-1=-0,032, т.е. потери составят 3,2%.
Иначе говоря, владельцы гривны на депозите все же потеряют, хотя и немного — 3,2%. Это, если не случится форсмажора и депозит владелец получит в целости и сохранности. В противном случае можно потерять все, если депозит не вернут вовсе. Если вклад заморозят, то все зависит от многих факторов, о которых вы можете почитать выше. Мой совет: не дергаться и в случае невозврата пролонгировать на максимальную ставку опять на год на 21%. Надежды, что пролонгировав на 3 месяца под 4,5% годовых, как показал опыт банка Надра, весьма призрачны. Через три месяца все опять повторится и снова 4,5% и новые 3 месяца надежд. Я сидел рядом с молодым парнем-предпринимателем, который на предложение менеджера пролонгировать вклад ответил, конечно, на 3 месяца. На 4,5%. Видимо он надеялся уже через 3 месяца получить свои деньги, но заморозка продолжалась более двух лет. А надежды на ФГВФО, как показал опыт в том же банке Надра, оказались напрасны. Кто пропустил, прочтите мою статью «Блажен, кто верует», она будет весьма кстати.
Если гривна хранится в банке под матрасом, то потери составят ровно 20%, а это очень много. Реально спасти эти 20% можно, если купить что-то нужное, до того как начался процесс девальвации на 20%. И никаких рисков от порочных связей с банковскими пирамидами. И самое главное, вы имеете 100% ликвидность своей, пусть и теряющей цену, гривны. Владельцы валюты (СКВ) под матрасом лишены всяческих рисков, окромя риска пасть жертвой воров. Доходность депозита в долларе в том же ПриватБанке составит 10,5%. Это очень много. Очень много по сравнению с европейскими странами. Зато и риски несоразмерны. У нас риски. У них почти 100% гарантия возврата. Потому и процент маленький ( у них). Зато у нас процент большой, но и риск большой.
Владельцы валюты на депозите имеют те же риски, что и владельцы гривневых депозитов. При росте курса доллара и евро владельцы валюты выигрывают, ибо цены растут, как правило, не так быстро как курс. К примеру, в р. Беларусь в 2011 году курс доллара вырос в 3 раза. а цены, в среднем, только в 2 раза.
И последнее, а что курс? Смотрим на формулу выше и выводим формулу для расчета темпа роста курса:
Кликабельно.
Итак, d=20%=0,2, p=1/0,8*100%=125%. Таким образом при девальвации гривны на 20% прирост курса доллара составит уже 25%. Не 20%, а 25%. Далее все зависит от базы роста. Поскольку прогноз датирован 13.02.2013., а средний курс на межбанке на вчера составил 8,75 грн. за доллар, то ожидаемый курс на конец года составит 8,75*1,25=10,94 грн. за доллар. Практически — одиннадцать.
Это если…
Дальше каждый выбирает собственный курс.
Желаю удачи.
18.02.2004. История о потерянных вкладах. Ничего нового, все знают как обворовали вкладчиков Сбербанка СССР. Просто не вернули и все тут. Так вот, в то время, когда в Москве возле ювелирных магазинов выстраивались громадные очереди и скупалось всё подряд (золото, массивные подсвечники из серебра и т.д. и т.п.), простой народ свято верил, что не могут пропасть сбережения на сберкнижках, которые действительно были заработаны потом и кровью. Не верил и все тут. Когда я купил 8 шин на свой Жигуль и сухой аккумулятор наперед и гвоздей ящик и всего, что можно было купить впрок и использовать впоследствии, мой тесть вопрошал меня. Зачем? Зачем тебе столько шин и гвоздей ящик? Гвозди, кстати, пригодились и я тестю много чего соорудил при помощи этих самых гвоздей. Я отвечал тестю, что деньги пропадут и очень скоро. Покупайте, мол, все, что сможет пригодиться. Он смотрел на меня как на полоумного.
Вскоре так и произошло. Деньги обесценились и возвращать их никто не собирался. Книжки з десятком тысяч у каждого из родственников лежат до сих пор. Тесть уж и помер а теща с тех пор полностью не доверяет банкам и хранит деньги (на смерть) именно в стеклянной банке. А банка закопана не знаю даже где. Мне стоило непомерных усилий убедить тещу часть этих денег конвертировать в доллары, которые были спрятаны в той же банке вместе с гривнами.
Так вот, говоря о гривнах под матрасом я имел в виду именно эту банку. Это результат трансформации тотального доверия бывших советских граждан к Сбербанку СССР в такое же тотальное недоверие к нынешней банковской системе. Если бы вы, честно проработав 40-50 лет и свято веря в справедливость советской системы, были самым наглым образом обворованы дотла, вы бы поняли откуда это недоверие. Вот пожалуй и все.
24.08.2014 года.
Пришлось специально отредактировать эту статью, чтобы доказать ошибочность цифр, приводимых Александром Охрименко в статье "Всех украинцев поздравляю с праздником Дня независимости Украины!" minfin.com.ua/blogs/okhrimenko/55991/
Речь пойдет о девальвации. Несмотря на неоднократные замечания автору на неправильность расчетов уровня девальвации, Александр упорно отрицает не только неизбежность девальвации в условиях недостаточности ЗВР, но и не умеет правильно её рассчитать. Итак, за год курс доллара к гривне вырос с 8,1 грн. до 13,22 грн.
Рост курса доллара составил p=13.22/8.1=1,632=163,2%. Иначе говоря, доллар подорожал на 63,2%. Подчеркиваю, доллар, а не гривна. Но это вовсе не значит, что гривна обесценилась на те же 63,2%. Берем формулу в самом начале статьи и рассчитываем степень обесценивания, она же девальвация, гривны.
d=(1-1/p)*100%=(1-1/1,632)*100%,=38,7%. Таким образом, гривна девальвировала (читай обесценилась) на 38,7%. Александр утверждает, что с начала года на 62%. А если учесть и предыдущие 1,1%, то на 63,1%. Очевидно, что автор путает понятия рост курса доллара по отношению к гривне с девальвацией гривны.
Бедные студенты.
|
|
87
|
Просмотров: 4408, сегодня — 0
- 20:01 Главное за среду: в США окончательно одобрили помощь Украине, в бюджет поступил транш от ЕС на 1,5 млрд евро
- 19:46 В контексте эмиссии биткоин окончательно стал дефицитнее золота — эксперты
- 17:30 Курс валют на вечер 24 апреля: евро на межбанке вырос на копейку
- 16:18 Инвесторы DOGE покупают эти новые мемные криптовалюты
- 15:52 Объем поступлений наличных денег в кассы банков за январь-март вырос на 4,8%
- 14:33 Binance сожгла почти 2 млн BNB на $1,17 млрд
- 14:13 Tether будет замораживать USDT-адреса, связанные с подсанкционными лицами
- 14:02 Банки продолжают снижать наличный курс доллара
- 13:34 Впервые с начала полномасштабной войны банки прогнозируют повышение качества портфеля
- 13:17 SEC потребовала штраф в $5,3 млрд для Terraform Labs и ее основателя До Квона
Комментарии - 29
Ну, ладно. р — темп роста по мнению топикстартера. Хотя по моему мнению это именно уровень девальвации — именно во столько раз через какое-то время подорожает весь импорт.
А что же такое d? Допустим, что р стремится к бесконечности. Т.е. был курс 8 единиц валюты за доллар, а стал 8000000000000000000000 единиц валюты за доллар. Тогда при любом максимально возможном значение р d будет стремится к 100% и не более. Ну, не может по определению — по формуле — d быть больше 100%. Это говорит о том, что согласно такому раскладу обесценивание валюты ограничено 100%. Все это говорит о том, что речь может идти в данном случае о «покупательной способности валюты» и этот термин не имеет ничего общего с термином «девальвация».
Так что р — это таки степень/уровень/кратность девальвации нацвалюты по отношению к базовой валюте., а d — это степень/уровень/кратность потери покупательной способности нацвалюты по отношению к импортным товарам.
Иначе быть не может. Это распространенное заблуждение, когда девальвацию путают с ростом курса.
Вот Вам ссылка, почитайте. narodna.pravda.com.ua/rus/politics/4ddca903a004c/
Да и в нашем государстве, если народ вместо валюты начнет скупать золото, уверяю вас, наше правительство придумает сразу новые законы по продаже и скупки золота:)
Ну а если есть лишние, то в долгосрочной перспективе это лучший вариант, может детям хоть что то останется.
Слово заимствовано в немецком или французском языке в середине XIX века. Спектр первоначальных значений — финансовый. Девальвация означала снижение курса национальной валюты по отношению к иностранным валютам. Такое содержание определялось его первичным значением слова.
Истоки слова из латинского языка через немецкий devalvation, и французский. devaluation. Приставка де — образует слова со значением, противоположным значению производящей основы: латинское de означает движение вниз, уменьшение. Основа слова: вальвация — быть стоящим, ценным, сильным. Суммируя: девальвация — уменьшение, снижение ценности, то есть обесценивание.
Во времена золотого стандарта это означало уменьшение золотого содержания денежной единицы страны.
dictionary-economics.ru/word/Девальвация
Очевидно, что уменьшить ценность валюты или уменьшить золотое содержание денежной единицы (золотой стандарт) можно максимум на 100%.
Девальвация гривны на 100% означала бы обесценивание гривны на 100%; это значило бы, что за одну гривну не дали бы и одного цента.
О. Генри. Последний лист
В небольшом квартале к западу от Вашингтон-сквера улицы перепутались
и переломались в короткие полоски, именуемые проездами. Эти проезды образуют
странные углы и кривые линии. Одна улица там даже пересекает самое себя раза
два. Некоему художнику удалось открыть весьма ценное свойство этой улицы.
Предположим, сборщик из магазина со счетом за краски, бумагу и холст
повстречает там самого себя, идущего восвояси, не получив ни единого цента
по счету!
И вот в поисках окон, выходящих на север, кровель ХVIII столетия,
голландских мансард и дешевой квартирной платы люди искусства набрели на
своеобразный квартал Гринич-Виллидж. Затем они перевезли туда с Шестой авеню
несколько оловянных кружек и одну-две жаровни и основали «колонию».
Студия Сью и Джонси помещалась наверху трехэтажного кирпичного дома.
Джонси — уменьшительное от Джоанны. Одна приехала из штата Мэн, другая — из
Калифорнии. Они познакомились за табльдотом одного ресторанчика на Восьмой
улице и нашли, что их взгляды на искусство, цикорный салат и модные рукава
вполне совпадают. В результате и возникла общая студия.
Это было в мае. В ноябре неприветливый чужак, которого доктора именуют
Пневмонией, незримо разгуливал по колонии, касаясь то одного, то другого своими
ледяными пальцами. По Ист-Сайду этот душегуб шагал смело, поражая десятки
жертв, но здесь, в лабиринте узких, поросших мохом переулков, он плелся нога за
ногу.
Господина Пневмонию никак нельзя было назвать галантным старым
джентльменом. Миниатюрная девушка, малокровная от калифорнийских зефиров, едва
ли могла считаться достойным противником для дюжего старого тупицы с красными
кулачищами и одышкой. Однако он свалил ее с ног, и Джонси лежала неподвижно на
крашеной железной кровати, глядя сквозь мелкий переплет голландского окна на
глухую стену соседнего кирпичного дома.
Однажды утром озабоченный доктор одним движением косматых седых бровей
вызвал Сью в коридор.
— У нее один шанс… ну, скажем, против десяти, — сказал он, стряхивая
ртуть в термометре. — И то, если она сама захочет жить. Вся наша фармакопея
теряет смысл, когда люди начинают действовать в интересах гробовщика. Ваша
маленькая барышня решила, что ей уже не поправиться. О чем она думает?
— Ей… ей хотелось написать красками Неаполитанский залив.
— Красками? Чепуха! Нет ли у нее на душе чего-нибудь такого, о чем
действительно стоило бы думать, например, мужчины?
— Мужчины? — переспросила Сью, и ее голос зазвучал резко, как губная
гармоника. — Неужели мужчина стоит… Да нет, доктор, ничего подобного нет.
— Ну, тогда она просто ослабла, — решил доктор. — Я сделаю все, что буду
в силах сделать как представитель науки. Но когда мой пациент начинает считать
кареты в своей похоронной процессии, я скидываю пятьдесят процентов с целебной
силы лекарств. Если вы сумеете добиться, чтобы она хоть раз спросила, какого
фасона рукава будут носить этой зимой, я вам ручаюсь, что у нее будет один шанс
из пяти, вместо одного из десяти.
После того как доктор ушел, Сью выбежала в мастерскую и плакала в японскую
бумажную салфеточку до тех пор, пока та не размокла окончательно. Потом она
храбро вошла в комнату Джонси с чертежной доской, насвистывая рэгтайм.
Джонси лежала, повернувшись лицом к окну, едва заметная под одеялами. Сью
перестала насвистывать, думая, что Джонси уснула.
Она пристроила доску и начала рисунок тушью к журнальному рассказу. Для
молодых художников путь в Искусство бывает вымощен иллюстрациями к журнальным
рассказам, которыми молодые авторы мостят себе путь в Литературу.
Набрасывая для рассказа фигуру ковбоя из Айдахо в элегантных бриджах
и с моноклем в глазу, Сью услышала тихий шепот, повторившийся несколько раз.
Она торопливо подошла к кровати. Глаза Джонси были широко открыты. Она смотрела
в окно и считала — считала в обратном порядке.
— Двенадцать, — произнесла она, и немного погодя: — Одиннадцать, —
а потом: — «Десять» и «девять», а потом: — «Восемь» и «семь» — почти
одновременно.
Сью посмотрела в окно. Что там было считать? Был виден только пустой,
унылый двор и глухая стена кирпичного дома в двадцати шагах. Старый-старый плющ
с узловатым, подгнившим у корней стволом заплел до половины кирпичную стену.
Холодное дыхание осени сорвало листья с лозы, и оголенные скелеты ветвей
цеплялись за осыпающиеся кирпичи.
— Что там такое, милая? — спросила Сью.
— Шесть, — едва слышно ответила Джонси. — Теперь они облетают гораздо
быстрее. Три дня назад их было почти сто. Голова кружилась считать. А теперь
это легко. Вот и еще один полетел. Теперь осталось только пять.
— Чего пять, милая? Скажи своей Сьюди.
— Листьев. На плюще. Когда упадет последний лист, я умру. Я это знаю уже
три дня. Разве доктор не сказал тебе?
— Первый раз слышу такую глупость! — с великолепным презрением отпарировала
Сью. — Какое отношение могут иметь листья на старом плюще к тому, что ты
поправишься? А ты еще так любила этот плющ, гадкая девочка! Не будь глупышкой.
Да ведь еще сегодня утром доктор говорил мне, что ты скоро выздоровеешь…
позволь, как же это он сказал?.. что у тебя десять шансов против одного. А ведь
это не меньше, чем у каждого из нас здесь, в Нью-Йорке, когда едешь в трамвае
или идешь мимо нового дома. Попробуй съесть немножко бульона и дай твоей Сьюди
закончить рисунок, чтобы она могла сбыть его редактору и купить вина для своей
больной девочки и свиных котлет для себя.
— Вина тебе покупать больше не надо, — отвечала Джонси, пристально глядя
в окно. — Вот и еще один полетел. Нет, бульона я не хочу. Значит, остается
всего четыре. Я хочу видеть, как упадет последний лист. Тогда умру и я.
— Джонси, милая, — сказала Сью, наклоняясь над ней, — обещаешь ты мне не
открывать глаз и не глядеть в окно, пока я не кончу работать? Я должна сдать
иллюстрацию завтра. Мне нужен свет, а то я спустила бы штору.
— Разве ты не можешь рисовать в другой комнате? — холодно спросила Джонси.
— Мне бы хотелось посидеть с тобой, — сказала Сью. — А кроме того, я не
желаю, чтобы ты глядела на эти дурацкие листья.
— Скажи мне, когда кончишь, — закрывая глаза, произнесла Джонси, бледная
и неподвижная, как поверженная статуя, — потому что мне хочется видеть, как
упадет последний лист. Я устала ждать. Я устала думать. Мне хочется
освободиться от всего, что меня держит, — лететь, лететь все ниже и ниже, как
один из этих бедных, усталых листьев.
— Постарайся уснуть, — сказала Сью. — Мне надо позвать Бермана, я хочу
писать с него золотоискателя-отшельника. Я самое большее на минутку. Смотри же,
не шевелись, пока я не приду.
Старик Берман был художник, который жил в нижнем этаже под их студией. Ему
было уже за шестьдесят, и борода, вся в завитках, как у Моисея Микеланджело,
спускалась у него с головы сатира на тело гнома. В искусстве Берман был
неудачником. Он все собирался написать шедевр, но даже и не начал его. Уже
несколько лет он не писал ничего, кроме вывесок, реклам и тому подобной мазни
ради куска хлеба. Он зарабатывал кое-что, позируя молодым художникам, которым
профессионалы-натурщики оказывались не по карману. Он пил запоем, но все еще
говорил о своем будущем шедевре. А в остальном это был злющий старикашка,
который издевался над всякой сентиментальностью и смотрел на себя, как на
сторожевого пса, специально приставленного для охраны двух молодых художниц.
Сью застала Бермана, сильно пахнущего можжевеловыми ягодами, в его
полутемной каморке нижнего этажа. В одном углу двадцать пять лет стояло на
мольберте нетронутое полотно, готовое принять первые штрихи шедевра. Сью
рассказала старику про фантазию Джонси и про свои опасения насчет того, как бы
она, легкая и хрупкая, как лист, не улетела от них, когда ослабнет ее непрочная
связь с миром. Старик Берман, чьи красные глаза очень заметно слезились,
раскричался, насмехаясь над такими идиотскими фантазиями.
— Что! — кричал он. — Возможна ли такая глупость — умирать оттого, что
листья падают с проклятого плюща! Первый раз слышу. Нет, не желаю позировать
для вашего идиота-отшельника. Как вы позволяете ей забивать голову такой
чепухой? Ах, бедная маленькая мисс Джонси!
— Она очень больна и слаба, — сказала Сью, — и от лихорадки ей приходят
в голову разные болезненные фантазии. Очень хорошо, мистер Берман, — если вы не
хотите мне позировать, то и не надо. А я все-таки думаю, что вы противный
старик… противный старый болтунишка.
— Вот настоящая женщина! — закричал Берман. — Кто сказал, что я не хочу
позировать? Идем. Я иду с вами. Полчаса я говорю, что хочу позировать. Боже
мой! Здесь совсем не место болеть такой хорошей девушке, как мисс Джонси.
Когда-нибудь я напишу шедевр, и мы все уедем отсюда. Да, да!
Джонси дремала, когда они поднялись наверх. Сью спустила штору до самого
подоконника и сделала Берману знак пройти в другую комнату. Там они подошли
к окну и со страхом посмотрели на старый плющ. Потом переглянулись, не говоря
ни слова. Шел холодный, упорный дождь пополам со снегом. Берман в старой синей
рубашке уселся в позе золотоискателя-отшельника на перевернутый чайник вместо
скалы.
На другое утро Сью, проснувшись после короткого сна, увидела, что Джонси не
сводит тусклых, широко раскрытых глаз со спущенной зеленой шторы.
— Подними ее, я хочу посмотреть, — шепотом скомандовала Джонси.
Сью устало повиновалась.
И что же? После проливного дождя и резких порывов ветра, не унимавшихся всю
ночь, на кирпичной стене еще виднелся один лист плюща — последний! Все еще
темнозеленый у стебелька, но тронутый по зубчатым краям желтизной тления
и распада, он храбро держался на ветке в двадцати футах над землей.
— Это последний, — сказала Джонси. — Я думала, что он непременно упадет
ночью. Я слышала ветер. Он упадет сегодня, тогда умру и я.
— Да бог с тобой! — сказала Сью, склоняясь усталой головой к подушке. —
Подумай хоть обо мне, если не хочешь думать о себе! Что будет со мной?
Но Джонси не отвечала. Душа, готовясь отправиться в таинственный, далекий
путь, становится чуждой всему на свете. Болезненная фантазия завладевала Джонси
все сильнее, по мере того как одна за другой рвались все нити, связывавшие ее с
жизнью и людьми.
День прошел, и даже в сумерки они видели, что одинокий лист плюща держится
на своем стебельке на фоне кирпичной стены. А потом, с наступлением темноты,
опять поднялся северный ветер, и дождь беспрерывно стучал в окна, скатываясь
с низкой голландской кровли.
Как только рассвело, беспощадная Джонси велела снова поднять штору.
Лист плюща все еще оставался на месте.
Джонси долго лежала, глядя на него. Потом позвала Сью, которая разогревала
для нее куриный бульон на газовой горелке.
— Я была скверной девчонкой, Сьюди, — сказала Джонси. — Должно быть, этот
последний лист остался на ветке для того, чтобы показать мне, какая я была
гадкая. Грешно желать себе смерти. Теперь ты можешь дать мне немного бульона, а
потом молока с портвейном… Хотя нет: принеси мне сначала зеркальце, а потом
обложи меня подушками, и я буду сидеть и смотреть, как ты стряпаешь.
Часом позже она сказала:
— Сьюди, надеюсь когда-нибудь написать красками Неаполитанский залив.
Днем пришел доктор, и Сью под каким-то предлогом вышла за ним в прихожую.
— Шансы равные, — сказал доктор, пожимая худенькую, дрожащую руку Сью. —
При хорошем уходе вы одержите победу. А теперь я должен навестить еще одного
больного, внизу. Его фамилия Берман. Кажется, он художник. Тоже воспаление
легких. Он уже старик и очень слаб, а форма болезни тяжелая. Надежды нет
никакой, но сегодня его отправят в больницу, там ему будет покойнее.
На другой день доктор сказал Сью:
— Она вне опасности. Вы победили. Теперь питание и уход — и больше ничего
не нужно.
В тот же вечер Сью подошла к кровати, где лежала Джонси, с удовольствием
довязывая ярко-синий, совершенно бесполезный шарф, и обняла ее одной рукой —
вместе с подушкой.
— Мне надо кое-что сказать тебе, белая мышка, — начала она. — Мистер Берман
умер сегодня в больнице от воспаления легких. Он болел всего только два дня.
Утром первого дня швейцар нашел бедного старика на полу в его комнате. Он был
без сознания. Башмаки и вся его одежда промокли насквозь и были холодны, как
лед. Никто не мог понять, куда он выходил в такую ужасную ночь. Потом нашли
фонарь, который все еще горел, лестницу, сдвинутую с места, несколько брошенных
кистей и палитру с желтой и зеленой красками. Посмотри в окно, дорогая, на
последний лист плюща. Тебя не удивляло, что он не дрожит и не шевелится от
ветра? Да, милая, это и есть шедевр Бермана — он написал его в ту ночь, когда
слетел последний лист.
Перевод Н. Дарузес
Люблю О. Генри. Его новеллы напоминают Мопасановские. Одно слово — Классика.
О'Генри
Дары волхвов
Один доллар восемьдесят семь центов. Это было все. Из них шестьдесят центов монетками по одному центу. За каждую из этих монеток пришлось торговаться с бакалейщиком, зеленщиком, мясником так, что даже уши горели от безмолвного неодобрения, которое вызывала подобная бережливость. Делла пересчитала три раза. Один доллар восемьдесят семь центов. А завтра Рождество.
Единственное, что тут можно было сделать, это хлопнуться на старенькую кушетку и зареветь. Именно так Делла и поступила. Откуда напрашивается философский вывод, что жизнь состоит из слез, вздохов и улыбок, причем вздохи преобладают.
Пока хозяйка дома проходит все эти стадии, оглядим самый дом. Меблированная квартирка за восемь долларов в неделю. В обстановке не то чтобы вопиющая нищета, но скорее красноречиво молчащая бедность. Внизу, на парадной двери, ящик для писем, в щель которого не протиснулось бы ни одно письмо, и кнопка электрического звонка, из которой ни одному смертному не удалось бы выдавить ни звука. К сему присовокуплялась карточка с надписью: «М-р Джеймс Диллингем Юнг». «Диллингем» развернулось во всю длину в недавний период благосостояния, когда обладатель указанного имени получал тридцать долларов в неделю. Теперь, после того, как этот доход понизился до двадцати долларов, буквы в слове «Диллингем» потускнели, словно не на шутку задумавшись: а не сократиться ли им в скромное и непритязательное «Д»? Но когда мистер Джеймс Диллингем Юнг приходил домой и поднимался к себе на верхний этаж, его неизменно встречал возглас: «Джим!» — и нежные объятия миссис Джеймс Диллингем Юнг, уже представленной вам под именем Деллы. А это, право же, очень мило.
Делла кончила плакать и прошлась пуховкой по щекам. Она теперь стояла у окна и уныло глядела на серую кошку, прогуливавшуюся по серому забору вдоль серого двора. Завтра Рождество, а у нее только один доллар восемьдесят семь центов на подарок Джиму! Долгие месяцы она выгадывала буквально каждый цент, и вот все, чего она достигла. На двадцать долларов в неделю далеко не уедешь. Расходы оказались больше, чем она рассчитывала. С расходами всегда так бывает. Только доллар восемьдесят семь центов на подарок Джиму! Ее Джиму! Сколько радостных часов она провела, придумывая, что бы такое ему подарить к Рождеству. Что-нибудь совсем особенное, редкостное, драгоценное, что-нибудь, хоть чуть-чуть достойное высокой чести принадлежать Джиму.
В простенке между окнами стояло трюмо. Вам никогда не приходилось смотреться в трюмо восьмидолларовой меблированной квартиры? Очень худой и очень подвижной человек может, наблюдая последовательную смену отражений в его узких створках, составить себе довольно точное представление о собственной внешности. Делле, которая была хрупкого сложения, удалось овладеть этим искусством.
Она вдруг отскочила от окна и бросилась к зеркалу. Глаза ее сверкали, но с лица за двадцать секунд сбежали краски. Быстрым движением она вытащила шпильки и распустила волосы.
Надо вам сказать, что у четы Джеймс Диллингем Юнг было два сокровища, составлявших предмет их гордости. Одно — золотые часы Джима, принадлежавшие его отцу и деду, другое — волосы Деллы. Если бы царица Савская проживала в доме напротив, Делла, помыв голову, непременно просушивала бы у окна распущенные волосы — специально для того, чтобы заставить померкнуть все наряди и украшения ее величества. Если бы царь Соломон служил в том же доме швейцаром и хранил в подвале все свои богатства, Джим, проходя мимо, всякий раз доставал бы часы из кармана — специально для того, чтобы увидеть, как он рвет на себе бороду от зависти.
И вот прекрасные волосы Деллы рассыпались, блестя и переливаясь, точно струи каштанового водопада. Они спускались ниже колен и плащом окутывали почти всю ее фигуру. Но она тотчас же, нервничая и торопясь, принялась снова подбирать их. Потом, словно заколебавшись, с минуту стояла неподвижно, и две или три слезинки упали на ветхий красный ковер.
Старенький коричневый жакет на плечи, старенькую коричневую шляпку на голову — и, взметнув юбками, сверкнув невысохшими блестками в глазах, она уже мчалась вниз, на улицу.
Вывеска, у которой она остановилась, гласила: «M-me Sophronie. Всевозможные изделия из волос». Делла взбежала на второй этаж и остановилась, с трудом переводя дух.
— Не купите ли вы мои волосы? — спросила она у мадам.
— Я покупаю волосы, — ответила мадам. — Снимите шляпку, надо посмотреть товар.
Снова заструился каштановый водопад.
— Двадцать долларов, — сказала мадам, привычно взвешивая на руке густую массу.
— Давайте скорее, — сказала Делла.
Следующие два часа пролетели на розовых крыльях — прошу прощенья за избитую метафору. Делла рыскала по магазинам в поисках подарка для Джима.
Наконец она нашла. Без сомнения, это было создано для Джима, и только для него. Ничего подобного не нашлось в других магазинах, а уж она все в них перевернула вверх дном. Это была платиновая цепочка для карманных часов, простого и строгого рисунка, пленявшая истинными своими качествами, а не показным блеском, — такими и должны быть все хорошие вещи. Ее, пожалуй, даже можно было признать достойной часов. Как только Делла увидела ее, она поняла, что цепочка должна принадлежать Джиму. Она была такая же, как сам Джим. Скромность и достоинство — эти качества отличали обоих. Двадцать один доллар пришлось уплатить в кассу, и Делла поспешила домой с восемьюдесятью семью центами в кармане. При такой цепочке Джиму в любом обществе не зазорно будет поинтересоваться, который час. Как ни великолепны были его часы, а смотрел он на них часто украдкой, потому что они висели на дрянном кожаном ремешке.
Дома оживление Деллы поулеглось и уступило место предусмотрительности и расчету. Она достала щипцы для завивки, зажгла газ и принялась исправлять разрушения, причиненные великодушием в сочетании с любовью. А это всегда тягчайший труд, друзья мои, исполинский труд.
Не прошло и сорока минут, как ее голова покрылась крутыми мелкими локончиками, которые сделали ее удивительно похожей на мальчишку, удравшего с уроков. Она посмотрела на себя в зеркало долгим, внимательным и критическим взглядом.
«Ну, — сказала она себе, — если Джим не убьет меня сразу, как только взглянет, он решит, что я похожа на хористку с Кони-Айленда. Но что же мне было делать, ах, что же мне было делать, раз у меня был только доллар и восемьдесят семь центов!»
В семь часов кофе был сварен, и раскаленная сковорода стояла на газовой плите, дожидаясь бараньих котлеток.
Джим никогда не запаздывал. Делла зажала платиновую цепочку в руке и уселась на краешек стола поближе к входной двери. Вскоре она услышала его шаги внизу на лестнице и на мгновение побледнела. У нее была привычка обращаться к богу с коротенькими молитвами по поводу всяких житейских мелочей, и она торопливо зашептала:
— Господи, сделай так, чтобы я ему не разонравилась!
Дверь отворилась, Джим вошел и закрыл ее за собой. У него было худое, озабоченное лицо. Нелегкое дело в двадцать два года быть обремененным семьей! Ему уже давно нужно было новое пальто, и руки мерзли без перчаток.
Джим неподвижно замер у дверей, точно сеттер, учуявший перепела. Его глаза остановились на Делле с выражением, которого она не могла понять, и ей стало страшно. Это не был ни гнев, ни удивление, ни упрек, ни ужас — ни одного из тех чувств, которых можно было бы ожидать. Он просто смотрел на нее, не отрывая взгляда, и лицо его не меняло своего странного выражения.
Делла соскочила со стола и бросилась к нему.
— Джим, милый, — закричала она, — не смотри на меня так! Я остригла волосы и продала их, потому что я не пережила бы, если б мне нечего было подарить тебе к Рождеству. Они опять отрастут. Ты ведь не сердишься, правда? Я не могла иначе. У меня очень быстро растут волосы. Ну, поздравь меня с Рождеством, Джим, и давай радоваться празднику. Если б ты знал, какой я тебе подарок приготовила, какой замечательный, чудесный подарок!
— Ты остригла волосы? — спросил Джим с напряжением, как будто, несмотря на усиленную работу мозга, он все еще не мог осознать этот факт.
— Да, остригла и продала, — сказала Делла. — Но ведь ты меня все равно будешь любить? Я ведь все та же, хоть и с короткими волосами.
Джим недоуменно оглядел комнату.
— Так, значит, твоих кос уже нет? — спросил он с бессмысленной настойчивостью.
— Не ищи, ты их не найдешь, — сказала Делла. — Я же тебе говорю: я их продала — остригла и продала. Сегодня сочельник, Джим. Будь со мной поласковее, потому что я это сделала для тебя. Может быть, волосы на моей голове и можно пересчитать, — продолжала она, и ее нежный голос вдруг зазвучал серьезно, — но никто, никто не мог бы измерить мою любовь к тебе! Жарить котлеты, Джим?
И Джим вышел из оцепенения. Он заключил свою Деллу в объятия. Будем скромны и на несколько секунд займемся рассмотрением какого-нибудь постороннего предмета. Что больше — восемь долларов в неделю или миллион в год? Математик или мудрец дадут вам неправильный ответ. Волхвы принесли драгоценные дары, но среди них не было одного. Впрочем, эти туманные намеки будут разъяснены далее.
Джим достал из кармана пальто сверток и бросил его на стол.
— Не пойми меня ложно, Делл, — сказал он. — Никакая прическа и стрижка не могут заставить меня разлюбить мою девочку. Но разверни этот сверток, и тогда ты поймешь, почему я в первую минуту немножко оторопел.
Белые проворные пальчики рванули бечевку и бумагу. Последовал крик восторга, тотчас же — увы! — чисто по женски сменившийся потоком слез и стонов, так что потребовалось немедленно применить все успокоительные средства, имевшиеся в распоряжении хозяина дома.
Ибо на столе лежали гребни, тот самый набор гребней — один задний и два боковых, — которым Делла давно уже благоговейно любовалась в одной витрине Бродвея. Чудесные гребни, настоящие черепаховые, с вделанными в края блестящими камешками, и как раз под цвет ее каштановых волос. Они стоили дорого — Делла знала это, — и сердце ее долго изнывало и томилось от несбыточного желания обладать ими. И вот теперь они принадлежали ей, но нет уже прекрасных кос, которые украсил бы их вожделенный блеск.
Все же она прижала гребни к груди и, когда, наконец, нашла в себе силы поднять голову и улыбнуться сквозь слезы, сказала:
— У меня очень быстро растут волосы, Джим!
Тут она вдруг подскочила, как ошпаренный котенок, и воскликнула:
— Ах, боже мой!
Ведь Джим еще не видел ее замечательного подарка. Она поспешно протянула ему цепочку на раскрытой ладони. Матовый драгоценный металл, казалось, заиграл в лучах ее бурной и искренней радости.
— Разве не прелесть, Джим? Я весь город обегала, покуда нашла это. Теперь можешь хоть сто раз в день смотреть, который час. Дай-ка мне часы. Я хочу посмотреть, как это будет выглядеть все вместе.
Но Джим, вместо того чтобы послушаться, лег на кушетку, подложил обе руки под голову и улыбнулся.
— Делл, — сказал он, — придется нам пока спрятать наши подарки, пусть полежат немножко. Они для нас сейчас слишком хороши. Часы я продал, чтобы купить тебе гребни. А теперь, пожалуй, самое время жарить котлеты.
Волхвы, те, что принесли дары младенцу в яслях, были, как известно, мудрые, удивительно мудрые люди. Они-то и завели моду делать рождественские подарки. И так как они были мудры, то и дары их были мудры, может быть, даже с оговоренным правом обмена в случае непригодности. А я тут рассказал вам ничем не примечательную историю про двух глупых детей из восьмидолларовой квартирки, которые самым немудрым образом пожертвовали друг для друга своими величайшими сокровищами. Но да будет сказано в назидание мудрецам наших дней, что из всех дарителей эти двое были мудрейшими. Из всех, кто подносит и принимает дары, истинно мудры лишь подобные им. Везде и всюду. Они и есть волхвы.
Есть люди многократно терявшие «все» и снова поднимавшиеся в жизни. Потерять все хоть и неприятно, но не смертельно. А вот жить злорадством, в ожидании когда кому то рядом наконец станет плохо — неизлечимый диагноз.
Секрет счастья дарю Вам бесплатно —
счастье не в деньгах.
Особенно у кого энурез или как там называется недержание мочи.
На худой конец хотя бы евродоллары — у них краска не слазит.
Вообще говоря я имел в виду следующую историю. Давайте ка я напишу её в основном тексте.
Похвалить — это сглазить и Минфин перестал выводить наши статьи в раздел «форумы и блоги» и теперь только подписчики видят новые статьи.====
По поводу депозитов — так отношусь очень скептически к этой затее с учетом всех рисков и нервотрепок. Предыдущий мой комментарий был не в Ваш огород и не в Ваши расчеты, а в адрес людей, которые лишают себя радости в текущей настоящей жизни, накапливая неизвестно зачем эти деньги и получая обесценивание, когда можно легко найти им разумное применение здесь и сейчас.
Вы знаете, раньше каждый комментарий (красненькая цифра) на панели сообщений выводил на конкретный комментарий, а сейчас выводит в список статей и дальше ищи сам где и кто ответил тебе. Какая-то дуристика. Я даже собираюсь написать админу, пусть разберутся.
А нужно приспосабливаться к обстоятельствам и получать от этого удовольствие (с)